В чем понапрасну обвиняют и упрекают императрицу Анну Иоанновну?

Царевна без царской жизни

До Петра I судьбы русских царевен были исключительно одинаковы: их постригали в монахини. Дело в том, что замуж выдавать царских дочерей было не за кого: подданные были не ровней, иностранцы — иноверцами. А девушку, которой замужество не светит, в монастырь отдавали по умолчанию, невзирая на склонности и желание.

Пётр решил возродить традиции династических браков. Он выдал дочь своего сводного брата и соправителя Ивана V, Анну, за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма. Курляндия располагалась на западе современной Латвии и с 1561 по 1795 годы там правили немцы, народ, который Петру очень нравился.

Семейная жизнь не задалась: начиная со свадьбы Фридрих Вильгельм беспробудно пьянствовал. И, хотя в Курляндию молодые выехали вскоре после бракосочетания, герцог не доехал, упившись до смерти. Анна стала вдовой меньше, чем через три месяца брачной жизни, и навсегда приобрела ненависть к пьяным и запаху спиртного.

Домой ей вернуться надолго не дали. Она должна была оставаться в Курляндии из интересов Российской Империи. Над герцогиней местное дворянство откровенно потешалось: она не могла правильно связать по-немецки и двух слов, хотя понимала речь на слух, была потрясающе необразованна (умение разбираться в литературе и истории ценилось в обществе больше, чем география и арифметика, которой учили дочерей Ивана V). Кроме того, за год без хозяина замок герцога Курляндского разграбили, домен был разорён, и денег явно не хватало на малейшие представительские расходы. Анна жила совсем не так, как полагалось герцогине — занашивая платья, не имея возможности держать полноценный штат слуг и тем более не позволяя себя деликатесов.

Не имея другой поддержки, Анна искала утешения в мужских объятьях. Её любовником стал граф Пётр Бестужев-Рюмин, приставленный к ней дядей, чтобы помочь соблюдать финансовые интересы молодой герцогини. Граф был тридцатью годами старше, но, с одной стороны, проявлял неустанную заботу (хотя и по должности), с другой, оказался единственным мужчиной её круга, с которым можно было говорить по душам по-русски.

Вряд ли страсть между ними была горяча. Хотя Анна и Пётр оставались любовниками около десяти лет подряд, она моментально согласилась на предложение руки и сердца от графа Морица, внебрачного сына саксонского курфюрста, которого к тому же выбрали герцогом Курляндии местные дворяне (Анне, как женщине, управлять герцогством не полагалось и оно перешло со смертью её мужа к его дяде; дядя, впрочем, ради короны не пожелал вернуться из Швеции, так что Морица оказалось легко занять его место). Однако Мориц был очень некстати с точки зрения государственных интересов России, так что Анне не разрешили выйти за него замуж, а Морица прогнали.

После того, как Анна попыталась поддержать Морица, а Россия прогнала его, на бедную вдову обозлились и курляндские дворяне, и российские власти. Санкт-Петербург отозвал Бестужева, с которым Анна помирилась было, а курляндцы урезали русской герцогине содержание до буквально нищенского. Расставание с Петром Анна переживала очень тяжело, но случилось оно к лучшему: вскоре она повстречала любовь своей жизни. Того самого Бирона.

Молодой, парой лет старше, немец, статный, умный, умеющий быть обходительным, насмешливый, давно служил Анне — он управлял её поместьем. По отъезду Бестужева Бирон взял на себя его обязанности и стал намного больше общаться со своей госпожой. Они сблизились. Когда умер Пётр II и русское дворянство возвело Анну на престол, она забрала Бирона с собой в Санкт-Петербург. Время его правления позже назовут «бироновщиной» — хотя на самом деле особых постов при Анне Бирон не занимал никогда и многое из того, что ему приписывали, никогда не творил.

Барыня всея Руси

По Анне Иоанновне было очень заметно, что к роли правящей царицы её не готовили. Вела она себя часто, как помещица-самодурка, и все истории про жестокое обращение с шутами и дворянами — правда. Интеллектуальностью её забавы не отличались. Она любила стрелять из ружья по зверям и птицам, которых нарочно отлавливали и выпускали перед ней, и стреляла очень метко; обожала задавать пиры, устраивать карнавалы, смотреть на выступления шутов, выслушивать сплетни и заставляла фрейлин часами петь народные песни.

Кроме того, после нескольких заговоров подряд в самом начале правления царица стала страдать паранойей. При ней расцвели пышным цветом тайная полиция, доносы, пытки, моментальные аресты людьми в масках, а участники заговоров подвергались наказаниям таким жестоким, которые, правду сказать, были в норме и при других царях, но, начиная с Елизаветы, стали уже считаться невероятно садистскими. Позже в арестах и пытках обвинили именно Бирона. В конце концов, всем был известен его ядовитый, надменный характер.

Однако к вопросу своих государственных обязанностей Анна Иоанновна подошла серьёзно. После Петра II и Екатерины I ей досталась страна с серьёзными экономическими проблемами. Крестьяне стонали под непосильными налогами, и налоги эти приходилось выбивать силами армии. Среди дворян по-прежнему были нормой банальная неграмотность, дурные манеры — то, за что Анне Иоанновне пришлось конфузиться в своё время перед немцами в Курляндии. Госучреждения были в полном беспорядке, их взаимодействие было запутанным, часто они дублировали функции друг друга.

Весь первый год правления Анна Иоанновна, налаживая работу, отсидела на заседаниях Кабинета министра, которым она заменила Верховный тайный совет. Сложившийся при ней Кабинет действительно состоял из немцев, но это были немцы, сделавшие карьеру ещё при Петре I. Новеньким был только Бирон, но именно он отличался от соплеменников тем, что продвигал на места крупных чиновников не только других немцев, но и русских, вполне доверяя местным кадрам (после тщательного отбора, конечно): всё же немало дворян после петровских реформ получили блестящее образование и патриотическое воспитание. Как выяснят позже исследователи архивов, к делам тайной полиции Бирон вообще не имел отношения.

Анна Иоанновна сделала обязательным получение дворянами образования с семи лет и аттестацию тех дворянских детей, что обучались на дому; изменила налогообложение, сделав его проще и для крестьянства, и для сборщиков налогов (и полностью отстранив от процесса армию); упорядочила работу госучреждений; уравняла в жалованьи немецких и русских чиновников (до неё иностранцы получали больше) и ввела принцип равенства перед законом для работы суда для всех свободных сословий. Она также снова собрала Сенат.

Следуя заветам Петра, Анна Иоанновна восстановила практически разваленный российский флот, реформировала армию, и то и другое провела достаточно эффективно, чтобы отбить у Турции Молдову, которая стала частью Российской Империи. Она также ограничила срок государственной или военной службы для дворян двадцатью пятью годами — теперь они имели право по истечении срока подавать в отставку.

Нельзя назвать Анну Иоанновну приятным человек и гуманизм был, без сомнения, чужд этой воспитанной наполовину по старым заветам женщине. При ней засудили за одни недовольные речи немало людей, и без подобных забав как царица она была бы куда лучше. Но бесполезной для страны, равнодушной к делам государства её выставила уже следующая правящая императрица, Елизавета, которая с ревностью следила за воцарением племянницы Петра вместо неё, любимой его дочери.