Афганистан и немецкая экспедиция Нидермайера и Хентига в годы Первой мировой

Опираясь на Османскую империю и проникнув в Персию, немецкие дипломаты и военные чины глядели дальше: их манил Индостан, который они хотели контролировать. С этой целью в 1915 году через Турцию и Персию в Афганистан была отправлена большая миссия во главе с дипломатом Хентигом и военным специалистом Нидермайером.

Афганистан накануне и во время войны

Исследователи отмечают, что современный Афганистан обязан своим существованием соперничеству между Британской и Российской империями в XIX веке. Британия, пишет историк Хью Битти, стремилась уменьшить российское влияние на землях, лежащих за северо-западной границей Индии, и в попытке осуществить эту политику она вторглась в Афганистан в 1839 и 1878 гг. В 1880 году британские войска были вынуждены уйти во второй раз, а в Кабуле правителем стал эмир Абдур-Рахман-хан (ок. 1844–1901). Британцы и афганцы пришли к соглашению, что внешняя политика страны будет определяться из Лондона, а взамен правитель Кабула получал ежегодную субсидию в размере 1,2 млн рупий, увеличенную затем до 1,8 млн.

В 1901 году эмира Рахман-хана сменил его старший сын Хабибулла-хан. После урегулирования отношений с новым правителем Британия возобновила субсидирование и снова получила контроль над внешней политикой Афганистана. Как пишут исследователи, «на этом этапе Великобритания и Россия согласились урегулировать взаимные претензии в Афганистане, и в соответствии с англо-российским соглашением, которое было подписано в 1907 году, Россия признала, что Афганистан находится за пределами её сферы влияния».

Отмечают, что эмир Абдур-Рахман предпринял некоторые осторожные шаги по модернизации своей администрации и также реорганизовал армию, а его преемник продолжил курс на мягкие реформы. Например, Хабибулла основал в Кабуле школу для мальчиков в западном стиле — колледж Хабибия, а также военный колледж Харбия. Он также ликвидировал некоторые таможенные пошлины для поощрения международной торговли, но не одобрял иностранные инвестиции и не брал кредиты у иностранных банков. Конечно, это тормозило экономическое развитие, но также означало, что Афганистан не имел необеспеченных долгов перед великими державами.

Хабибулла показал себя довольно просвещённым правителем, разрешив выпуск первой афганской газеты, антибританской по своему настроению, а также принимал идею модернизации страны, ориентируясь в качестве образца на Османскую империю эпохи Танзимата.

Власть эмира не была абсолютной. Его близкие родственники занимали большинство ключевых должностей в правительстве и доминировали в совещательном органе при монархе (меджлис-и-шура), состоящем из примерно 25 человек, так что он не мог позволить себе игнорировать их взгляды. Более того, подчёркивает Битти, несмотря на политику централизации эмиров Абдур-Рахмана и Хабибуллы-хана, присутствие государства во многих сельских районах всё ещё было очень слабым, особенно на востоке и юге, на значительной части которых доминировали мощные пуштунские племенные группы. Нельзя забывать, что наличие религиозных лидеров, таких как муджаддиды, также ограничивало свободу эмира в проводимой им политике.

Поэтому в 1914 году, несмотря на осторожную модернизацию, проведённую Абдур-Рахманом и Хабибуллой-ханом, Афганистан по-прежнему был, по выражению исследователей, «хрупким, только строившимся государством». В экономике преобладало натуральное хозяйство. Связь, особенно между севером и югом страны, была затруднена, а местные общины оставались относительно автономными. На всё это накладывались языковые, религиозные (прежде всего между суннитами и шиитами) и культурные различия. Внешние силы, не только Великобритания или Россия, но и, например, Османская империя, султан которой, будучи халифом правоверных, претендовал на верховенство в исламском мире, желали установить контроль над этим очень сложным в управлении обществом.

Когда началась Первая мировая война, афганские высшие круги в Кабуле (эмир и его приближённые) и местные племенные вожди отреагировали на неё по-разному. Антибританские взгляды заставили многих утверждать, что Афганистан должен поддерживать Центральные державы. Среди них были идеолог младоафганцев Махмуд Тарзи и третий сын эмира, Аманулла-хан, будущий эмир Афганистана в 1919–1929 гг., и другие сторонники модернизации, а также члены более консервативной группы во главе с братом эмира Насруллахом-ханом.

Давление на эмира с целью присоединения к Центральным державам выросло после того, как Османская империя провозгласила в ноябре 1914 года «священную войну» против Великобритании, Франции, России, Сербии и Черногории. Многие афганцы посчитали своим долгом поддерживать султана как лидера исламского мира. Однако, пишут исследователи, нашлись и те, что считали нейтралитет лучшей политикой; среди таких людей также были родственники эмира, что превратило столицу и двор в место бесконечных интриг и борьбы партий. Сам же эмир считал, что лучше сохранять нейтралитет, поскольку выступление на стороне Германии может привести к англо-российской оккупации страны, а вот сохранение статуса-кво и неформальная поддержка Англии могут помочь добиться полной независимости от британского вице-короля.

Немецкая миссия

Чтобы попытаться убедить Амира отказаться от своего «доброжелательного нейтралитета по отношению к англичанам», германское правительство в 1915 году отправило в Кабул дипломатическую миссию. Её возглавили профессиональный дипломат Вернер Отто фон Хентиг (1886–1984) и армейский офицер обер-лейтенант Оскар фон Нидермайер (1885–1948). Среди членов миссии были уроженцы Индии, причём с северо-западной границы. До войны немецкое правительство пыталось задействовать панисламистскую поддержку своих планов, а также установить связи с индийскими националистами.

Среди последних был и Лала Хар Даял (1884–1939), аскетический интеллектуал, как его аттестуют историки, который помог создать революционную организацию по имени «Гадар» (буквально «революция» или «восстание»), чья деятельность была направлена на свержение британского правления в Индии. Сеть т.н. «заговора Гадар» распространилась из Калифорнии в Кабул, Пенджаб, Рангун и Сингапур, в то время как в Германии официальные лица поощряли националистически настроенных индийских студентов создать «Берлинский комитет независимости Индии».

Два ведущих националиста, которые имели связи с партией «Гадар» и Берлинским комитетом, были приглашены присоединиться к Хентигу и Нидермайеру. Это были Мухаммад Баракатулла (1854–1927) и Раджа Махендра Пратап (1886–1979). Среди участников также были турецкий офицер Казим-бей и восемь пуштунов, принадлежащих к племени Африди с северо-западной границы. Двое из них жили в США. Другие служили добровольцами в британской армии, но, недовольные тем, что боевые действия ведутся против союзника халифа, дезертировали и убежали в немецкие окопы близ Ипра в марте 1915 года. Среди них был Мир Маст Камбар Хел Африди, который получил награду из рук Вильгельма II.

Миссия отправилась через иранскую пустыню из Исфахана в июле 1915 года, прибыв в Герат в сентябре после тяжёлого путешествия по центральной иранской пустыне, в ходе которой её члены уклонились от британских и российских патрулей, справились с сильными пылевыми бурями и «отбились змей, скорпионов и тарантулов». Они восстановили силы в Герате и, наконец, 2 октября 1915 года добрались до Кабула, где им отвели в качестве резиденции гостевой дом эмира в Баг-и-Бабуре. Хабибулла знал, что немцы и турки окажут на него давление, чтобы уговорить присоединиться к Центральным державам, и не хотел поэтому встретить официально.

Эмир оставался в своём летнем дворце в Пагмане в горах за пределами Кабула дольше обычного и не отправлял машины, чтобы доставить членов миссии к нему до 26 октября. Тем временем, чтобы побудить эмира и дальше оставаться нейтральным, британское правительство решило, что Георг V, король Великобритании, должен написать ему лично, чтобы поблагодарить его за его «дружбу и лояльность». Письмо короля Великобритании и императора Индии прибыло в Кабул в начале октября в сопровождении записки вице-короля, в которой сообщалось, что субсидия для Афганистана должна быть увеличена ещё на 200 тысяч рупий.

Историки отмечают, что Хабибулла-хан и его советники провели ряд встреч с членами немецкой миссии. Нидермайер очень надеялся убедить эмира объявить войну Британской Империи и напасть на Индию, но Хентиг полагал, что достаточно уговорить эмира подписать договор о дружбе. Немцы были готовы «предоставить войска, оружие и даже подарок лично эмиру в размере 10 миллионов фунтов стерлингов в золотых слитках, если бы эмир взял на себя ответственность». Однако последний прекрасно понимал, что всё это пустые обещания. Без военной помощи со стороны Турции или Германии, что было невероятно, у него не было шансов выстоять против русских и британских войск.

Пока Хабибулла-хан уклонялся от прямого ответа, миссия попыталась произвести хорошее впечатление на жителей Кабула. Нидермайер включился в военную подготовку афганских офицеров, а также заручился помощью нескольких бежавших из русского плена австрийцев, сумевших перебраться в Афганистан. Деятельность миссии, несмотря на предосторожности, стала известна британской администрации в Индии, которая поспешила уведомить эмира о готовящемся против него при помощи прибывших немцев перевороте.

В течение октября 1915 – начала 1916 гг. эмир, с одной стороны, проводил многочисленные встречи с духовенством и племенными лидерами, говоря о необходимости послушания своему монарху, намекая на послушание британскому королю со стороны индийских мусульман. С другой стороны, он отправил эмиссаров в немецкое посольство в Тегеране для заключения договора о дружбе. Однако одновременно британские агенты при дворе получили его уверения о продолжении нейтралитета. Наконец он официально заявил об этом на дурбаре (собрании знати государства), а успех русских войск на Кавказском фронте позволил ему развернуть репрессии против проосманских сил. Хабибулла-хан отозвал своих эмиссаров из Персии, начал снимать прогерманских чиновников и, наконец, «ответил на письмо короля Георга V, заверяя его в том, что он намерен оставаться нейтральным». В ответ британцы немедленно пошли навстречу просьбам об увеличении субсидий.

Примерно в то же время эмир потребовал гарантий от Хентига и Нидермайера, что ему будет оказана поддержка в виде корпуса из 20 000 солдат, прежде чем он сможет объявить войну Британской Индии. Конечно же, Хентиг и Нидермайер поняли, что их миссия потерпела неудачу, и решили уехать, хотя Насрулла-хан, как сообщается, «умолял их остаться и предложил свергнуть своего брата и напасть на Индию с помощью пограничных племён». Члены немецкой миссии покинули Кабул в мае 1916 года. Избегая контактов с британскими и российскими силами, им удалось вернуться в Германию разными маршрутами: так, Хентиг успел проехать через Синьцзян, Пекин и США, а Нидермайер добирался через Герат, Туркестан, Иран и Турцию.

Таким образом, миссии не удалось достичь своей главной цели — убедить эмира отказаться от своей нейтральной позиции, хотя позднее тот и говорил британскому агенту, что в какой-то момент в начале 1916 года он был готов на эту авантюру. Тем не менее прибытие немцев в Кабул встревожило англичан и русских и, по-видимому, способствовало решению отправить в Индию четыре батальона гарнизонных войск, укомплектованных негодными к строевой службе солдатами. Однако сама по себе германская миссия продемонстрировала всем в Афганистане: кроме Великобритании и России всегда найдётся государство, готовое ради своих глобальных интересов поддержать среднеазиатскую страну. Наследник Аманулла-хан позднее будет проводить свою политику, помня, что гегемония англичан и русских в любой момент может быть нарушена третьей державой.