Церковь и страшные дни «нового порядка»

Разъясняя пределы вмешательства униатского духовенства в сугубо политические и административные дела, Шептицкий писал: «Там, где не существует еще управы, общины и местной милиции, нужно организовать выборы общественной рады, войта (старосты), советников и начальника милиции. Если нельзя провести выборы без партийных раздоров, являющихся разорением и несчастьем для нашего дела , душепастырь обязан своей властью назначить войта, советников и начальника милиции, напоминая верующим о необходимости послушания немецким военным, а позже и гражданским властям».

Предупредив священников, что каждый из них «должен иметь наготове флаг немецкой армии» с «вышитой на белом фоне свастикой», митрополит предостерегал, чтобы отцы-душепастыри не перестарались и выставляли немецкий флаг не «на церкви или колокольне», а «на приходском доме»  Князь церкви хорошо знал вышколенных им священнослужителей, которым, начиная еще с семинарии, постоянно вбивали в голову пронемецкие идеи. Такие подопечные могут, если их не удержишь, вывесить флаг со свастикой даже на амвоне.

Через несколько дней, 25 июля, Шептицкий выступил с воззванием «К хлеборобам». В нем митрополит наказывал пастырям прочитать верующим это воззвание и при необходимости разъяснить его смысл.

Верующих,— писал владыка,— следует поощрять к усиленному и более добросовестному труду в своем сельском хозяйстве, ибо от этого зависит их будущее питание, покрытие всех расходов, восстановление хозяйства, а также помощь немецкой армии продажей сельскохозяйственных продуктов… Само собой разумеется, что мы должны как можно больше помогать немецкой армии, ибо ей мы обязаны освобождением из большевистской неволи».

В нарушение сложившейся церковной традиции Шептицкий поставил традиционный крест и свою подпись под воззванием «Немецкой хозяйственной комиссии», призывавшим крестьян «полоть и уничтожать сорняки», «заготавливать побольше сена», «ремонтировать сельскохозяйственные орудия», «засевать побольше рапса» и главное — немедленно сдавать зерно, мясо, молоко, яйца, птицу на «ближайший сборный пункт» .

С призывами оказывать всемерную помощь оккупантам со страниц своих газет и листовок обратились к населению и украинские буржуазные националисты. Опираясь на поддержку униатского духовенства и руководствуясь «майской директивой», предусматривавшей оказание «всесторонней помощи немецкой армии-освободительнице» путем массового уничтожения коммунистов, комсомольцев, советских активистов, рабочих и крестьян, бандеровские головорезы в западных областях Украины приступили к уничтожению советских людей.

Бандеровские вожаки Н. Лебедь, С. Ленкавский, Л. Ребят требовали от низовых оуновских звеньев выполнения директив Бандеры о том, что после вступления немецко-фашистских войск на Украину «формой государственной власти должна стать политическая и военная диктатура ОУН». На местах было предложено спешно создавать специальные суды, которые, руководствуясь «собственной совестью, будут безоговорочно карать» всех противников гитлеровского режима и врагов ОУН.

Среди рабочих бандеровцы,, как известно, никакого влияния не имели. Исходя из этого, они пытались натравить на рабочих кулачество. «Майская директива» в связи с этим требовала «поднять массы с насиженных мест. Двинуть села на города, где сосредоточены главные нервы вражеской власти, пропагандируя лозунг: «Крестьянская Украина занимает города и уничтожает врагов!»»

Националистические «теоретики», прошедшие до войны обучение в Берлине в высшей школе политических наук германской национал-социалистской партии и в министерстве пропаганды Геббельса, пытались распространять «теории» о «высшем назначении» и «расовой чистоте» галицийского крестьянина. В передовой статье газеты, озаглавленной «Живой источник национальной крови», можно было прочитать следующее: «Вопрос о крови — это ныне весьма важный момент при исследованиях и познании расовых элементов народа. Правда, антропологическая биология, занимающаяся также исследованием крови,— это еще очень молодая ветвь науки.

Но тем не менее даже то, что сейчас установлено этой наукой, имеет для расолога огромное значение». После наукообразных рассуждений о качестве крови у разных народов оуновские «расологи» заключают: «Живым источником, откуда могучей струей вливается в организм народа свежая кровь, является хлебороб-крестьянин. Эта правда, выдвинутая национал-социалистской партией А. Гитлера на первое место конституционных тезисов Великой Германии, нашла широкое и всестороннее применение во всех областях жизни Германии. В частности, глашатаем и выразителем этой истины в условиях немецкой действительности стал имперский министр земледелия Вальтер Ларре». Газета призывала «строить свою национальную жизнь в соответствии с законами земли, на твердой базе крестьянского класса (т. е. кулачества, опоры ОУН)».

Такими были слова и дела националистов и их духовных наставников — униатов в первые дни кровавой фашистской оккупации.

Но, распевая «аллилуйя» захватчикам, призывая к «усиленному сотрудничеству» с гитлеровцами, церковные иерархи и националисты не учли главного — как отнесутся к гитлеровским оккупантам трудящиеся западных областей Украины. Украинский же народ, невзирая на установленный захватчиками террористический режим и профашистскую политику буржуазно-националистических наемников и церковной верхушки, с первых дней вражеского нашествия решительно выступил против оккупантов и их продажной агентуры.

Со страниц пожелтевших архивных документов, из воспоминаний участников подпольной антифашистской борьбы, наконец, из вынужденных свидетельств прогитлеровской прессы встает впечатляющая картина всенародного сопротивления оккупантам, активной деятельности коммунистического подполья и партизанских отрядов.

Вот что, например, писал назначенный во Львов шеф отдела пропаганды Билер в секретном циркуляре N РС-151241: «Установлено, что во многих местах генерал-губернаторства активно действует вражеская пропаганда, среди населения распространяются листовки и прокламации. Несмотря на то что такого рода случаи имеют пока местный характер, на них следует реагировать как можно острее. Прошу, как только у вас будут выявлены такого рода факты, немедленно уведомлять меня о них и присылать материалы вместе с прокламациями и листовками через курьеров или срочной почтой» Вслед за своими хозяевами-фашистами в кампанию «борьбы с большевистским подпольем» включились бандеровцы.

С первых дней оккупации за работой газеты  наблюдала референтура пропаганды ОУН. Ее руководитель С. Ленкавский вместе со своими «функционерами» разместился во Львове (ул. Валовая, 30) и, по сути дела, превратил «Вюти» в бандеровский официоз. В передовой статье газеты за 26 июля 1941 года под заголовком «Слухи и толки» сообщалось, что «во Львове и в крае» созданы и действуют «подрывные организации», распространяющие «противонемецкие погромные листовки». Газета призывала к «беспощадной борьбе с распространителями большевизма», осмеливающимися выступать против «немецких рыцарей».

Одновременно авторы статьи были вынуждены признать, что «некоторые местные элементы ненавидят нас за наше сотрудничество с Германией. Мы гордимся этим сотрудничеством… и глубоко верим, что на развалинах преступных идеологий в Европе и во всем мире воцарится новый порядок, творцом которого является Адольф Гитлер».

Через несколько дней газета вновь вернулась к этой теме. «Недавно мы писали о том, что безответственные элементы распространяют, как можно догадаться, с провокационной целью всякого рода нелепые слухи, преднамеренно извращенные известия, сеющие тревогу и всякого рода сомнения. В упомянутой статье мы недвусмысленно предостерегали эти чуждые элементы, которые с известной целью распускают провокационные подрывные слухи, что их игра опасна для них самих. Кое-кто весьма заинтересован в том, чтобы посеять среди украинского общества беспокойство и тревогу и, что для наших врагов является самым главным, неверие в успех дела, за которое проливает кровь героическая немецкая армия» .

Свое беспокойство, вызванное упорным неповиновением трудящихся масс «новому порядку», высказывали и другие националистические издания.

В Комарниках Туркского уезда некоторые бывшие большевистские колхозники самовольно скосили хозяйские (т. е. кулацкие, которые при Советской власти были переданы колхозникам) сенокосные угодья и клевер и скошенное забрали себе. Хвастают, что и все зерно соберут, так как землю выделила им большевистская держава.

В Дорожеве Самборского уезда уничтожено несколько десятков моргов картофеля и льна, принадлежавшего недавно созданному колхозу. В соседней Луке тоже нашлись большевистские воспитанники. Поприсваивали хозяйскую землю и хвастаются, что не отдадут, так как их этой землей наделила держава». Во Львов от окружных ландвиртов (сельскохозяйственных комиссаров) на имя губернатора поступали десятки сообщений об отказе крестьян сдавать «контингенты», о распространении «коммунистических листовок».

Громкие призывы святоюрских владык «к подавлению большевистских агитаторов» и «установлению нового порядка» звучали на селе с первых недель фашистской оккупации. Митрополит Шептицкий не только требовал от отцов-униатов «обратить внимание на людей, искренне служивших большевикам», но и лично сам выдавал гитлеровским палачам антифашистов. В письме к Украинскому центральному комитету первоиерарх писал: «В Суховоле, около Львова, директором школы является пан В. Мельник, известный своими антицерковными и антихристианскими тенденциями. При большевиках он был открытым коммунистом и делал все, что мог, чтобы навредить церкви. Он организует и подталкивает к бунту коммунистические элементы, которые есть еще в селе… Доношу об этом УЦК в надежде на то, что… комитет не будет терпеть такой вредной для церкви, народа и села агитации».

Некоторые наиболее трезво мыслящие униатские священники не соглашались с практикой открытой поддержки фашизма и вмешательства церкви в мирские дела, которую так настойчиво проводил в жизнь владыка Андрей. Свои сомнения относительно правильности политического курса главы униатской церкви высказал, в частности, священник Бачинский в письме, адресованном митрополичьему ординарному 25 августа 1941 года. Он писал: «Отчего душепа- стырь должен своей властью назначать войта, советников и начальника милиции?

Где тут наша власть и наша компетенция и желательно ли наше вмешательство в это дело, как и наш диктат в отношении гражданской администрации на селе? Почему духовенство должно брать на себя обязательство разъяснять верующим необходимость послушания немецким военным, а позже и гражданским властям?» Участие духовенства в конфискации крестьянских земель, писал священник, ведет к падению его престижа на селе. Обращаясь в конце письма к митрополиту, Бачинский замечает, что «немецкие официальные органы далеко не случайно заигрывают с нашими духовными кругами, так как с их помощью желали бы твердо закрепить свою реальную власть и легализовать свои захватнические намерения на наших землях» .

На святоюрской горе, однако, думали и мечтали о другом. Пастырские послания, благодарственные молебны, проповеди, манифестации, триумфальные встречи, благословения фашистской армии… Сколько их было таких проявлений предательства в страшные дни «нового порядка»? Десятки, сотни, тысячи? Всех не перечислишь. Но и малой доли приведенных фактов достаточно для того, чтобы раскрыть существо черных намерений и дел сановитых иерархов униатской церкви в тяжелую годину миллионов украинцев, белорусов, русских…