Армия мирного времени
Если бы вечером 21 июня 1941 года сторонний наблюдатель сел считать формальные показатели на бумажке, то пришёл бы к выводу: Советский Союз проиграет. Страна беднее, экономически слабее, технологически менее развитая чем Германия с Австрией. Из-за череды действий и бездействия Москвы (оставим в стороне причины) на утро вторжения РККА оставалась разбросанной по всей стране армией мирного времени. Последствия не заставили себя ждать, и сложная ситуация усугубилась захватом или выбиванием находившихся на европейской территории страны военных предприятий.
Самым оглушительным ударом стала потеря пороховых заводов, прежде всего Шостки и Шлиссельбурга (под Ленинградом). На втором месте — потеря Харьковского № 183 и Ленинградского завода имени Кирова, производивших танки. Завершали грустный список «мелочи» типа уникального Изюмского завода оптического стекла.
Поезд с оборудованием эвакуированного завода идёт на восток, 1941 год
Эвакуация, если отвлечься от лубочных о ней представлений, прошла не слишком гладко. Кировский завод вообще толком не вывезли. Плана эвакуации промышленности на 21 июня 41-го в природе не существовало, если кто не в курсе. Всё планировали и осуществляли на ходу, чистая импровизация.
Но мы не проиграли, а выиграли. Почему?
Тогда, столетия назад, люди с далёкого востока вполне смогли разгромить наших предков. А в середине XX века любые расстояния благополучно покрываются транспортом. Одним словом, нас интересуют рациональные и логически объяснимые причины успеха.
Броня и моторы
Прежде всего кэп Очевидность подсказывает нам, что Советский Союз обладал дееспособной военной промышленностью. Никто не рассчитывал на «если что, купим», а делали своё. Практически всё.
Производство танков КВ-1С в цеху Челябинского Кировского завода
Главное же, осилили массовое производство танков — это стало основным козырем Красной армии. Пороховые мощности потеряны, но производство 76-мм танковых выстрелов требовало меньше времени и меньше ресурсов. К слову, положение с порохом для «катюш» в тяжёлые времена оказалось куда более унылым.
Корпуса танков можно было делать сварочными автоматами и низкоквалифицированной рабочей силой даже на бывших судостроительных и вагоностроительных заводах. Так задачи обороны и наступления стало можно решать путём не только закидывания врага снарядами, но и давя или расстреливая танками. Именно они с самого начала стали для немцев большой головной болью.
ГАЗ-АА на заводском конвейере, 1937 год
Сейчас можно сколько угодно хихикать над ВАЗом, но в конце 1930-х годов СССР был великой грузовиковой державой. Именно «грузовиковой», а не «автомобильной»: у нас выпускались большими сериями грузовики ГАЗ-АА и ЗИС-5. В 1938 году выпустили 182 тысячи грузовиков и 27 тысяч легковушек.
Мобилизация автотранспорта летом 41-го прошла невовремя, но в стране по учёту ГАИ (не у силовиков, проще говоря) на лето 1940 года имелось 550 тысяч грузовиков всех типов.
Именно грузовики стали ресурсом, который черпали для «войны моторов» в решающие месяцы, когда ленд-лиз поступал в час по чайной ложке.
Конечно, «полуторки» (1,5 тонны, как «Газель») это не предел мечтаний, но они были здесь и сейчас. Возили людей и снаряды, патроны и горючее.
Грузовики вместе с танками стали «кубиками», из которых строили единицы для ведения манёвренной войны. Они могли своим ходом метаться с одного участка фронта на другой — считай, «пожарная команда» обороны. Сначала танковые бригады, потом корпуса и армии, ставшие «остриём копья» РККА.
Сталинград — чудо, выстроенное именно на танках и грузовиках в безлюдной белой степи.
Вообще, у Красной армии до 1944 года лучше всего получалось воевать на танкодоступной местности.
Люди
Однако до 1944 года ещё надо было дожить. У СССР имелся опыт Гражданской войны и строительства армии почти с нуля. Осмысление этого опыта помогло в 41-м. Людской потенциал Германии и Советского Союза отличался, но не сказать, чтобы радикально.
В Союзе через войну прошли 34 миллиона человек, в Германии — 20 миллионов человек. Вопрос был в использовании людей вовремя. Хороша ложка к обеду, как говорится. Людей подняли под ружьё поперёк всех предвоенных планов очень вовремя — летом и осенью 41-го, — вооружая их с переведённых на режим «тотальной войны» заводов. Нелишним здесь оказался «жирок» старых запасов. Перевооружение 30-х годов высвобождало царские винтовки, «трёхдюймовки» и даже закупленные «ансьен режим» «льюисы». Их достали из закромов Родины, когда серые шинели оказались у стен столицы страны.
Немцы при этом как заворожённые смотрели на появляющиеся на фронте дивизии с новыми номерами и не принимали ответных мер. Спешный подъём нации «под ружьё» у них пошёл уже потом, когда всё было кончено. Фатерлянд защищали фольксштурмисты с одной итальянской винтовкой на троих. В тот же зачарованный момент 1941–1942 годов, в угаре «блицкрига», с расширяющим сознание Герингом во главе люфтваффе — в Рейхе завалили программы наращивания производства самолётов. Это не только улучшило обстановку в воздухе для нас и союзников. Так избавились от избиения бомбами уязвимые людские муравейники эвакуированных и мобилизованных предприятий СССР.
После «горячего снега» Сталинграда дела у Красной армии уже пошли в гору. Немалой ценой, но мы выкосили значительную часть вышколенного в мирное время вермахта. Советская артиллерия постепенно вставала с колен и уже под Курском вела дуэль с гансами почти на равных. Плюс помощь союзников стала ощутимой, и немецкую промышленность стали медленно «выбамбливать».
Победа стала вопросом времени.
