Как это было?
1 июня 1987 года Матиасу Русту исполнялось 19 лет. Завалиться в ночной клуб? Устроить весёлую гулянку с девчатами? Порвать русский баян? У юного немца были планы покруче. Он хотел войти в историю… Сделать себе «маленький подарок на день рождения».
Для того чтобы увековечить своё имя, его соотечественникам приходилось создавать блестящие произведения музыки и литературы либо собирать многотысячные армии и устраивать геноцид. Худощавый юноша, в распоряжении которого имелся легкомоторный самолёт «Сессна-172 Скайхок», отличился иначе. Разгромил советские ПВО в пух и прах, не сбросив на территорию СССР ни одной бомбы.
Летать Матиас учился в маленьком городке Ютерзен, население которого и сегодня никак не пробьёт отметку в 20 тыс. человек. А уж тогда...
Зачем прорвался к нам этот деревенский немецкий мальчик, появившийся на свет в семье инженера AEG — немецкой компании, которая большую часть своей истории занималась производством оружия? Что побудило его?
Чуть более чем за полгода до описанных событий, осенью 1986, состоялась легендарная встреча Горбачёва и Рейгана в Рейкьявике. Газеты трубили: «Лидеры ядерных держав встретились на полпути от России и США!».
На саммите не было решено ровным счётом ничего. Михаил Сергеевич, однако, пребывал в приподнятом настроении, как всегда, говоря косноязыкими метафорами и уверяя, что вместе с его «другом Рональдом» ему удалось «заглянуть за горизонты возможного».
И русскому подмосковному ежу, и американскому скунсу было ясно, что любое острое противоречие теории равновесия Нэша, приведет ко взаимному гарантированному уничтожению гражданского населения стран.
Но вот вопрос: обязательно ли участие профессионалов из Пентагона?
Руст доказал, что это не так
Арендовав в своем полу-сельском аэроклубе самолёт «Сессна-172 Скайхок», сын инженера испросил у папы совет и демонтировал задние сидения, установив вместо них топливные баки.
Налёт молодого энтузиаста, совершившего то, от чего запало «ля» у видавших виды советских лётчиков, был предательски ничтожен. Именно поэтому, начиная с 13 мая, Руст усиленно тренировался: летал над Северным морем, приземлялся на Шетландских островах, посещал Вагар и даже заглянул в Исландию, чтобы напитаться духом бездарно проведённого саммита США и СССР.
22 мая — Руст в Бергене. 25 мая — в Хельсинки.
— Я должен это сделать, — он убеждал себя и одновременно задавал вопрос. — А смогу ли?
В 19-летнем возрасте далеко не каждый может заехать в гараж, сдавая экзамены в ГИБДД.
А уж не быть сбитым «экзаменаторами» из российских ПВО. Для этого надо было иметь либо стальную волю, либо маниакальную одержимость поставленной задачей. Одержимость, которая зашла настолько далеко, что пересилила страх смерти.
28 мая Матиас Руст приехал на аэродром Хельсинки. Заправил самолёт под завязку. Запросил погоду. И направился в диспетчерскую.
— Куда летим?
— В Стокгольм, — не моргнув глазом, улыбаясь ответил юноша, протягивая диспетчерам план своего 2-часового полёта.
— О, Швеция? Там ещё прохладно, — улыбнувшись ему в ответ, диспетчеры подписали план.
Перед взлётом много курил. Одну за другой.
— Нервничает чего-то парень, — посмотрев в окно, сказал руководитель диспетчерской службы.
— Новичок. Но два часа до Стокгольма осилит, — откликнулась молодая диспетчер.
Стокгольм был всего лишь запасным планом, на тот случай, если в самый последний момент ему станет очень страшно. Руки задрожат. Нервы подведут.
Шла 20-я минута полёта. И мысли о том, что сегодня может быть обычный день, а может быть день, который разделит жизнь на «до» и «после», нарушил голос диспетчера в наушниках.
— D-ECJB, Хельсинки-контроль. Высота?
— Хельсинки-контроль, это D-ECJB, высота 870, полёт нормальный.
— D-ECJB, Хельсинки-контроль. Покидаете зону аэропорта. Работайте с Сипоо-подход на один три шесть…
— Всего доброго.
Он чувствовал, как предательски вспотели вцепившиеся в штурвал ладони.
И… Матиас выключил передатчик. Развернул самолёт. Снизился до 200. И, выпав из поля авиационных локаторов, помчался на максимально возможной для этой высоты скорости вдоль берега Балтийского моря.
На связь с диспетчером Сипоо, он, конечно же, не выйдет. Прождав 5-10 минут, последний снимет трубку и произнесёт:
— Это Сипоо-Авиавышка. У нас ЧП. Сессна-172 Скайхок из Хельсинки не выходит на связь. На экранах не вижу. Вызываем спасателей.
Выбывшие в район предполагаемого падения спасатели созерцали оставленное самолётом, летевшим над самой водой, маслянистое пятно. И понимали, что парнишка, скорей всего, не справился с управлением, а теперь кормит рыб.
А тем временем Матиас развернулся на заранее определённый ориентир. Дымы сланцевого комбината, расположенного в эстонском городке Кохтла-Яхве, давали фору «Северстали». Они были видны за добрую сотню километров.
Летя на запредельно низкой высоте, Матиас мог воочию наблюдать объекты, местонахождение которых просчитывал с шокирующей педантичностью по учебникам и картам.
Ещё немного! И он вторгнется в чертоги СССР. Что будет тогда? Истребители? Залп, который положит конец его дерзостям? В эти секунды он не знал и не мог знать ответа на этот вопрос, просто выжимая из «Сессны» всё, что он мог выжать.
На расположенном в Эстонии (но всё еще советском) командном пункте в городке Тапа «Сессну», как оказалось, прекрасно видели. О том, что нарушитель следует по международной воздушной трансе, как по Калининскому проспекту, были в курсе и дежурные 4-й радиотехнической бригады.
Не спали в подушку и в Разведцентре 14-й дивизии.
— Наблюдаю цель, — в 14.31 эта фраза была многократно передана по каналам секретной связи теми ответственными лицами, которые видели Руста на экранах.
Обычно боевой цели присваивается номер.
Первоначальная потерянность советских ПВО от экспансии легкомоторного самолёта, вошедшего в территориальное пространство Советского Союза, длилась долгих 6 минут.
— Вас понял, приказываю уточнить характеристики объекта, выяснить его гражданскую принадлежность, — отойдя от шока, приказал оперативный дежурный.
Чем руководствовался майор Криницкий, когда отдавал эту команду?
— Цель идёт со стороны Финского залива к береговой черте, — констатировал майор Черных.
Номер боевой цели — 8255 — Русту дали только в 14.37. Уточнения, осмысления продолжались и далее, пока Матиас, у которого после нарушения государственной границы «самой опасной страны мира» вдруг разом пропал страх, не вышел из зоны действия радиолокационных установок.
«Действовали безответственно!» — позже, в ходе судилища услышат свой приговор эти офицеры.
Может быть, у всех в памяти был 1983-й год, когда наши ПВО «перепутали» корейский гражданский самолёт, летящий над Сахалином, с американским разведчиком? Тогда всё закончилось очень плохо.
Отклонившийся от курса Boeing 747 был безжалостно уничтожен над проливом Лаперуза. Погибли 269 человек. А год спустя… был снят шикарный мультфильм. Помните весёлую песенку?
«В море ветер, в море буря, в море воют ураганы,
В синем море тонут лодки и большие корабли, хахаха!»
На затонувших кораблях наши мастера детского мультипликационного кино написали номера рухнувшего в море «Боинга» — 007-747. Как он оказался вблизи советской территории? Виной всему ошибка навигационных приборов, приведшая к некорректной работе автопилота.
Генерал Анатолий Корнуков, отдавший приказ, названный на Западе преступлением против человечества, был удостоен высоких наград и ушёл из жизни не так давно.
Можно вспомнить и про «заплутавший» южнокорейский Boeing 707, расстреляв который в небе над озером Колпиярви, герои ПВО отправили на тот свет двух пассажиров и ранили нескольких человек, получив впоследствии государственные награды.
Такое длинное отступление сделано лишь для того, чтобы понять логику советских офицеров на земле. Они, мягко говоря, оказались не готовы принять решение в критической ситуации и взять на себя ответственность за очередного «сбитого летчика» без многоступенчатого согласования с вышестоящим руководством.
За что, в общем-то, и были наказаны, когда их действия назвали «граничащими с преступлением».
Впрочем, справедливости ради скажем, что дежурные истребители были приведены в полную боевую готовность ещё в 14.33, но разрешения на их вылет не давали до 14.47.
Цель наблюдали дежурные силы 54-го корпуса Противовоздушной обороны СССР, которые были сразу же приведены в полную боевую готовность. В воздух были подняты два истребителя. Один с запоздавшей миссией «перекрыть границу». Второй, опять-таки, определить гражданскую принадлежность борта.
Погода не баловала. Руст быстро нырнул под кромку облаков на подходе к Чудскому озеру. Взлетевший на его перехват на МиГ-23 старлей Пучнин терял драгоценное время (и ещё более драгоценное топливо). 23 минуты ушло на согласование входа его истребителя в воздушное пространство… Ленобласти. Пучнин был «заведён» на цель на высоте 2 км. Руст шёл на 1,5 км ниже, почти срезая верхушки деревьев.
Матиас, если верить его воспоминаниям, даже поприветствовал Пучнина. Взаимностью «советский лётчик» не ответил.
Вскоре с пролётом Руста «попробовали смириться», посчитав, что борт относится к одному из местных аэроклубов. Ещё позже решили объявить его терпящим бедствие. В итоге командующий 6-й армии лично удивил оперативного дежурного на командном пункте Московского округа Противовоздушной обороны.
— Цель 8255 — плотная стая птиц, — «развеял» он какие бы то ни было иллюзии по поводу существования Руста.
Рыскавшие в небе истребители в упор не видели «фрица».
Где же был Матиас? Подлетал к Торжку, где накануне произошла авиакатастрофа. В этом коридоре ПВО окончательно убедилось в том, что он представляет собой метеообъект. Ему навстречу поднимали истребители. Его искали радиолокаторами. Он проходил границы ответственности горе-вояк, подлетая к Московскому аэроузлу.
В Шереметьево опешили. Отменили вылеты. Прекратились посадки. В Московском округе ПВО шевелили бровями и решили: «Пусть гражданские сами разбираются с гражданским нарушителем полётов».
К половине седьмого основательно уставший, но уже ничего не боящийся Матиас летел над Ходынским полем, не веря, что такое в жизни бывает. Ему хотелось приземлиться на Красной площади. И он сделал три захода.
На брусчатке, кто знает, он имел все шансы приземлиться. Но… люди. Возле мавзолея сновали простые советские граждане, пришедшие взглянуть на Ильича в гробу и обозреть ассортимент ГУМа.
Военные оказались правы. Гражданские увидели и поняли замысел Руста — сесть на Большом Москворецком. Позже он будет привирать, говоря, что сумел рассчитать длительность зелёного и красного сигнала светофора…
Это не так. Гаишник, увидевший, что Руст включил посадочные огни, передал по рации, чтобы на мосту дали в обе стороны красный.
Восемнадцатилетний немецкий мальчик, водивший за нос всю систему советского ПВО, мог запросто погибнуть, задев крыльями троллейбусную сеть. И здесь стоит поаплодировать мастерству юного немецкого пилота. Не задел.
Он приземлился. Вылез из кабины. И закурил. Рядом совещались военные и люди из силовых ведомств. Взгляните на этот снимок. Никто из них не смотрит в глаза юноше, который только что вошёл в историю, «пробив» противовоздушную оборону «Империи Зла». Его бьёт дрожь. Не от холода. От осознания. От понимания всей абсурдности случившегося. И осмысления того, что всё могло быть иначе.
Матиасу Русту предъявили обвинение в хулиганстве и дали 4 года. Он не отсидит даже трети срока. И уже 3 августа 1988 года вернётся в Германию. Там его лишат лётных прав. И начнётся новая, впрочем, полная разочарований жизнь.
Но это уже совсем другая история.
Советская армия пострадает куда серьёзнее. В ходе «разбора полётов Руста» лишатся постов три советских маршала, полетят головы трёхсот генералов. Свою маленькую ребяческую войну Матиас Руст, всё же, выиграл. Но кое-кто по-прежнему верит, что его взлёт и посадка были «спланированной акцией Запада и Горбачёва».
Так легче. Почему?
Не обидно.
