Как ивановские ткачихи осенью 1941 года выступили за «батюшку Гитлера»

Тяжелая осень

Осенью 1941 года в Иваново из Москвы эвакуировали ряд предприятий. После чего город получил неофициальный статус «текстильной столицы СССР». Поскольку почти все мужчины отправились на войну, основную массу рабочих составляли женщины. Тяжелые условия труда и проблемы с продовольствием делали обстановку на предприятиях крайне неспокойной. В воздухе витал «запах забастовки».

Забастовки охватили всю Ивановскую область

В докладной записке «О положении на текстильных предприятиях Ивановской области» (сентябрь 1941 года) об этом говорится напрямую: «В последнее время имели место волынки отдельных групп рабочих, самовольно бросавших работу до окончания рабочего дня. Такие факты имели место на трех фабриках Вичугского района, на двух фабриках Фурмановского района и на некоторых других предприятиях Ивановской области. Рабочие высказывают резкое недовольство, а иногда и антисоветские настроения. Обычные разговоры на фабриках, передаваемые друг другу о том, что на той или иной фабрике забастовали и им увеличили норму хлеба до килограмма. На собрании рабочих фабрики им. Ногина работница Кулакова заявила: «Гитлер хлеб-то ведь не силой взял, ему мы сами давали, а сейчас нам не дают, ему, что ли, берегут?» Работница Лобова высказала следующее: «Ходим голодные, работать нет мочи. Начальство получает в закрытом магазине, им жить можно». Пом. мастера Соболев и мастер Киселев заявили: «Если нас возьмут в армию, мы покажем коммунистам, как нас морить голодом». Работница прядильной фабрики комбината «Большевик» заявила коммунистке Агаповой: «Сохрани Бог от победы советской власти, а вас, коммунистов, всех перевешают». Кстати, Соболев и Киселев были чуть ли ни единственными мужчинами, которые разделяли чувства своих коллег-женщин.

С «нездоровым настроением» нужно было что-то делать, причем в экстренном порядке. Но чиновники решили обойтись, что называется, малой кровью: «Ввести в обкоме и горкоме секретарей по снабжению. Заменить слабых секретарей парторганизаций. Руководство агитколлективами поручить ответственным работникам обкома и горкома. Направить в помощь обкому партии группу квалифицированных лекторов и докладчиков». Об улучшении условий труда и жизни никто и не заикался.

Вне реальности

Вскоре эти самые лекторы прибыли в Иваново, чтобы «утихомирить баб». Каким образом они объясняли измученным и голодным работницам, почему начальству открыт доступ в «особый» магазин, неизвестно. Но уже в начале октября немцы начали крупномасштабное наступление. В Москве началась паника — враг слишком быстро продвигался к городу. Тогда-то руководство и решило эвакуировать текстильные предприятия из Иваново. Это стало последней каплей. Ведь работниц о грядущих «движухах» не предупредили.

Бунт подстегнуло решение об эвакуации предприятий

Яркий пример, события на Меланжевом комбинате. Как обычно, к 6 утра рабочие пришли на предприятие. К этому времени часть оборудования была уже разобрана. Грянул скандал: «Оборудование увезут, а нас оставят без работы. Не дадим разбирать и увозить оборудование». Начальству ничего другого не оставалось, как объявить экстренное собрание рабочих. Со стороны руководства его возглавил товарищ Частухин, занимавший должность директора комбината. Но первой заговорила станкообходчица Бутенева: «Уж если вы жалеете станки, так надо сначала вывезти семьи. Вывозить оборудование не дадим». Остальные работницы ее, конечно же, поддержали и демонстративно принялись крушить ящики с оборудованием. Ничем путным то собрание не закончилось. На следующий день погромы продолжились. Руководство не смогло утихомирить взбунтовавшихся женщин.

Волна покатилась дальше. Примерно полторы сотни работниц прядильной фабрики ворвались в кабинет директора Растригина. Под напором озлобленных женщин он вынужден был бежать и спрятаться в одном из цехов под брезентом. А руководителю ткацкой фабрики Николаеву пришлось забаррикадироваться дома — работницы обещали убить его.

Секретари обкома спешат на помощь

Разруливать ситуацию на меланжевом комбинате прибыли секретари обкома и начальник облуправления НКВД. Их встретили более тысячи разъяренных женщин, требовавших восстановления справедливости. Отдуваться перед толпой пришлось товарищу Пальцеву — одному из секретарей. Оценив ситуацию, он принял единственно верное на тот момент решение — собрать станки обратно и возобновить работу. Женщины одобрили. И многие из них вышли уже в ночную смену.

Секретарь обкома Пальцев сумел вовремя сориентироваться

Демонтаж оборудования вызвал беспорядки на фабрике имени Дзержинского и на мануфактуре имени Балашова. И хоть начальники (сытые мужчины) пытались объяснить женщинам смысл этих манипуляций, одна из работниц выкрикнула: «Пусть оборудование останется на месте, а если и придет Гитлер, мы у него будем работать». Директор ответил жестко, мол, в таком случае взорвем фабрику.

Начался бунт. Ткачихи требовали прибавить им сто граммов хлеба на обед и бесплатной мануфактуры. На все предложения начальства ответ был один: «Не слушайте их, они сами ничего не знают, они обманывают нас уже 23 года. Сами эвакуировали свои семьи, а нас посылают на трудовой фронт».

Охватили беспорядки и город Приволжск. Та грянул бунт из-за решения мобилизовать 4 тысячи человек для строительства оборонительного пояса у Иванова. В число «счастливчиков» попали подростки, старики и даже многодетные матери. Бунтующая толпа то и дело выкрикивала лозунг: «Долой советскую власть, да здравствует батюшка Гитлер!».

Бунты сменила череда арестов

Но постепенно волна недовольства начала откатывать. Понятно, что никто не хотел видеть «батюшку Гитлера». Просто лопнуло терпение. Мужики-начальники только обманывали, мужья на фронте, дети голодные, рабочий день по 10 часов. Еды нет. Вот женщин, что называется, и накрыло.

Но начальники, которым угрожали, ничего работницам не простили. Когда бунты улеглись, они, почувствовав силу, принялись мстить. Кого лишили свободы на 5 лет, а особо рьяным дали по 10. Одну работницу даже показательно расстреляли. На этот все и закончилось.