Шерлок Холмс: проблема родословной

Без сомнения, родство с таким прославленным в мире искусства семейством, как Верне, должно было льстить Холмсу, оказывать влияние на его воображение, а отчасти и объяснять его необычайную восприимчивость к окружающей обстановке и умение одним взглядом охватить и выявить все детали на месте преступления, подобно тому, как художник может с одного взгляда запомнить все детали пейзажа или жанровой сцены, чтобы позднее по памяти перенести их на холст. Во всяком случае, Холмс откровенно гордился этой родственной связью, что очень хорошо видно, когда рассказывая Уотсону о своих предках, он лишь вскользь упоминает провинциальных сквайров, но довольно подробно говорит о своей бабушке Верне. Этот разговор происходил, видимо, летом 1888 года, незадолго перед тем, как Холмс взялся расследовать дело переводчика-грека Мэлоса, предложенное ему его братом Майкрофтом. История была описана Уотсоном как «Случай с переводчиком».

Речь, собственно говоря, тогда шла о том, каким образом наследственная артистичность проявляется в последующих поколениях. Холмс полагал, что его дар сыщика (ведь не приходится сомневаться в том, что способности Холмса к наблюдению и логическому анализу невозможно развить среднему человеку даже путем многолетних тренировок) передался ему через его бабку от всего творческого семейства Верне. И в этом есть определенный смысл, который подтверждают даже современные открытия генетиков, находящих все новые и новые гены, отвечающие за различные способности человека.

Все исследователи-шерлокианцы сходятся во мнении, что бабушкой Шерлока Холмса была сестра Ораса Верне, представителя уже третьего (а, фактически, четвертого) поколения этого весьма выдающегося французского художественного семейства.

Родоначальником династии считается Клод-Жозеф Верне. Он родился в 1714 году в Авиньоне. Его отец А.Верне также был художником, однако заметного следа в истории искусства не оставил. Впрочем, Клод-Жозеф начал свою учебу, как водится, в мастерской у своего отца, затем учился в Эксе у Л.-Р.Виали и в Авиньоне у Ф.Савана. А затем он отправился в Рим, где занимался, в частности у Бернардино Ферджони. В Италии Клод-Жозеф прожил почти двадцать лет с 1734 до 1753, затем вернулся во Францию уже признанным художником, одним из самых заметных пейзажистов-маринистов своего времени. Он считался ведущим в Европе мастером морских бурь.

Между прочим, Клод-Жозеф Верне был любимым художником русского императора Павла I, который обожал романтические морские виды, а особенно бури. Поэтому, когда шло формирование императорской художественной коллекции, Павел Петрович, тогда еще цесаревич, видимо, подсуетился, надавил на графа Юсупова, который занимался скупкой картин за границей, и теперь в Эрмитаже хранится изрядное количество полотен Верне-деда. Некоторые из них при Павле украшали Гатчинский дворец, его любимую резиденцию, а в собственно Эрмитаж попали уже позднее, в середине 19 века или вообще после революции в 1920-е годы.

По возвращении из Италии во Францию Клод-Жозеф получил королевский заказ от Людовика XV на написание серии полотен, изображающих порты Франции. Он вообще писал довольно много подобных серий на самые разные темы, например «Времена суток» или «Виды Италии» для различных заказчиков, например для коллекционеров Де Виллета и Жирардо де Мариньи или для некоего месье Журню. Но королевский заказ, разумеется, можно было считать вершиной деловой карьеры для любого художника.

Предполагалось исполнить 24 картины, написано было только 15 (что вполне нормально для Франции), но король остался доволен и этим. Выполнением заказа Верне занимался целых восемь лет с 1754 до 1762 года. Разумеется, уровень исполнения этих полотен был выше всяческих похвал, это были не просто схематичные ведуты, картины передавали впечатление путешественника от самых романтических городов Франции, создавали особое настроение.

В заказе было особо оговорено, что на переднем плане в картинах должны располагаться сооружения либо какие-то природные объекты, которые наиболее известны и являются типичными приметами конкретной местности. Любопытно, что Верне наброски для полотен делал с натуры, лично выезжая в каждый из портов, что для 18 века было большим новаторством. С изрядной долей уверенности можно сказать, что эта работа принесла ему не только известность и успех, но и финансовую стабильность.

Сын Клода-Жозефа, Шарль-Антуан-Орас (1758 – 1863), родился как раз во время написания отцом своей знаменитой серии, в 1758 году. Клоду-Жозефу было тогда уже почти сорок пять лет. Забавно, что два поколения Верне имели третье имя Орас, но под ним стал известен не сын Клода-Жозефа, а его внук. Между прочим, традиционно Шарля-Антуана-Ораса в мире искусства именуют Карло. Он, также как и его отец, начал учиться ремеслу живописца в семье, а затем отправился в Рим.

Также как и Клод-Жозеф он рано избрал свою специализацию, но это были не романтические пейзажи и марины, а батальные сцены и анималистический жанр. Карло Верне обожал лошадей и писал их просто гениально, доходя, порой, до фанатизма. Однажды еще на заре своей творческой карьеры, изображая одну из знаменитых битв, он умудрился засунуть на холст 350 лошадей. Современников это просто восхитило. При «старом режиме» карьера Карло складывалась не менее удачно, чем у его отца. К тому же он счастливо женился, влив в семью еще одну артистическую ветвь, поскольку его супругой стала дочь известного гравера и рисовальщика Жана-Мишеля Моро Младшего (1741 – 1814).

В семействе Верне происходили и весьма драматические события, которые также не могли не привлечь внимание Шерлока Холмса. Чисто семейная история оказалась тесно переплетена с историей Франции, и, прежде всего Французской революции. Хотя началось все гораздо раньше еще в 1776 году.

У Карло Верне тоже была сестра, причем старшая, ее звали Маргарита-Эмилия. Она не стала художницей, хотя в те годы для девушки из подобной семьи, отец и брат которой были живописцами, такая возможность уже была вполне реальной. Художницами стали, например, Элизабет Виже-Лебрен, дочь художника Луи Виже, превзошедшая своего отца по уровню мастерства и таланта, и Маргарита Жерар, племянница великого Фрагонара, профессионально воспевавшая на своих сентиментальных полотнах радости материнства.

Маргарита-Эмилия, тем не менее, была довольно своеобразной личностью, весьма заметной в художественных и околобогемных кругах предреволюционной Франции. В 1776 году она вышла замуж за Жана-Франсуа-Тереза Шальгрена (1739 – 1811), известного архитектора, строившего, в частности, отель Сен-Флорантен в Париже.    Но еще до того как стать супругой Шальгрена, Маргарита-Эмилия была «близкой подругой» (легко представить какой смысл вкладывали в эти слова в легкомысленном 18 веке) другого знаменитого архитектора, Жана-Жермена Суффло (1713 – 1780), создателя церкви святой Женевьевы в Париже, которая ныне известна абсолютно всем в мире как Пантеон, усыпальница самых известных людей, прославивших Францию.

Через год после свадьбы у супругов Шальгрен родилась дочь Луиза-Жозефа, но она прожила всего семнадцать лет, с 1777 до 1794 года. Во время революционного террора Маргарита-Эмилия погибла на гильотине, куда попала в результате ложного доноса (видимо, кто-то свел с ней счеты, воспользовавшись удобным моментом). Но таковы издержки революции.

Карло был так потрясен всеми этими семейными трагедиями, что не брал в руки кисть в течение нескольких лет, пока не началась эпоха Директории, а затем и империи Наполеона Бонапарта.

Любопытно, что его зять Шальгрен также вернулся к работе во время Директории, а затем стал придворным архитектором Наполеона. Он еще ранее прославился как мастер неоклассицизма, излюбленного стиля Империи, а самым знаменитым его творением ныне считается Триумфальная арка, построенная на площади Звезды в начале 19 века. Позднее, в 1836 году ее несколько реконструировали, но первый проект 1806 года принадлежал именно Шальгрену.

С Наполеоном Карло Верне прошел все его основные компании, он писал сцены из битв и сцены из походов, Аустерлиц и сражения в Италии и т.д. и т.п. Вполне вероятно, что это приносило ему определенное удовлетворение, поскольку он мог на картинах изображать сколько угодно своих любимых лошадей. А в истории искусства за ним закрепилось устойчивое наименование «историографа наполеоновской армии».

Карло Верне два раза стал академиком Академии художеств в 1787 году (до революции) и в 1814 (после). В конце концов, хорошие художники нужны при всех режимах, тем более в те времена, когда не существовало ни телевидения, и даже фотографии.

Но самым знаменитым и успешным среди членов семейства Верне стал, несомненно, сын Карло, Эмиль-Жан-Орас, более известный просто как Орас Верне (1789 – 1863).

Он родился в канун Великой французской революции за полгода до смерти его прославленного деда Клода-Жозефа. Вероятно, тот еще успел понянчить внука и ушел из жизни вполне умиротворенным в возрасте 75 лет (не так уж плохо для 18 века), так и не узнав о трагической судьбе своей дочери и внучки.

Согласно уже сложившейся семейной традиции Орас начал учиться живописи у своего отца Карло и дедушки по материнской линии Жана-Мишеля Моро Младшего, а потом  в 1820 году поехал в Рим. Он как бы объединил в своем творчестве предпочтения деда-пейзажиста и отца-баталиста. Но кроме всего прочего, Орас был еще и дипломатом. Помимо художественной он сделал вполне приличную дипломатическую карьеру, выполняя различные поручения в странах Востока (в частности, в Алжире) и даже в России (там он побывал в 1840-1842 гг.).

Орас Верне начал служить еще при Наполеоне Бонапарте, а закончил – при Наполеоне III, и был востребован при всех режимах. Его путешествия служили для него источником вдохновения, а живописные штудии, возможно, неплохим прикрытием фактически шпионской деятельности, поэтому на его полотнах часто появляется Алжир и иные экзотические места, что помимо всего прочего прекрасно соответствует романтической моде на экзотику, существовавшей в то время.

У Ораса не было сына, его единственным ребенком была дочь. И, несмотря на отсутствие прямого наследника мужского пола, в определенном смысле художественная династия Верне не прекратила свое существование. Дочь Ораса вышла замуж за Поля Делароша, весьма известного живописца романтического плана, мастера портретной и исторической живописи. Разумеется, Деларош не достиг уровня Делакруа или Энгра, то тоже был весьма востребован и популярен в свое время.

Поль Деларош (или де ля Рош) (1797 – 1856) тоже происходил из семьи традиционно связанной с миром искусства. Его отец был экспертом-искусствоведом и оценщиком картин, а дядя – хранителем кабинета гравюр в Парижской библиотеке.

Вообще-то при крещении Деларош получил имя Ипполит, Полем его звали дома, но неведомо какими путями это имя достигло ушей широкой публики, и Ипполит Деларош навеки остался в истории живописи Полем.

Начинал Деларош вполне типично для семейства Верне как пейзажист, но затем его интересы изменились, и он предпочел следовать традициям Жана-Антуана Гро, став историческим живописцем и портретистом. Сюжеты для своих полотен он часто брал из священной или обычной истории и, любопытно, что английская тематика встречалась на его полотнах также часто, как и французская. У него есть полотна, посвященный Карлу I и Страффорду, несчастным принцам, сыновьям Эдуарда IV, женам Генриха VIII, то есть самым драматическим и, в определенном смысле, криминальным страницам  английской истории.

Судя по всему, у Ораса Верне было, по меньшей мере, две сестры. Одна каким-то образом оказалась в Англии, где вышла замуж за захолустного помещика, о ней мы поговорим немного позже, а вторая также как и ее тетка Маргарита-Эмилия включила в семью Верне еще одну художественную ветвь. Она вышла замуж за художника-пейзажиста Ипполита Леконта (1781 – 1857).

Видимо, количество пейзажистов в одной семье в какой-то момент несколько превысило допустимые нормы, поэтому Ипполит быстро переключился на батальные сцены на злобу дня. Он писал много сюжетов из современной ему истории, став подобно своему тестю Карло хроникером революционных событий во Франции в 1830-х-1840-х годах.

Любопытно, что Ипполит Леконт был благородного происхождения, его семья была достаточно состоятельной, но, тем не менее, он избрал для себя тернистый путь профессионального художника, социальный статус которого в то время  лишь немногим превышал статус простого ремесленника. Хотя вполне возможно, что у человека, чья юность пришлась на годы революционного хаоса, не было иного выбора, чтобы выжить. Аристократы в революционной Франции, как известно, чаще всего кончали жизнь на гильотине.

А вот его сын Эмиль (1821 – 1900), вернее Шарль Эмиль Ипполит, который взял себе двойную фамилию в честь одновременно и отца и деда – Верне-Леконт, пошел по стопам дяди Ораса. Он заинтересовался Востоком, но не пейзажами (сколько же можно!), а скорее типажами. Он писал восточных красоток  из Египта, Эпира, Алжира, Туниса, ну и всевозможных местных колоритных персонажей: паломников, бедуинов, разбойников.

О существовании второй сестры Ораса Верне искусствоведы не упоминают, поскольку она не имела никакого отношения к миру искусства. Очевидно, она каким-то образом познакомилась с неким молодым англичанином, вышла за него замуж и уехала жить по другую сторону Ла-Манша. С вероятностью в пятьдесят процентов можно сказать, что фамилия ее супруга была Холмс, и что в этом браке она родила по меньшей мере одного мальчика, которому дали довольно оригинальное имя Сигер. В этой семье, похоже, вообще любили давать детям оригинальные имена.

Можно предположить, что, интересуясь своей родословной (хотя бы для того, чтобы определить происхождение собственных несколько нетипичных интересов, склонностей и способностей) Шерлок Холмс не мог не познакомиться с творчеством многочисленных представителей семейства Верне.

Трудно сказать, нравились ли Холмсу работы его предков. Он не настолько любил природу и море, чтобы интересоваться пейзажами Клода-Жозефа. Вряд ли его занимали походы Наполеона, лошади и революционные события во Франции первой половины 19 века, поэтому, вероятно, с произведениями Карло и его зятя Ипполита Леконта он познакомился достаточно поверхностно. Но вот восточные мотивы в творчестве Ораса Верне и Эмиля Леконта-Верне могли оказаться близки и весьма интересны для него. Не случайно во время его трехлетнего исчезновения, он путешествовал не по Европе, в отдаленных уголках которой он вполне мог бы затеряться, а отправился на Восток.

Возможно, он мог заинтересоваться и творчеством своего двоюродного дяди, Поля Делароша. Тот создал изрядное количество картин на самые драматичные сюжеты из истории, в основном французской и английской. Помимо Кромвеля, открывающего гроб с телом несчастного Карла I, с этой же трагической страницей английской истории  связана картина «Солдаты Кромвеля, глумящиеся над Карлом I, захваченным в плен» и «Казнь Страффорда».

За историей юных принцев, убитых то ли по приказу их дяди Ричарда III, то ли по инициативе одного из его придворных, а возможно и при смене династии Йорков на Ланкастеров, следует казнь Джейн Грей, одной из злосчастных жен Генриха VIII. Подобные сюжеты могли увлечь Холмса, особенно во времена его юности, поскольку за его холодным и рационально организованным умом время от времени просматривается весьма романтичное отношение к жизни.