Османизация Парижа, или уничтожение Средневековья в отдельно взятом городе

«Париж — огромная мастерская гниения». Перезревшая необходимость

В середине XIX века центр Парижа был перенаселённым, тёмным, опасным и нездоровым (во всех смыслах) местом. В 1845 году последователь социал-утописта Фурье Виктор Консидеран писал: «Париж — огромная мастерская гниения, где нищета, эпидемия и болезнь работают сообща, где солнечный свет и воздух крайне редки. Париж — ужасное место, где растения вянут и гибнут, и где из семи младенцев четыре умирают в течение года».

«Париж — огромная мастерская гниения»

Старейшая часть города, остров Сите и Арчинский район, мало изменилась со средних веков. Плотность населения тут была крайне высока по сравнению со всем остальным городом. В 1840 году один врач описал дом на острове Сите, где в одной комнате в пять квадратных метров на четвёртом этаже здания жили 23 человека, одновременно взрослых и детей. В таких условиях болезни распространялись крайне быстро. Вспышки холеры, например, случались в городе дважды в первой половине XIX века: в 1832 и в 1848 (погубила 5% населения Сите).

Ещё одной серьёзной проблемой было движение транспорта. В среднем, широкой улицей считалась уже та, что была шириной всего пять метров. Норма — один или два метра в ширину. Гужевой транспорт едва ли мог передвигаться в городе.

Центр Парижа был, ко всему прочему, центром недовольства и революций. Между 1830 и 1848 годами вспыхнуло семь вооружённых восстаний. Жители центра города, а в частности Фобур-Сен-Антуан и кварталов вокруг Отель-де-Виль (ратуша) и Монтань-Сен-Женевьев на левом берегу Сены, разобрали брусчатку и забаррикадировали узкие улочки, препятствовавшие армии восстановить порядок.

Разговоры о модернизации Парижа

Все вышеописанные проблемы французские власти и мыслители осознали ещё в XVIII веке. Вольтер, например, жаловался на рынки, загородившие узкие улочки, распространявшие грязь, инфекции и беспорядки. Фасад Лувра, как говорил Вольтер, прекрасен, но он загорожен зданиями, достойными лишь готов с вандалами. По мнению философа, глупостью властей было вкладываться в бесполезную роскошь, нежели в социальную сферу. С ним был согласен Фридрих I, прусский король. Тот был впечатлён красотой парижских фейерверков, однако, по его мнению, лучше бы французы прежде вложились в благоустройство города.

Власти понимали необходимость обновления города с XVIII века

К концу столетия начались обсуждения реновации, но лишь на самом поверхностном уровне. В 1794 году во время Великой французской революции комиссия художников спроектировала амбициозный проект по постройке широких проспектов и улиц, но эти планы остались лишь на бумаге.

У Наполеона I тоже были амбициозные планы по перестройке города. Даже начались работы по прокладке канала, чтобы доставлять в город чистую воду. Началась прокладка улицы Риволи. Улицу успели проложить от площади Согласия до Лувра, прежде чем Наполеон пал. «Если бы только небеса дали мне ещё 20 лет правления и немного досуга», — писал Наполеон на острове Святой Елены, «тщетно было бы искать старый Париж, ничего бы от не осталось, кроме обломков».

Средневековый Париж мало пострадал в годы реставрации, а затем во время правления Луи-Филиппа. Его вы можете увидеть не только на фотографиях середины века, но и в романах Бальзака и Виктора Гюго. Тем не менее, попытки обновить город предпринимались: новая канализация (которая всё так же кончалась в Сене), несколько новых улиц, новый мост через реку. Префекту департамента Сена при Луи-Филиппе Клод-Филибер Бартело просто не хватило средств и полномочий, чтобы продолжить работы. Он не мог просто экспроприировать собственность для постройки новых улиц. Кроме того, необходимый закон о минимальных стандартах жилья был принят лишь в 1850, при Луи-Наполеоне Бонапарте. Он тогда ещё лишь президент Второй республики.

Вторая империя: борьба с преступностью, теснотой и баррикадами

Луи-Наполеон Бонапарт стал президентом Франции по двум причинам: во-первых, фамилия — он был племянником Наполеона I, во-вторых, он обещал покончить с бедностью и улучшить жизнь обычных людей. Улучшение городской инфраструктуры вписывалось в эту идею, как улучшение среды, в которой живут люди. То есть, сделать город пригодным к нормальной жизни и зарабатыванию денег. Иными словами, вот он — урбанизм.

Османизация подтолкнула город к финансовому росту

Помимо социальных причин, имевших без преувеличения огромное значение, перед властями стояла задача также избавиться от возможности постройки баррикад — на широких проспектах и бульварах строить заграждения гораздо сложнее. По ним же достаточно легко проходят войска. Что, конечно, не противоречит предыдущему абзацу. Бесконечные революции и восстания мало способствуют обогащению народов.

Наполеон III назначил префектом департамента Сена барона Жоржа Эжена Османа, известного своей последовательностью и строгостью. Эстетические воззрения обоих деятелей были адекватны и почерпнуты из лондонской среды. Городу на Темзе в некотором смысле повезло: пожар, уничтоживший город в 1666 году, позволил властям перестроить город на более современный лад без препятствий со стороны собственников.

Появление проспектов и бульваров способствовало популярности фланёрства

Для обеспечения движения транспорта Осман проложил широкие проспекты сквозь существующие кварталы. На месте запутанных узких улочек возникла геометрическая сеть широких, прямых и светлых авеню и бульваров. Ширина бульваров доходила до 30 м, что было удивительно для парижан.

Конечно же изменился облик и самой старой части города — Сите. Его территория была практически полностью перекроена Османом. Были снесены все постройки между королевским дворцом (ныне комплекс Консьержери и Дворца правосудия) и собором Парижской Богоматери, а на их месте сооружены здания префектуры полиции и коммерческого трибунала. Старое здание госпиталя Отель-Дьё, ранее располагавшееся частично на острове и частично на левом берегу, было снесено и заменено на более вместительное (площадью 3 га) несколькими метрами дальше. Между новыми зданиями были проложены три прямые улицы, переходящие в мосты, соединяющие остров с обоими берегами Парижа.

Вдохновлённый красотой и многообразием лондонских парков, Наполеон III нанял Альфана для сооружения зелёных насаждений в Париже. На западной и восточной границах Парижа были созданы «лёгкие» города — соответственно Булонский и Венсенский лес. В черте города расположились парки Бют-Шомон, Монсо и Монсури. Также в каждом квартале были разбиты скверы, а вдоль авеню высажены деревья.

Интересную характеристику новому облику Парижа дал немецкий философ культуры Вальтер Беньямин («Париж — столица XIX столетия»):

Во время работ проспекты закрывались парусиной

«Урбанистический идеал Османа заключался в возможности видеть перспективу длинных уличных трактов. Он отвечает постоянно отмечаемому в девятнадцатом веке стремлению облагораживать техническую необходимость художественными установками. Институты светской и духовной власти буржуазии должны были достичь апофеоза в обрамлении проспектов. Во время работ проспекты закрывались парусиной, а когда они были готовы, их открывали, словно памятники. Деятельность Османа гармонирует с наполеоновским идеализмом. Он создает благоприятные условия для финансового капитала. Париж переживает расцвет спекуляции. Игра на бирже оттесняет пришедшие из феодального общества формы азартной игры. Фантасмагориям пространства, в которые погружается фланер, отвечают фантасмагории времени, охватывающие игрока. Игра превращается в наркотик. Лафарг объявляет малым прообразом мистерий конъюнктуры. Проведенная Османом экспроприация вызывает жульнические спекуляции.

Приговоры кассационного суда, инспирированные буржуазной и орлеанистской оппозицией, повышают финансовый риск османизации. Осман пытается укрепить свою диктатуру и ввести в Париже чрезвычайное положение. В одной из парламентских речей 1864 года он выражает свою ненависть к лишенному корней населению города-гиганта. И это население постоянно растет в результате его деятельности. Рост квартплаты вынуждает пролетариат перебираться в пригороды. В результате парижские кварталы теряют своеобразие. Возникает красное кольцо Парижа. Осман сам дал себе прозвище «artiste démolisseur» (художник сноса). Он ощущал, что призван совершить то, что делал, и подчеркивает это в своих мемуарах. При этом он однако отчуждает парижан от своего города. Они уже не чувствуют себя в нем как дома. Они начинают осознавать бесчеловечный характер мегаполиса. Монументальное произведение Максима Д. Кампа «Париж» возникло благодаря этому сознанию. «Jérémiades d’un Hausmannisé" («Плач Иеремии, жертвы османизации»; Беньямин приводит неточное заглавие книги: Paris desert. Lamentations d’un Hausmannise. Paris, 1868) придают ему форму библейского плача.

Истинная цель работ, которые проводил Осман, состояла в том, чтобы обезопасить город от гражданской войны. Он хотел, чтобы баррикады навсегда стали невозможны в Париже. С той же целью уже Луи-Филипп ввел деревянные покрытия для мостовых».