Когда европейцы открыли для себя истинное богатство Вест-Индии — сахар, началась нелепейшая эпоха в истории красоты. Черные, изъеденные кариесом зубы стали почитаться как признак богатства и изысканности. Увидев джентльмена с гнилыми пеньками во рту, белозубые бедняки наверняка завидовали ему: шельмец явно налегает на сахар, он богат и не стыдится этого. К счастью, эта мода очень быстро прошла, и элита столкнулась с ожидаемой проблемой: никакие деньги не вернут белые здоровые зубы. Особенно в XIX веке, когда стоматология только зарождалась.
Вслед за спросом появилась индустрия зубных протезов. Но вы сами понимаете, насколько гротескными были первые образцы. Сначала деревянные, потом вырезанные из слоновой кости, они напоминали скорее сундуки для рта, чем полноценные челюсти. Обладатели даже самых искусных образцов быстро обнаруживали, что они быстро стачиваются и желтеют. Да и принять их за ненастоящие зубы мог только подслеповатый.
Процесс вырезки протеза из слоновой кости.
Протез из слоновой кости.
Умельцы сообразили, что можно выдергивать зубы у бедняков (да и зачем вообще беднякам зубы?). Можно заплатить какому-нибудь здоровому парню с ровными зубами, чтобы он поделился парочкой для протеза. А можно напоить пьянчугу и выдрать у него оставшиеся. Не гнушались расхищением могил и телами казненных преступников. Смотрелись челюсти с вкрапленными в них настоящими зубами гораздо лучше и естественнее. Но, купив такое, вы могли получить неожиданный подарок: например, сифилис, который сохранился в моляре повешенного распутника.
А потом случилось
Ватерлоо. Десятки тысяч французов, англичан и прусаков остались лежать в земле. И, что самое важное, в одном месте. Вслед за обычными крестьянами-мародерами на бывшее поле боя ринулись дельцы со всей Европы. Умельцы, которые не боятся замарать руки и репутацию: они выкапывали тела и выдергивали зубы тысячами. Причем старались сделать так, чтобы зубы одного солдата оказались в одном протезе — так эстетичнее.
Карикатура на беспринципных французских дантистов начала XIX века. Хотя британцы нисколько не отставали в этом ремесле.
«Требуются — несколько человеческих передних зубов. Дабы предотвратить нежелательное использование, принимаются только образцы с Континента (то есть из материковой Европы — прим. ред.)».
Патриотические чувства беззубых представителей элиты притупились быстро. «Зубы Ватерлоо» стали своего рода знаком качества. На поле боя остались здоровые и сильные парни — и челюсти из их останков получались замечательными. Не то что протезы, донорами для которых послужили ист-эндские кокни. Возможно, современная стоматология недооценивает, какую услугу ей оказали погибшие солдаты. Ведь именно благодаря Ватерлоо она пережила сразу два взлета: сначала бум протезов из настоящих зубов, а потом, когда с ними снова стало туго, развитие искусственных материалов.
К тому моменту, когда хороший материал для протезов опять стал редкостью, создатели искусственных челюстей уже достаточно поднаторели, чтобы изловчиться в условиях дефицита. В 1830-х ювелир Клавдий Эш создал керамические зубы, которые выглядели как настоящие и при этом изнашивались гораздо медленнее поделок из слоновой кости. А в 1844 году американский изобретатель Чарльз Гудиер запатентовал вулканизированную резину. Одна из первых сфер, в которой ей нашлось применение — это изготовление искусственных челюстей. Во многом этому способствовало то, что резину удавалось сделать розовой — словно пожеванная жвачка, или, если угодно, словно почти реалистично выглядящие десна.
А выражение «Зубы Ватерлоо» до сих пор в ходу (хоть его и редко услышишь). Его используют, намекая на циничность той или иной предпринимательской затеи.
