Как киликийские пираты бросили вызов Риму

Происхождение пиратства

Пиратство в Средиземноморье появилось с началом мореплавания и морской торговли. Вплоть до возникновения системы международного права различие между торговцем, пиратом и воином оставалось чисто номинальным. Как только представлялась удобная возможность поправить свои дела, торговец не брезговал морским разбоем и похищением людей. Также и пирату, чтобы сбыть награбленное, приходилось надевать на себя личину почтенного купца. В береговых общинах пиратство тесно переплеталось с наёмничеством. Крупнейшие рынки наёмников — Кария, Киликия, Крит, Иллирия, Этолия — одновременно считались гнёздами пиратов.

Корни этого явления крылись в примитивности социально-экономического уклада жизни и в избытке беспокойного населения. Некоторые государства покровительствовали пиратам, чтобы с их помощью заполучить превосходство над своими противниками. Пальму первенства в Западном Средиземноморье держали фокейские греки. У берегов Африки и Южной Испании карфагеняне без разбора топили корабли, пытавшиеся отыскать путь к Гибралтарскому проливу. Этруски совершали набеги на Сицилию, пока сиракузяне не сломили их морское могущество.

Со временем пиратство стало всё чаще восприниматься как преступление. Великие морские державы, покровительствовавшие торговле, предпринимали более или менее успешные попытки уничтожить пиратство. Афиняне с этой целью законодательно ограничили состав экипажей торговых судов пятью матросами. Эскадра из 60 кораблей, ежегодно высылаемая ими в море, заставила пиратов Эгеиды держаться берегов. Упадок Афинского морского союза после Пелопоннесской войны и начало бесконечной череды войн диадохов после смерти Александра Македонского вновь привели к возрождению пиратства. Ещё одним стимулом для развития морского разбоя стал расцвет рабовладельческой экономики, которая нуждалась в постоянном притоке новых партий живого товара. Эту потребность в значительной степени удовлетворяли пираты, похищавшие людей и затем продававшие их на рабских рынках на Делосе и в Путеолах. Попытки бороться с этим злом не принесли успеха. Пиратство иллирийцев, критян и киликийцев приобрело такой размах, что для борьбы с ним Риму, новому гегемону Средиземноморья, пришлось задействовать военную силу.

Расцвет пиратства

Римляне сами косвенно содействовали развитию пиратства у южных берегов Малой Азии, когда после заключения Апамейского мира в 188 году до н.э. ограничили власть Селевкидов над этими территориями. В результате здесь возник политический вакуум и расцвели пышным цветом разбойничьи шайки. К тому же после учреждения в 167 году до н.э. зоны свободной торговли на острове Делос огромные доходы стала приносить работорговля. В один день Делос мог принять десятки тысяч рабов, и у пиратов не было проблем с продажей живого товара. Власти Фаселиды и Олимпа в Ликии, Атталии и Сиды в Памфилии, Корика в Киликии охотно предоставляли свои гавани для кораблей пиратов, а также позволяли им сбывать на своих рынках людей, захваченных во время морских набегов. У пиратов были многочисленные базы на Крите и по всему Средиземноморью вплоть до Балеарских островов и Гадеса.

Могущество пиратов особенно возросло после Первой Митридатовой войны (88–85 годы до н.э.). Понтийский царь Митридат VI Евпатор бросил вызов господству Рима на Востоке и заключил союз с пиратами. В его флоте, насчитывавшем 400 трирем и множество лёгких судов, быстрые миопароны пиратов играли весьма важную роль. В немалой степени благодаря их поддержке понтийский флот властвовал в Эгейском море и у побережья Малой Азии. Когда война была проиграна и царь заключил Дарданский мир с Римом, команды этих кораблей оказались без работы и начали грабить без разбора море и сушу. Аппиан так рассказывал о происходившем в эти годы:

«Люди, лишённые вследствие войны средств к жизни, оторвавшиеся от родины и впавшие в жестокую нужду, стали искать себе пропитания не на суше, а на море, вначале на лёгких разбойничьих судах и полуторках, а затем стали плавать уже на биремах и триерах, причём у них были разбойничьи военачальники, как в настоящей войне. Они нападали на неукреплённые города, стены других городов они или подкапывали, или разбивали, или брали штурмом и разграбляли, а людей побогаче отвозили до пристаней в расчёте на выкуп. И эти доходы, обижаясь уже на прозвание пиратов, они называли военным жалованьем. Они имели ремесленников, насильно приставленных, и постоянно заготовляли лес, медь, железо, свозя всё это вместе. Их дух поднимался от получаемой прибыли; уже не считая своего занятия разбоем, они приравнивали себя к царям и тиранам, считали себя большим военным лагерем и полагали, что, объединившись, они будут непобедимыми; они сами себе строили корабли и производили оружие».

Борьба римлян с пиратами

Римляне чувствовали свою ответственность за происходящее и старались по возможности ограничить творившееся беззаконие. Ещё в 102–101 годах до н.э. они отправили в Киликию претора Марка Антония, который вёл здесь военные действия на суше и на море. В 78 году до н.э. против пиратов выступил консул Публий Сервилий Ватия, имевший под своим началом четыре или пять легионов, а также большой флот. На первом этапе, в 77–76 годах до н.э., Сервилию пришлось сражаться на море против пиратского предводителя Исидора в треугольнике между мысом Малея в Греции, восточным окончанием Крита и Ликией. Одержав победу, римляне высадились на сушу и осадили на горе Олимп в Ликии другого знаменитого предводителя — Зеникета. Когда у защитников крепости закончилось продовольствие, Зеникет сжёг заживо себя и свою семью, а также собранные богатства. В 75–74 годах до н.э. Сервилий захватил ряд укреплений пиратов в Памфилии и Писидии, успешно воевал с племенами горной части Киликии. После долгой и тяжёлой осады ему удалось взять штурмом и разрушить неприступные твердыни разбойников Старые, а затем и Новые Исавры. За одержанные победы в 74 году до н.э. он был провозглашён императором и получил почётное прозвище Исаврик.

Несмотря на все декларированные римскими военачальниками победы, количество пиратов, казалось, только множилось. Если раньше пираты держались восточных вод, то теперь их корабли стали появляться у берегов Италии. Они высаживались на берег в Кротоне, Брундизии, Мизене и Кайете, в портах Этрурии и, наконец, в самой Остии. Здесь пираты частично сожгли, частично пленили приготовленный против них флот, а командовавший им консул вынужден был, стоя на берегу, наблюдать за пожаром, бессильный что-либо предпринять. В другой раз они похитили преторов Секстиния и Беллина вместе с их слугами и почётной стражей из телохранителей-ликторов с фасциями и секирами. Разбойники разоряли имения вблизи моря и грабили путников на больших дорогах. Из загородной виллы под Мизеном они похитили родную дочь Антония Критского. После долгих переговоров и ряда уступок со стороны Антония он выкупил её за огромную сумму денег.

«Флотилии, которые они высылали в море, — пишет Плутарх, — отличались не только прекрасными, как на подбор, матросами, но также искусством кормчих, быстротой и лёгкостью кораблей, предназначенных специально для этого промысла. Гнусная роскошь пиратов возбуждала скорее отвращение, чем ужас перед ними: выставляя напоказ вызолоченные кормовые мачты кораблей, пурпурные занавесы и оправленные в серебро вёсла, пираты словно издевались над своими жертвами и кичились своими злодеяниями. Попойки с музыкой и песнями на каждом берегу, захват в плен высоких должностных лиц, контрибуции, налагаемые на захваченные города, — всё это являлось позором для римского владычества».

Бессилие против пиратских нападений

Провинциальные флоты, на которые возлагалась задача борьбы с пиратами, пребывали в это время в жалком состоянии. Цицерон нарисовал удручающую картину наместничества Гая Верреса на Сицилии. Голодающие гребцы и воины, не получавшие жалования, толпами убегали в горы и занимались там грабежами. Корабли выходили в море с наполовину укомплектованными командами. Должность наварха Веррес передал мужу своей любовницы Клеомену. Желая поскорее избавиться от соперника, наместник приказал ему вести флот к Пахинскому мысу, где были замечены корабли пиратского главаря Гераклеона. Вместо положенных двух дней корабли добирались до Пахина пять. Здесь Клеомен пьянствовал в своей палатке, а матросы собирали корни дикой пальмы, чтобы утолить голод. В это время нагрянули пираты с четырьмя кораблями. Бросив остальные суда на произвол судьбы, Клеомен сбежал на флагманской квадриреме. Пираты сожгли два корабля и расправились с их экипажами. Остальные смогли скрыться и нагнать своего командующего в Гелоре, на полпути к Сиракузам. Здесь Клеомен высадился на сушу и вернулся в Сиракузы пешим, а пираты сожгли выброшенный на песок сицилийский флот.

Затем, удивляясь собственной смелости, пираты двинулись прямо на Сиракузы. Их корабли, по словам Цицерона, бороздили море перед городским форумом и набережной.

«Сюда, — бросал оратор обвинение Верресу, — за столько войн не сумел проникнуть властвовавший над морем знаменитый карфагенский флот, не прорывались ни в Пунических, ни в Сицилийских войнах непобедимые до твоего преторства славные римские корабли!.. а теперь в эти воды пробрался пират, не боясь, что город окружал его и сбоку и с тылу!.. О, как шествовали здесь пиратские корабли! За собой они разбрасывали пальмы, найденные на наших кораблях, чтобы все увидели позор претора и беду в Сицилии!.. В сиракузском порту пират справляет триумф над флотом римского народа!»

Экспедиция Антония Критского

В 74 году до н.э. сенат решил вновь послать против пиратов претора Марка Антония, наделив его при этом чрезвычайными полномочиями. О деятельности Антония известно очень мало. Вначале он, видимо, сражался с пиратами у западного побережья Италии, у берегов Сицилии и в Лигурии, стремясь обеспечить беспрепятственный подвоз хлеба в Рим. Заметим, что это происходило в то же самое время, когда наместником на Сицилии был Веррес. На фоне общей удручающей картины успехи Антония можно оценить как весьма скромные. В 72 году до н.э. он перенёс военные действия на Восток, к берегам Греции. Здесь он потребовал у критян разорвать дружбу и союз с пиратами, но получил решительный отказ. Критяне давно были в доле с разбойниками, предоставляли им свои гавани и корабли, а римские угрозы не ставили ни в грош. Антоний объявил критянам войну. Он был настолько уверен в победе, что потрудился заранее загрузить на корабли цепи для будущих пленников. При переправе его флот понёс тяжёлые потери от действий противника, множество кораблей погибло, а их экипажи попали в плен. Критские военачальники Ласфен и Панар вернулись в гавань Кидонии триумфаторами, украсив носы своих кораблей закованными в цепи римскими пленниками. Так ничего и не достигнув, в 71 году до н.э. Антоний умер на Крите.

В 69 году до н.э. ему на смену сенат прислал консула Квинта Цецилия Метелла. В отличие от своего предшественника, Метелл был энергичным и решительным человеком. У стен Кидонии он сразился с 24-тысячной армией, которую собрали Ласфен и Панар. После жестокой борьбы победа досталась римлянам. Критяне заперлись в стенах города и долго держали здесь оборону. В конечном итоге Метелл заставил город сдаться, обещав помиловать командовавшего здесь Панара. Один за другим города Крита сдавались победителям. Последним сложил оружие Кносс, где до последнего держался бежавший сюда из Кидонии Ласфен. За свои победы Метелл получил право отпраздновать в Риме триумф и почётное прозвище Критский.

Экспедиция Помпея

Пока Антоний и Метелл воевали на Востоке, в Риме вновь начались перебои с продовольствием. В начале 67 года до н.э. под давлением голодающего простонародья сенат облёк чрезвычайными полномочиями Гнея Помпея. В его полную власть переходили море, острова и береговая полоса до 50 миль (80,5 км) в глубину. В любом месте в случае нужды он мог потребовать войска, деньги или корабли. Для военных действий ему разрешалось набрать до 120 000 пехотинцев и 4 000 всадников, снарядить 270 кораблей. На нужды компании он получил 6 000 талантов. Наконец, он мог взять себе в помощники сначала 15, затем 25 военачальников-легатов сенаторского звания. Эти полномочия были беспрецедентными по своему объёму и хорошо показывали степень опасности, в которой пребывала республика.

Помпей прекрасно понимал, что не количество войск и денег и не титулы его офицеров решат исход сражения. У пиратов, к слову сказать, и людей, и денег было куда больше. Ему был нужен план операции, и Помпей сумел выбрать наилучший его вариант. Он начал с того, что разделил море на 13 округов, поручив каждый одному из подчинённых ему военачальников, чтобы снаряжать там корабли и вооружать отряды. Обговорив с командирами детали операции, Помпей скрытно расставил флоты по своим местам и в условленный день и час начал общее наступление на главные пиратские базы. Сам Помпей вышел в море с лучшей частью имевшихся у него военных судов и очистил от разбойников сицилийские, африканские и сардинские воды, чтобы прежде всего сделать возможным подвоз хлеба из этих провинций в Италию. Очищением испанского и галльского побережий занимались его подчинённые.

«Его слава, — пишет Аппиан, — вызвала такой страх, что морские разбойники, надеявшиеся раньше напасть на него или во всяком случае показать ему, что дело с ними иметь не так-то легко, испугались и ушли из тех городов, которые они осаждали, и бежали в привычные им скалы и бухты. Помпею удалось тотчас же без боя очистить море, а разбойников повсюду постепенно его полководцы захватили в плен».

Густой римский гребень вычёсывал пиратов из укромных мест, где они пытались найти спасение. Бежать им было некуда. Эскадра Плотия Вара наглухо отрезала западную половину Средиземноморья от восточной, а Теренций Варрон, захвативший Керкиру, лишил их возможности укрыться в лабиринте островов и шхер Адриатики. Всего за сорок дней с пиратством в западных водах было покончено, и Помпей смог приступить к самой сложной части операции. Осведомлённые о судьбе своих западных собратьев, пираты не стали скрываться, а, поместив своих жён и детей в неприступные замки в горах, ожидали его приближения у берегов Киликии. Решающее сражение произошло у крепости Коракесий (Аланья) и завершилось полной победой римлян. После этого Помпей высадился на сушу и одну за другой начал разрушать твердыни разбойников. Сложившим оружие предлагались самые мягкие условия капитуляции. Вскоре большинство пиратов отказалось от продолжения безнадёжной борьбы и поспешило сложить оружие.

Летом 67 года до н.э., всего через три месяца после начала операции, война успешно завершилась. Было уничтожено 1 300 пиратских кораблей, захвачено около 400 кораблей и лёгких лодок, в том числе 90 настоящих военных. Были разрушены все разбойничьи укрепления, опустошены арсеналы и сожжены верфи. Добыча превзошла самые радужные ожидания. Свободу получило множество захваченных пиратами людей. 10 000 разбойников нашли свою гибель при проведении операции, ещё 20 000 попали в плен. Казнив для острастки лишь пиратских главарей, которых набралось несколько сотен, Помпей воспользовался данной ему властью и объявил амнистию всем остальным. Для поселения пленных он отвёл ряд заброшенных городов в Киликии, главным из которых были Солы. Пиратам, захваченным в западных водах, для поселения были назначены Димы на северо-западном берегу Пелопоннеса.

Эксперимент Помпея явно удался. Примерно полтора десятилетия спустя мореходы, по словам Страбона, перемещались в полной безопасности. Торговля и все обычные контакты потекли нормальным образом, и вместо прежнего голода в Риме царило изобилие. Во время вспыхнувших вскоре Гражданских войн пираты вновь почувствовали себя безнаказанно, и морской разбой снова поднял голову. Множество пиратов служило под знамёнами Секста Помпея. Его победитель Август в своих мемуарах хвастал, что очистил море от морских разбойников, а 30 000 захваченных беглых рабов вернул хозяевам для примерного наказания. Прекращение войн в эпоху Империи благоприятно сказалось на развитии мореплавания. Пираты, время от времени дававшие о себе знать, более не представляли собой серьёзной силы. Бороться с ними были призваны учреждённые Августом Мизенская и Равеннская военные эскадры в Италии и ряд провинциальных эскадр в других частях Средиземноморья.