Карболка, хлорка, сода: что такое чистота и как менялись представления о ней

Чистота как культурная категория

Что считается грязным и как добиться чистоты

Чистота существует не сама по себе, а относительно некоторого субъекта оценки, чье тело оказывается в контакте со средой и внешними объектами. В природе нет чистого и грязного вне человеческого восприятия.

Во всех обществах существуют представления о чистом и грязном, и во всех языках есть соответствующие слова, однако культуры различаются и по-разному понимают чистое и нечистое. Эти представления зачастую не имеют отношения к гигиене в медицинском смысле слова. В привычной нам системе представлений грязь опасна тем, что может нанести вред здоровью, а виновниками вреда окажутся микробы. Но эти идеи специфичны только для современной европейской цивилизации: так было не всегда и не везде. Представления о микробах как источнике опасности были введены в оборот Луи Пастером, и сегодня это часть и специального биомедицинского знания, и повседневной мифологии.

Чистота как результат порядка

Антропологический взгляд на чистоту и грязь сложился в начале 1960-х под влиянием работ британского социального антрополога Мэри Дуглас. Она изучала системы классификации, стоящие в разных культурах за символами, ритуалами и правилами поведения. Грязь и все то, что представляется нечистым, указывают нам на одну из важнейших классификационных схем, которая позволяет прочерчивать границы между нами и ними, между своим и чужим. 

Мы не задумываемся, чтобы понять: ботинки грязные, надо вымыть руки, а заниматься готовкой лучше в переднике, иначе на рубашке появится капля соуса. С соусом все в порядке, когда он в тарелке, объедки занимают свое законное место в мусорном ведре, а не на полу или столе, чистым ботинкам место в прихожей, а не на скатерти — в таком месте даже чистая обувь выгля­дит нечисто. Эти сами собой разумеющиеся представления продиктованы здравым смыслом, который присущ нашей культуре. В другом обществе здравый смысл может отличаться. 

Чистота относительна, потому что она связана прежде всего с порядком. Скажем, русские и американцы по-разному представляют себе чистоту пола в доме. Американец, в отличие от большинства из нас, не надевает тапочки, проходя в дом, но при этом вполне может положить одежду на пол рядом с кроватью. Тапочки и связанный с ними этикет — особенность русской культуры, но похожие представления о том, что дома и вне дома нужно носить разную обувь и одежду, также характерно, например, для японской культуры. 

С точки зрения отношения к чистоте могут различаться не только зоны пространства и предметы, но и части тела. Например, в исламе для разных нечистых надобностей, для ухода за интимными частями тела при отправ­лении нужды используется именно левая рука, тогда как правая рука для этого не годится: она служит для еды и рукопожатия.

Границы

Упорядочивание приписывает статусы и прочерчивает границы — самого разного рода. Хорошей иллюстрацией границы между своим (которое всегда воспринимается как чистое, даже когда оно не совсем чистое) и чужим (которое не совсем чистое, даже если чистое), становится использование стульчака — сиденья на унитазе — в туалете коммунальной квартиры. Если стульчак один и используется всеми обитателями квартиры, в туалете имеются одноразовые средства, помогающие изолировать тело пользователя от контак­та со стульчаком — например, газеты, порванные или нарезанные для подкла­дывания. Если же стульчаков несколько, то они принадлежат разным семьям и зачастую висят тут же на стенке. Предполагается, что их используют только свои, поэтому подстилать бумагу не требуется. 

Итак, чистота — это про установление порядка и проведение границ. Наша цивилизация материализует эти границы в бесконечных пакетах, упаковке, одноразовых перчатках, не задумываясь о том, что эти средства упорядо­чивания порождают килотонны мусора.

Вода и мытье

Само по себе мытье рук — например, пять раз в день перед молитвой и перед едой и после нее — скорее религиозное предписание, чем выполнение требований гигиены. Даже если нам сейчас вода видится как универсальное средство для того, чтобы сделать грязное чистым, мы знаем, что хирургу перед операцией недостаточно просто воды даже в сочетании с мылом. В Западной Европе еще в XVI–XVII веках, особенно там, где прошла чума, мыться не сове­товали: считалось, что купание и пар открывают путь заразе в тело человека, поэтому чистое белье надевали не моясь, и вообще личная гигиена не была связана с использованием воды. Это заметно контрастирует с мусульманскими обычаями, предписывающими омовения.

В Испании на страх чумы вместе с идеями о вреде ванн наложились отношения с маврами, которые поддерживали тело в чистоте. Отвоевав Гранаду, испанцы первым делом разрушили мавританские бани. Маврам, обращенным в христи­анство, мыться запрещали, а слухи о том, что они все равно принимают ванну, становились поводом для преследований христианизированных мавров и евреев со стороны инквизиции.

«Дикари» и цивилизация

В антропологической перспективе чистота — это прежде всего моральная категория, ведь произнесение молитвы, заклинания, окуривание дымом — средства для того, чтобы сделать чистым в символическом смысле, и именно этот смысл первичен по отношению к тому, как мы сегодня трактуем гигиену в медицинских понятиях. Поэтому-то чистота и ее отсутствие так часто стано­вятся основанием метафор: «чистота крови», «нечистая сила», «этническая чистка» и так далее. Может показаться, что обряды людей традиционных обществ, ничего не знающих про микробов, имеют отношение лишь к магии и религии: их средства достижения чистоты символические, как символиче­ская и сама эта чистота. Они отгоняют духов, а не уничтожают бактерий. Тогда как люди современной цивилизации рассматривают чистоту с научной — гигиенической — точки зрения и убивают микробов. Вот они-то и имеют дело с настоящей чистотой. Мэри Дуглас показала, что наши страхи запачкаться и заразиться, наше чувство отвращения носят ничуть не менее символический характер, чем любые традиционные верования. Просто сегодня мы используем ссылки на науку и медицину, чтобы объяснить принятый социальный порядок, ведь научное знание обладает высоким статусом.

Отвращение, тело и нижнее белье

Историю представлений о чистоте в Европе интересно проследить через изменения такой эмоции, как отвращение: порог и предмет отвращения различается и на протяжении истории, и в разных социальных группах. Скажем, раннехристианские святые и просто монахи возвышали свой дух, умерщвляя тело, в частности практикуя отказ от мытья. Их уже однажды очистило крещение, и телесная нечистота и характерный для бездомных запах свидетельствовали об их стремлении к святости и забвении всего мирского.

Долгий путь, приведший к нашим сегодняшним сравнительно дезодориро­ванным пространствам и телам, начался в XVIII веке. В это время во Франции возникает чувствительность к запахам — благодаря врачам, которые полагали, что диагностировать болезни, профилактировать и лечить их можно, пра­вильно истолковывая и контролируя запахи. В результате порог чувстви­тель­ности к запаху резко изменился: повсюду стали оборудовать отхожие места и кана­лизации, осушать, вентилировать и дезинфицировать публичные простран­ства. Теперь телесные запахи казались аристократии и буржуазии неприем­лемыми: смердели простолюдины, после них требовалось прове­тривать помещение. 

Сочетание систематического мытья, периодической стирки и смены одежды появилось довольно поздно. Изабелла Австрийская, дочь испанского короля Филиппа II, правительница Нидерландов, дала в 1601 году обет, что переменит белье лишь тогда, когда осада портового города Остенде увенчается успехом. Успеха пришлось ждать больше трех лет, и ее изначально белое белье обрело особенный цвет. Мы знаем об этом потому, что мода XVI века допускала, чтобы нижняя рубашка была заметна: мы можем ее увидеть на картинах старых мастеров. До тех пор белье, если оно было, находилось под одеждой. Еще в XVIII веке значительная часть населения Европы умывала только лицо, шею и руки, то есть те части тела, которые были видны окружающим. Даже в недавнем советском прошлом люди пахли существенно сильнее и иначе, чем сегодня, когда дезодоранты вошли в нашу повседневность.

Чем добивались чистоты в СССР

Карболка

Точнее, карболовая, или угольно-масляная, кислота. Это фенол, изначально добытый из каменноугольной смолы (современное название этого вещества — гидроксибензол). Карболкой называли пятипроцентный водный раствор фенола, который широко применялся в качестве дезинфицирующего средства и стал важным инструментом антисептической хирургии — подхода, предложен­ного английским хирургом Джозефом Листером в 1860-х годах и включавшего в себя целый комплекс мероприятий по борьбе с инфекциями при хирурги­че­ских операциях. Обработка поверхностей раствором карболки к концу XIX века стала стандартной дезинфицирующей процедурой. Еще в 1960-х годах санин­структор в Советской армии при помощи пульверизатора обрабатывал карбол­кой баню после ее посещения солдатами. Кстати, применялся раствор карболки и для того, чтобы обезопасить от заражения грибком: прежде чем приступить к банным процедурам, солдатам предлагалось встать ногами в таз с этим раствором. Запах карболки обычный человек узнает в противогриб­ковой жидкости цвета фуксии, которая называется фукорцин (или жидкость Кастеллани), — она используется в качестве противогрибкового и антисепти­ческого средства. В домашнем быту в СССР карболка обычно не применялась.

Хозяйственное мыло

Главным средством для мытья посуды, стирки и уборки в СССР было хозяй­ственное мыло. Хозяйственное, значит, не туалетное, оно не предназначено для личной гигиены, потому что содержит больше щелочи (72 %) и не содер­жит ароматических отдушек. Обмылки нередко складывали в банку и заливали водой — получалось жидкое хозяйственное мыло универсального назначения. Для того чтобы эта гелеобразная жидкость превратилась в отбеливающее средство для белья, следует добавить туда соду. Служившие в Советской армии могут вспомнить такой способ мытья пола в казарме: на пол плескали воду, потом от куска хозяйственного мыла ножом отскабливали на пол мыльные чешуйки, после чего для создания пены использовалось специальное приспо­собление («машка») — круглый чурбан с длинной ручкой, с одной стороны которого были приделаны щетки для натирки пола. Пол натирали до появле­ния густой пены, а потом собирали ее тряпкой. Среди советских людей было распространено убеждение, что хозяйственное мыло обладает особенными свойствами, и до сих пор живы люди, которые моют им голову, не пользуясь шампунями. Кроме хозяйственного в СССР производились несколько сортов туалетного мыла, самое распространенное из которых — «Земляничное». Где-то посередине между хозяйственным и туалетным мылом с парфюмерной отдушкой находилось мыло «Банное» — стандартное средство для личной гигиены.

Сода

В домашнем хозяйстве пол, унитаз и плитку на стенах, которые не отмывались горячей мыльной водой со щеткой, зачастую мыли, добавляя в мыльный раствор соду (не только пищевую — гидрокарбонат натрия, но и каустичес­кую — гидроксид натрия, он же едкий натр). Так рекомендовали делать и книги по домоводству, специально отмечавшие, что раковины и ванны не следует чистить песком и золой, чтобы не повредить эмаль. 

Удалить загрязнение подошвы утюга, запах в холодильнике, плесень на любых поверхностях, пятна на столовых приборах, грязь на кухонной плите и в духов­ке — для всего этого используется сода. Наряду с горчичным порошком соду использовали для мытья кухонной посуды в качестве мягкого абразивного средства. Посуду же иногда чистили уксусом, чтобы обезжирить ее или уда­лить накипь с чайника. Соединение соды и уксуса приводит к химической реакции, при которой обильно выделяется углекислый газ и образуется пена. Этот эффект предлагалось использовать для того, чтобы избавиться от засоров в трубах. 

Хлорка

В качестве универсального дезинфицирующего и отбеливающего средства во всех общественных местах широко использовалась хлорная известь. Ее резкий запах — точнее, смесь запаха хлорки с другими отвратительными запахами туалета — навсегда останется в памяти советских людей. Растворы разной концентрации используются для разных целей — отбеливания белья, мытья пола, поверхностей в туалетах, сантехники. Отбе­ливающие свойства гипохлорита основаны на том, что он разрушает светопоглощающие структуры в органических молекулах.

В быту до сих пор распространено отбеливающее средство «Белизна», тоже на основе хлора. Его применяли и при стирке, и при уборке для мытья раковин, ванн и унитазов. Постельное и детское белье кипятили в кастрюлях и баках на газовой плите, и при кипячении тоже добавляли «Белизну». 

Дело в том, что стиральные порошки входили в быт советского человека постепенно и медленно. В 1960-е сначала появилась «Новость», потом «Лотос» и ценившийся хозяйками «Лоск» производства ГДР. Запах отечественных порошков, как и прочих средств бытовой химии, был, собственно, химическим, так как состав их чаще всего не включал в себя отдушек.

***

С середины XIX века чистота и гигиена (особенно для американской культуры) становятся важным символом, с которым связана групповая идентичность. Поскольку западная цивилизация всегда откликается на такие потребности развитием новых технологий, невозможно рассматривать химические средства заботы о чистоте отдельно от технического прогресса, заметными вехами которого стали изобретение в начале ХХ века пылесоса, который собирает пыль в контейнер (бытовые версии стали доступны с 1930-х годов); сегодня во мно­гих домах есть робот-пылесос, который «самостоятельно» убирает и даже моет пол. Стиральные и сушильные машины для белья, посудомоечные машины, отпариватели, разнообразные приспособления для мытья чего бы то ни было и для ухода за телом. Инопланетянин был бы впечат­лен этой квазирелиги­озной помешанностью нашей цивилизации на чис­тоте домашней среды и тела, вокруг которой сформировалась огромная сфера экономики и технологий.