Загадки «Джина Грина»: как история про «зеленого берета» покорила советского читателя

В 1972 году сразу в двух советских издательствах — «Воениздат» и «Молодая гвардия» — вышла книга некоего Гривадия Ли Горпожакса «Джин Грин — неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ GB 014». Несмотря на очень приличный суммарный тираж (200 тысяч экземпляров), роман мгновенно стал дефицитнейшим. Из библиотек эту книгу попросту крали (притом что на руки её не выдавали — только читальный зал), друзьям «на почитать» давали с неохотой и только под залог, а у спекулянтов она шла порой под тридцать «номиналов» (то есть в тридцать раз больше официальной магазинной цены, составлявшей 1 р. 34 к., — 40 рублей, треть тогдашней зарплаты инженера). Ну а потом она просто исчезла.

Говорили, что её запретили по личному приказу Брежнева, что тираж был то ли сожжён, то ли спрятан, что в дома приходили милиционеры и книгу попросту отнимали.

Правды не знал никто, а вот популярности книги это способствовало неимоверно. Во второй половине 1980-х годов на московском «чёрном рынке» за неё просили уже 100 рублей…

Было за что — почти 700 страниц плотной приключенческой прозы о том, как потомок русских эмигрантов Евгений Гринёв, он же урождённый американец Юджин «Джин» Грин, попадает в сногсшибательный водоворот событий: убийство отца, поединок с мафией, вмешательство ЦРУ, вербовка в американскую армию, да не в какую-то сиволапую пехтуру, а в загадочные войска специального назначения — «зелёные береты». Туго закрученная пружина стремительно разворачивалась по нарастающей: Джин участвует в боевых действиях, устраивает диверсии во Вьетнаме, едва не попадая при этом в сети Вьетконга; потом его с секретным заданием похитить ведущего советского академика забрасывают в СССР… Ко всему прочему он узнаёт, что на самом деле его лучший друг (и к тому же жених родной сестры) офицер ЦРУ Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки — ушедший от возмездия эсэсовец, причастный к убийству близких ему людей. И Джин после мучительной борьбы делает свой выбор: устав от тайной войны, он выходит из игры, что влечёт за собой разоблачение террористической сети «Паутина» и коварных замыслов ЦРУ. Финал, между прочим, совсем не хеппи-эндовский: суд, увольнение из «зелёных беретов» с позором (сцена drumming-out, «выбарабанивания» из армии, по своему накалу едва ли не лучшая в романе), тюрьма и неизвестность впереди.

Плюс ко всему — невероятное обилие персонажей: американские миллиардеры и их жёны, недобитые нацисты во главе со Скорцени, зловещие итальянские и китайские мафиози, националистическое подполье ОУНовцев (любопытно, запретили ли эту книгу сейчас на Украине?), военные всех званий и родов войск, цэрэушники и прочие агенты всевозможных разведок, стрельба, метание ножей, карате, хитросплетения американской внешней политики, тайные связи истеблишмента и террористов. Но самое главное — масса всевозможнейших реалий, от стоимости рюмки коньяка в клубе «Рейнджерс» (Martell Cordon Bleu — 14 $) и расценок русского похоронного бюро в Нью-Йорке (1600 $, включая содержание тела покойного в усыпальнице люкс) до описания способа «инфильтрации в Хайфон по методу ХАЛО-СКУБА» и имени издателя «журнальчика с не то что броским, а лихим названием «Килл!» — «Убей!» (Дэн Буррос, член Американской национальной партии, абсолютно реальный человек, оголтелый неонацист, при этом еврей и член ККК).

Конечно, самым главным для молодёжи (а именно она и составляла основную массу читателей «Джина Грина») было описание методов подготовки и операций «зелёных беретов» — солдат войск специального назначения Армии США.

Это сегодня достаточно двух щелчков мышью, чтобы утонуть в лавине сведений, — а в те былинные времена, когда любительская колбаса стоила 2,90, а водка — 3,62, никакой информации об этом не было. По слогам: ни-ка-кой.

В общем, бомба разорвалась. В определённых кругах продвинутой советской молодёжи цитатами из «Джина Грина» не просто пробавлялись — ими разговаривали. («А ну-ка прислоните-ка этого остряка к стенке! И уберите ковёр, а то в чистку не возьмут из-за кровищи!..», «Последний нахал, которого мне пришлось проучить, проглотил почти все свои зубы…») И конечно, до хрипоты спорили: правда в романе описана или нет, откуда у автора такие сведения об оружии и технике шпионажа и будет ли продолжение (каждый второй клялся, что друг отцова одноклассника буквально завтра-послезавтра даст почитать, зуб даю).

А как оно появилось вообще?

С этим связана первая тайна. Что касается авторства романа, то нехитрый ребус расшифровывался уже в аннотации: таинственно звучавший Гривадий Ли Горпожакс был аббревиатурой авторов: ГРИгория ПОженяна, ВАсилия АКСёнова и ОвиДИЯ ГОРчакова. А вот обстоятельства появления на свет до сих пор загадочны.

Сам Аксёнов позже вспоминал, что всё началось зимой 1968 года в Крыму: «…предаваясь восхитительному зимнекрымскому пьянству, трое приятелей решили написать ‚шикарный шпионский роман‘, советский вариант приключений Джеймса Бонда с красотками, погонями, ЦРУ. КГБ, с различными этническими кулинариями и, разумеется, с морем разливанным виски, джина, водки и шампанского. Из трёх соавторов двое в Америке никогда не были, зато третий, автор немалого уже числа приключенческих книг, был, так сказать, настоящим американистом, знал английский язык не хуже своего родного и нередко, закрыв глаза, совершал мысленно прогулки по Пятой авеню, стараясь не пропустить ни одного питейного заведения, где когда-то сиживал то ли в воображаемом, то ли в реальном шпионском качестве».

Однако большинство источников относят начало работы над книгой к 1969 году. То есть полвека назад начала обрастать мясом идея о приключенческом романе, который затмит собой всё до этого написанное. Позже и это превратилось в легенды.

Если собрать все воспоминания, то можно узнать, что в проекте изначально собирался участвовать писатель Виктор Конецкий, но потом отпал; что толчком к написанию послужил перелом Горчаковым позвоночника — из-за вынужденного простоя компания приятелей решила заполнить время написанием книги; что роман писался не в ялтинском Доме творчества, а то ли на Украине, то ли вообще в Грузии; и что, наконец, реальным мотивом послужили банально деньги. При средней зарплате в 120 рублей советским писателям платили очень хорошо: от 300 до 800 рублей за авторский лист, в зависимости от ранга (писатель уровня Поженяна рассчитывать мог не меньше чем на 500) — и гонорар за десять авторских листов на брата был куда как неплохой суммой.

Конечно, бо́льшую часть романа написал Аксёнов — его фирменный стиль и язык узнаётся влёт. Хотя вклад двух других соавторов отрицать невозможно: общую канву построил Горчаков, бывший разведчик, а боевые сцены «ставил» фронтовик Поженян, в прошлом морпех-диверсант, так что весь ударный темп «Джина Грина» — целиком их заслуга.

Эта была натуральная «бондиана по-русски», что авторы особо и не скрывали: агент 014 — это дважды по 007, то есть вдвое круче Джеймса Бонда!

Сам мистер Бонд, понятно, в СССР был под строгим запретом и ритуальным проклятием из-за обилия «в этих бездуховных поделках откровенной порнографии, разнузданного насилия и оголтелого антисоветизма»). Но притом что фильмы про обаятельного английского агента видели в те времена немногие, а читавших книги Флеминга было и того меньше, про супершпиона хоть краем уха, но слышали все. Ну а вольнодумным советским писателям хотелось что-то в духе «вот такого советского, но… несоветского Бонда».

Яна Флеминга, как и его французского эпигона Жерара де Вилье, перевести было нельзя, болгарский вариант Бонда от Богомила Райнова (приключения разведчика Эмиля Боева) спрос не удовлетворял, слишком уж по-социалистически, — так что…

В общем, книгу склепали быстро. Получился «круто сваренный» (ещё одно выражение из «Джина Грина») шпионский хит. Роман был заявлен как «приключенческий, документальный, детективный, криминальный, политический, пародийный, сатирический, научно-фантастический и, что самое главное, при всём при этом реалистический». Ну а авторы — всего лишь переводчики. В этом не было перестраховки — так, литературная игра. Хотя ритуальные слова о том, что «остриём своим роман направлен против пентагоновской и прочей агрессивной военщины», были вынесены в самое предисловие.

Как такая книга попала в печать?

С этим связана ещё одна загадка. Конечно, все трое были писателями советскими — то есть людьми проверенными. И за границу их выпускали, и прежние книги выходили массовыми тиражами, и числились они в рядах благонадёжных. Поэтому, когда рукопись принесли в издательство, у директора Валерия Ганичева никакого формального повода для отказа не было.

Хотя опытный нос мгновенно почуял в этом произведении какой-то «несоветский душок» (что авторам потом аукнулось).

Книгу начали не то что бы тормозить, но…

Но вмешался КГБ. Поскольку роман был заявлен и как шпионский тоже, то цензуру он проходил не только в Главном управлении по делам литературы, но и на площади Дзержинского. Контрразведчикам книга понравилась — в конце концов, Джина Грина вычислили и обезвредили именно «бойцы невидимого фронта». И именно в результате бесед со следователем Сергеем Николаевичем в душе главного героя произошёл серьёзный нравственный перелом. Без проблем, конечно, не обошлось: литературоведы в штатском попеняли авторам за раскрытие ряда сведений из разряда ДСП (для служебного пользования). Да и в целом книгу хорошо «причесали»: спустя годы в одном из интервью Аксёнов упоминал, что роман порезали чуть ли не на четверть. Но при этом дали горячее добро на публикацию. Вопреки распространённому мнению, как раз КГБ советских писателей в годы застоя особо не прижимал — напротив, во многом благоволил. А вот коллеги по цеху так и норовили пакость устроить и обвинить во всех грехах. Так что когда «лубянские редакторы» дали «зелёный свет», то ссориться со столь осведомлённой в вопросах литературы организацией Союз писателей не рискнул.

Существует вовсе уж изустная версия, что роман — ещё в рукописи — был довольно благосклонно встречен на самом высоком уровне. К тому времени в СССР накопились внутренние проблемы, от которых население срочно требовалось отвлечь, показывая «звериную сущность капитализма». Да и на внешнем фронте международный отдел ЦК КПСС стремился показать истинное лицо американской военщины и упадок нравов, творящийся в американском обществе, а заодно и развенчать мифы о «подвигах» «зелёных беретов» во Вьетнаме. В общем, некое лицо со Старой площади благосклонно похмыкало и дало отмашку. Кто знает…

«Этим произведением автор как бы хочет нам сказать…»

Помимо приключенческой интриги, «Джин Грин» был прямо-таки нашпигован кучей скрытых смыслов, завуалированных приветов буквально всем и каждому, намёков внимательному читателю, да и просто шуточек. В конце концов, авторы относились к своему детищу как к «капустнику»: мы делаем весёлую и увлекательную сборную солянку, а раз так — в дело идёт всё. Насколько известно, до сих пор не появилось ни одной литературоведческой работы с комментариями к «Джину Грину» — а жаль, увлекательное было бы чтение.

Уже с первых строк: фамилия главного героя, Гринёв, — привет Александру Сергеевичу и «Капитанской дочке», взросление дворянского недоросля. Происхождение Джина Грина, между прочим, самое благородное: по отцу — из князей Разумовских, а по матери — из древнего княжеского рода Куракиных (и опять привет — только теперь Льву Николаевичу и бесшабашному князю Курагину из «Войны и мира» с его страстью к авантюрам). Опять же, авторы никак не могли обойти и белогвардейскую тему — по воспоминаниям самого Аксёнова: «…звучит неправдоподобно, но уже начала возникать ‚романтика контрреволюции‘, глаза молодёжи стали задерживаться на образе офицера-добровольца…».

Вообще, в конце 1960-х годов, к юбилею революции, советские деятели искусств исподволь начали скрытый белогвардейский реабилитанс.

Кумачовое знамя приелось, хотелось вальсов Шуберта с красавицами на балах да французской булки, подаваемой лакеями, и чтоб непременно из своего имения наблюдать упоительные той России вечера.

В этом смысле «Джин Грин» явился форменной усладой-с — майский день, именины сердца. Строки «…Ледовый поход, звон колоколов в занятом Деникиным Орле, психические атаки офицерских батальонов. От стен Петрограда до уссурийской тайги реяли белые хоругви, а потом пали простреленные знамёна белой армии, и безымянные могилы обозначили пути горьких отступлений. И вот гаснут вдали береговые огни, отгремели прощальные салюты — начинается великая эмиграция старой России…» читались не просто с пафосом — с восторженным придыханием!

Масса, масса жемчужин была рассыпана в тексте. Одна «Строевая песня Зелёных беретов» чего стоила:

«Зелёные береты,
Зелёные холмы.
Пока горит планета —
В большом порядке мы
Носи повыше пояс —
Подольше будешь жить.
У нас отходит поезд:
Нам некуда спешить…»

Школьники Страны Советов на полном серьёзе считали, что эти самые береты денно и нощно под эту самую песню и маршируют — самые упорные даже пытались найти англоязычный оригинал.

Он действительно был — вот только к «зелёным беретам» отношения не имел.

За основу была взята популярная американская песня The Yellow Rose of Texas, которая в аранжировке оркестра Митча Миллера примерно в то время стала золотым шлягером, звучавшим из каждого окна, — и уж кто-кто, а Горчаков с Аксёновым, любители американской музыки, знали её прекрасно. А опытному поэту Поженяну написать слова на маршевый ритм и вовсе труда не составило. Милая шутка — но народ-то принимал за чистую монету!

Авторы развлекались как могли. В своём стремлении лишний раз вставить шпильку советской цензуре Аксёнов умудрился протащить в текст стихи своего друга — запрещённого на тот момент Иосифа Бродского: «Лот остановился возле писсуара, шумно прокашлялся и запел изменённым, хриплым голосом подвыпившего человека свою фронтовую песню «Лили Марлен»».

«Если я в окопе от страха не умру,

Если русский снайпер мне не сделает дыру,

Если я сам не сдамся в плен…»

Как ни странно — удалось! Бдительные органы эту идеологическую диверсию проморгали — а может просто было невдомёк, что автором этого перевода «Лили Марлен» был именно Бродский.

Временами весёлая компания литераторов проходила совсем уж по тонкому льду. Именно из «Джина Грина» широкая советская публика узнала о существовании, как бы сегодня сказали, мема «88». Каким образом этот пассаж остался в стороне от внимания бдительных идеологов — «тайна сия велика есть»:

«— И, высоко подняв бокал, обер-диверсант фюрера твёрдо произнёс: — Восемьдесят восемь!

— Восемьдесят восемь? — переспросил Лот с непонимающим видом.

— Да! Так мы приветствовали друг друга в мрачные послевоенные годы. Ведь восьмая буква алфавита — «Н». А «НН» означает наш девиз и пароль — Heil Hitler! Итак, восемьдесят восемь, джентльмены!»

Шутки шутками, а данное сакральное знание обогатило советскую молодёжь несказанно. Вплоть до того, что в середине 1980-х годов отдельные не в меру начитанные и ужасно фрондирующие мажоры-старшеклассники столичных языковых спецшкол (не было в СССР других заведений, где бы так клубился юношеский антисоветизм) приветствовали друг друга именно так: «Восемьдесят восемь!»

Учителя при этом и ухом не вели — «Джин Грин» прошёл мимо них…

А был ли «Джин Грин» на самом деле?

Да. Правда, не тем, о ком потом прочли в книге. Но — был!

Человека, от истории которого оттолкнулись авторы, звали Говард Бретт Леви. Уроженец Нью-Йорка, родившийся в 1937 году (ровесник Джина Грина), Леви был активным участником движения против войны во Вьетнаме. Более того, для патриотически настроенной Америки начала 60-х Леви являлся натуральным символом всего того, что декадой ранее классифицировалось как «антиамериканская деятельность»: иудей, либерал, nigger-lo… э-э-э, яростный сторонник отмены расовой сегрегации, убеждённый «левак» и пацифист — не хватало только мохнатой русской шапки с красной звездой и коммунистических песен под balalaika.

После школы он избрал — как ему казалось — самую мирную профессию: доктор — человек, который лечит, а не калечит. При этом Леви как-то упустил из виду, что любая армия в докторах нуждается едва ли не сильнее, чем в генералах. В 1960-е годы «большая зелёная машина» за океаном комплектовалась по призыву — а уж медиков с первого курса брали на особый учёт. Ему дали закончить обучение — но после этого немедленно призвали. Война во Вьетнаме шла полным ходом, бежать от призыва в Канаду Леви не хотел, сжигать повестку тоже — в общем, прикинув все варианты, он решил, что два года службы офицером можно и пережить. В конце концов, он был не хирургом, а дермато-венерологом, которого вряд ли пошлют в Сайгон.

Более вероятно, что придётся лечить триппер у рядовых после особо буйного увольнения где-нибудь в Оклахоме.

Климат Юго-Восточной Азии для европеоидов не полезен: любая царапина оборачивается нагноением, которое не заживает по месяцу, потёртости на коже превращаются в язвы, укус местной мошки приводит к волдырям — несть числа хворям, моментально превращающим бойца в небоеспособную единицу. Но если тылового солдата быстренько снарядят в госпиталь, то как быть тем, кто неделями действует за линией фронта? Ответ простой — готовить спецназ и к этому тоже. И вот тут Леви столкнулся с нешуточной проблемой — ему приказали готовить медиков для «зелёных беретов».

Иудею Леви было бы, наверное, проще каждый день съедать по свиному окороку, а потом ещё и жениться на ревностной мусульманке — дело житейское, что уж там.

Что интересно, он не так уж был далёк от правды, когда публично называл войска спецназначения «бандитами». Благодаря книгам и комиксам популярностью «береты» пользовались только у широкой публики, ничего про них толком не знавшей. А вот в армии их откровенно не любили, небезосновательно считая сорвиголовами и вообще шпаной, по случайности надевшей форму. К тому же, как ни крути, этим бойцам и в самом деле иногда приходилось противника резать. Ножами — и до смерти. Не говоря уж о том, чтобы при необходимости наводить артиллерию и авиаудары на мирные деревни. И вот этих головорезов Леви должен был учить. Поставьте себя на его место…

Вообще, он и раньше был на крючке у военной контрразведки за свои вольнодумные высказывания и активную агитацию против войны — и добро бы среди гражданских, но ведь он сослуживцев пытался обратить в богомерзкий пацифизм! До поры до времени делу хода не давали — как врач он был очень хорош, командование, сжав зубы, терпело. Однако недвусмысленное неподчинение прямому приказу чашу терпения всё-таки переполнило. Против него возбудили уголовное дело по обвинению «в намеренном отказе выполнить приказ вышестоящего командования о подготовке медиков для частей специального назначения», а также «в злонамеренной пропаганде, направленной на возбуждение предательских настроений в вооружённых силах».

Юстиция пыталась склонить Леви к судебной сделке — «парень, не дури, получишь свои три-четыре месяца гауптвахты, потом тебя по-тихому уволят и все будут довольны». Леви отказался. Получилось всё в точности, как позже было описано в «Джине Грине»: «Если же ты встанешь в героическую позу «конщиенщес обджектор», как какой-нибудь «яйцеголовый», то тебя трахнут по твоей упрямой башке всем сводом законов. Так и знай».

Трахнули: Леви приговорили к увольнению с позором, штрафу и трем годам военной тюрьмы.

Однако суд над ним получил широкую огласку. Обстоятельства дела армия скрыть не могла, и к досаде высшего командования капитан Леви внезапно сделался в армии невероятно популярным. Когда Леви привозили на суд, рядовые публично выказывали ему свою поддержку, — это в присутствии офицеров! Уже в ходе трибунала над ним трое солдат из его же Форт-Джексона прямым текстом отказались отправляться во Вьетнам. Ещё пять заявили, что отказываются служить вообще. В других гарнизонах по всей стране творилось то же самое. Ну а на гражданке Леви вообще стал настоящим героем, фактически иконой антивоенного движения, а сам суд породил волну подобных дел.

Известность дела Леви тем временем вышла за пределы США. В 1968 году советская газета «За рубежом» посвятила ему целый абзац в статье «Когда солдаты отказываются воевать»: «Капитан Говард Леви, военный врач. Отказался обучать санитаров войск специального назначения, отправляемых во Вьетнам, за что предан военно-полевому суду. Леви отконвоировали в наручниках в тюрьму в Форт-Ливенуорте, где ему предстоит отбыть трёхлетний срок заключения».

И — история умалчивает, к кому первому из трёх писателей попался этот номер со статьёй об участниках антивоенного движения. А дальше — авторская фантазия заработала на полную мощь и нью-йоркский медик Леви стал русским американцем Гринёвым…

В следующем материале раскроем и другие секреты романа. Куда исчез «Джин Грин»? На чём вообще был основан роман? Самая тёмная тайна «Джина Грина»…