Ассирийская армия в конце VIII века до нэ

Пророк Исайя, живописуя мощь ассирийского воинства, возвещал иудеям, пребывающим в нечестии и во грехе, что разгневанный Господь покарает их: «Поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли, — и вот, он (царь Ассирии — прим. авт.) легко и скоро придёт; не будет у него ни усталого, ни изнемогающего; ни один не задремлет и не заснёт, и не снимется пояс с чресл его, и не разорвётся ремень у обуви его; стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колёса его — как вихрь; рёв его — как рёв львицы; он рыкает подобно скимнам, и заревёт, и схватит добычу и унесёт, и никто не отнимет». В этих словах отражён тот страх и трепет, которые внушала своим соседям непобедимая армия Новоассирийского царства, реформированная Тиглатпаласаром III. Посмотрим, как выглядело ассирийское войско VIII века до н.э. и каким образом оно одолевало своих врагов.

Армия времён расцвета Новоассирийской империи

Реорганизованное царём-реформатором войско Новоассирийского царства ко временам Синаххериба (705–680 годы до н.э.) представляло собой сложный боевой организм, включавший в себя:

• царскую «лейб-гвардию» (курбути ша шепе);
• профессиональную «регулярную» армию (кисир шаррути), в которую рекрутировались также и отборные подразделения воинов ассирийских вассалов;
• старых добрых «территориалов» (саб шарри), несших, как и сотни лет назад, военную службу с выданных им царских «поместий»-илку;
• ополчения (дикут-мати), которое, впрочем, практически не созывалось и было, по большому счёту, анахронизмом.

Ассирийская армия состояла из четырёх родов войск. Первым было колесничное войско (наркабту) — краса, гордость и главная ударная сила армий ближневосточных монархов на протяжении многих веков. Ассирийские колесницы второй половины VIII века до н.э., запряжённые обычно тройкой (трига) или четвёркой (квадрига) лошадей, были тяжёлыми, имели массивный кузов с элементами защиты экипажа, а также тяжёлые и массивные 8-спицевые окованные колёса. Со времён Салманасара III (859–824 годы до н.э.) в экипаж колесницы стали всё чаще включать третьего бойца: наряду с возницей и лучником появился щитоносец. Возможно, в конце VIII века до н.э. ассирийцы стали экспериментировать с четвёртым колесничим — копейщиком.

В комплект вооружения колесницы, помимо обычных лука и пары колчанов со стрелами, которые крепились по бокам кузова, входило ещё и тяжёлое копьё с мощным наконечником. Кони получали элементы защиты: налобники, нагрудники и даже попоны.

Утяжеление колесницы, увеличение численности её экипажа, постепенно вводившееся бронирование коней позволяет предположить, что к исходу VIII века до н.э. ассирийские боевые колесницы стали ещё более специализированным, нежели прежде, родом войск. Их конструкция и тактика оптимизировались под решение задач, возникающих в ходе «правильного» сражения. Колесница окончательно превратилась в боевую платформу, тогда как разведка, охранение, завязка боя, преследование бегущего неприятеля и взаимодействие на поле боя с колесницами стало уделом конницы (питаллу) — молодого рода войск в ассирийской армии.

Эпизодическое применение конницы как боевой силы относится, судя по всему, ко временам Ашшурнасирапала II (884–859 годы до н.э.), но тогда она играла сугубо вспомогательную, второстепенную роль, оставаясь в тени пехоты и, естественно, боевых колесниц. Однако, как отмечал венгерский исследователь Т. Десёу, конница была более эффективна с точки зрения затрат на её содержание, нежели колесничное войско, более мобильна и могла действовать с успехом там, где боевые колесницы оказывались бессильны. Ассирийские цари быстро поняли преимущества конницы перед колесницами, и уже при Тиглатпаласаре III (745–727 годы до н.э.) ситуация изменилась. Конница стала вполне самостоятельным родом войск, неплохо обученным и хорошо вооружённым. Прежние всадники, сражавшиеся парами (конный лучник и его напарник-щитоносец, защищавший стрелка и державший в руках поводья и его, и своего коня) ушли в прошлое. На их место заступили конные копейщики и лучники, причём первые могли дополнительно к своему основному вооружению иметь лук и колчан.

К исходу VIII века до н.э. на поле боя всадники, похоже, окончательно вытеснили лёгких пехотинцев, ранее взаимодействовавших с колесницами, и существенно потеснили сами колесницы, взяв на себя бо́льшую часть их задач. В итоге, как отмечал отечественный историк А.К. Нефёдкин,

«видимо, правы исследователи, предполагающие, что постепенно всадники ассирийцев стали исполнять роль, соответствующую функциям лёгкой кавалерии Нового времени, тогда как тяжёлые колесницы стали чаще употребляться для атаки пехоты врага, следовательно, по существу, они приобрели функцию тяжёлой кавалерии Нового времени».

Третьим, самым многочисленным, родом войск в армиях ассирийских царей (впрочем, как и других ближневосточных владык, больших и малых) была, конечно же, пехота (зуку). Пускай она в те времена и не была «царицей полей», однако играла важную роль и на поле боя, и в особенности во время осад.

В IX веке до н.э., во времена Ашшурнасирапала II, ассирийская пехота была, судя по всему, практически мононациональна и состояла, похоже, по большей части из лучников. Столетием позже её этнический состав и структура серьёзно изменились. При Тиглатпаласаре III и его преемниках сложилась практика привлечения на царскую службу значительных контингентов пехотинцев из покорённых и вассальных царств и народов. Эти отряды, вооружённые по своим обычаям и сражавшиеся так, как им было привычно, составили немалую часть пехоты Новоассирийского царства. В дополнение к пешим лучникам в составе ассирийской армии появились отряды копейщиков и пращников, число которых со временем только возрастало.

Условно ассирийскую пехоту VIII века до н.э. можно поделить на «лёгкую» и «тяжёлую». Однако деление это будет носить именно условный характер, поскольку, вопреки устоявшейся традиции, к «лёгкой» пехоте имеет смысл отнести не только лучников (шаб касти) и пращников (наш кабаби), но и копьеносцев (наш азмаре) — всех тех воинов, которые не имели доспехов и чья защита в лучшем случае ограничивалась небольшим щитом, бронзовым шлемом и боевым поясом или «шарфом»-перевязью. Ранее лёгкая пехота действовала, судя по всему, совместно с колесницами, однако к исходу VIII века до н.э. эта роль сопровождения перешла к коннице. К «тяжёлой» же пехоте можно смело отнести одоспешенных лучников, пращников и копьеносцев. Отметим также, что на поле боя стрелки, прежде всего лучники — во всяком случае, подобные сюжеты во множестве встречаются в ассирийским монументальном искусстве — зачастую действовали под прикрытием щитоносцев — пехотинцев, державших в руках мощные и тяжёлые щиты в рост человека. Видимо, имеет смысл говорить о трёх разновидностях ассирийской пехоты: стрелках, взаимодействовавших с ними щитоносцах и копьеносцах.

Четвёртым родом войск в новоассирийской армии можно считать отряды сапёров и пионеров, а также специалистов, обслуживавших всевозможную осадную технику — одним словом, «инженерные» войска (киткитлу или кишкатлу). Значение «инженерных» войск для успешных операций ассирийского войска трудно переоценить. Они были необходимы не только на случай осады. Саргон II похвалялся деяниями своих пионеров, расчистивших непроходимые горные леса и узкие тропинки для прохода царского войска перед тем, как сразиться с воинами царя Урарту:

«Я перешёл Верхний Заб, который люди Напри и Хабхи называют Эламуния; между Шейаком, Ардикши, Улайу и Аллуриу, высокими горами, громадными холмами, недоступными иглами гор, отвергающими счёт, — между ними нет тропинки для прохода пехоты, водопады могучие там низвергаются, и шум их паденья гремит на берегу, словно Адад, поросли они всякими желанными плодовыми деревьями и лозами, как тростником, — где не проходил ещё ни один царь и чьих троп не видывал государь, живший до меня, — их большие стволы повалил я, и воистину я стесал недоступные иглы их топорами из бронзы; узкий путь, проход, проулок, где пехота шла бочком, я улучшил между ними для продвиженья моего войска».

Поскольку ассирийским царям постоянно приходилось вести войны в горах и на пересечённой местности, без хорошо организованных и подготовленных отрядов пионеров им было никак не обойтись. Само собой, при осадах многочисленных неплохо укреплённых ближневосточных городов полководцы нуждались в отрядах сапёров, на плечи которых ложилась основная тяжесть осадных работ. А как вести правильную осаду без инженеров, способных рассчитать и изготовить осадные машины и башни с приспособлениями, посредством которых их можно подвести вплотную к стенам неприятельских городов?

Ассирийская тактика и стратегия

Ассирийская стратегия носила ярко выраженный сезонный характер. Эта сезонность накладывала свой характерный отпечаток на действия ассирийских царей и их военачальников. Начиная поход весной, они стремились провести кампанию быстро и закончить её эффектно — разгромом неприятельских армий в полевом сражении, приобретавшим в результате характер генерального, и взятием вражеских городов, в первую очередь столицы. Осады также должны были быть скоротечными. Быстрое взятие осаждённого города позволяло одним махом убить как минимум двух зайцев. С одной стороны, не приходилось понапрасну тратить драгоценное время, которого и без того было немного — расстояния, которые преодолевали царские, состоявшие по большей части из пехоты, армии в ходе кампаний, измерялось сотнями и тысячами вёрст. С другой стороны, быстрая осада позволяла сэкономить ресурсы и не проливать понапрасну кровь: больше пота при осадных работах — меньше крови. Этой же цели служило активное использование осадных машин.

Стремясь сокрушить неприятеля в кратчайшие сроки, ассирийские цари немалое внимание уделяли быстроте своих передвижений и эффекту внезапности. Из описаний их кампаний создаётся впечатление, что они обрушивались на своих врагов буквально как снег на голову, заставая их если и не врасплох (о том, что владыки Ашшура, Калаха и Ниневии придут, мятежные царьки не просто догадывались), то, во всяком случае, не в самый подходящий момент. Стремясь ошеломить противника и добиться тактической внезапности, ассирийские цари и их военачальники выдвигались на театр военных действий порой неожиданными, считавшимися трудно или вообще непроходимыми путями — там, откуда их прихода ожидали в самую последнюю очередь. Вот тут-то и нужны были отряды пионеров, расчищавших и подготавливавших колонные пути для войска.

Быстрому завершению кампании и капитуляции неприятеля должна была содействовать и жестокость, которую сознательно проявляли ассирийские цари и их воины по отношению к неприятелю. Саргон II похвалялся:

«Как яростное копьё по нему я ударил, нанёс ему поражение, отвратил его наступление, устроил ему большое побоище, и трупы воинов его я раскидал, как полову, наполнил горные провалы; по пропастям и ущельям кровь их я заставил течь, как реки; степи, равнины, высоты окрасил, как алую шерсть».

В другом месте он сообщал потомкам, что при взятии одного из мятежных городов

«многих людей живыми я захватил в руки — одним я отрубил кисти или пальцы, другим отрубил носы, уши и пальцы их, многим людям ослепил глаза. Я сложил одну башню из живых людей, другую из голов и привязал к столбам их головы вокруг их города. Их юношей и девушек я сжёг в огне, город разрушил».

Слава о кровожадных ассирийцах, не щадящих ни старого, ни малого, катилась впереди царского войска и задолго до битвы наполняла сердца людей страхом и ужасом, ослабляя решимость противостоять нашествию врага с оружием в руках.

Большое внимание ассирийские полководцы уделяли разведке. Она позволяла им заблаговременно узнать о военных приготовлениях неприятеля, составе его армии, диспозиции войска, его уязвимых местах — одним словом, разведка существенно облегчала военачальникам и самим царям достижение победы.

Выдвигаясь навстречу неприятелю, ассирийское войско придерживалось строгого походного порядка. Если на то была необходимость (например, при движении в труднопроходимой местности), вперёд высылались отряды пионеров, расчищавших путь и подготавливавших дороги для колесниц, конницы, пехоты и обоза. Вслед за пионерами в авангарде, возглавляемом самим царём, шли колесницы и конница, а за ними — пехотные колонны и замыкавший шествие обоз. Если к концу дневного перехода враг не появлялся, то, похоже, войско останавливалось на бивуак, причём лагерная стоянка укреплялась.

Но вот, наконец, ассирийское войско входило в соприкосновение с силами неприятеля, выстроившимися в боевой порядок и ожидающими атаки. Имея примерное представление о том, что их ждёт впереди, ассирийские цари и их военачальники действовали, судя по всему, используя немного тактических схем, зато сообразуясь с конкретной обстановкой. Несколько сохранившихся более или менее подробных описаний полевых сражений, оставленных Саргоном II, Синаххерибом и Ашшурбанипалом, дают общее представление об ассирийской тактике.

Обычно центр, состоявший из нескольких линий пехоты (стрелки и копьеносцы вперемежку), сковывал действия неприятеля, который, как правило, также ставил свою пехоту в центре боевого порядка, тогда как крылья, составленные из конницы и боевых колесниц, атаковали противника — или одновременно, или же одним из крыльев, усиленным ради этого:

«По повелению Ашшура, владыки великого, владыки моего, на фланг и фронт, словно порыв стремительного южного урагана, на врага я обрушился оружием Ашшура, владыки моего, и яростным натиском я повернул их вспять и обратил в бегство».

После того, как опрокинутый атакой ассирийских колесничих и всадников неприятель на флангах бежал, участь вражеского центра, оказавшегося под ударом с двух-трёх сторон одновременно, была предопределена:

«…бойцов его, надежду его войска, лучников и копьеносцев у ног его, как ягнят, я зарезал, головы им отрубил; его лучшим людям, советникам и приближённым, в схватке я поломал оружие, их забрал вместе с конями…».

Несколько особняком стоят действия Саргона II в его походе против царя Урарту Русы I в 714 году до н.э. Не дожидаясь, пока подтянутся остальные силы воинства, Саргон с отборными войсками, колесницами и конницей атаковал центр неприятельского боевого порядка, где стоял со своими воинами сам Руса. Надо полагать, царь Урарту и его полководцы считали, что ассирийский владыка будет действовать последовательно и методично, подтянет отставшую пехоту, обоз и только потом нанесёт удар. Не ожидавшие решительных действий Руса I и его воины не выдержали стремительного напора ассирийцев и бежали, после чего обратились в бегство и стоявшие на флангах их союзники.

Памятуя о том, что недорубленный лес быстро вырастает, ассирийские воеводы, разбив неприятеля на поле боя, энергично преследовали и вырезали бегущих, не давая им опомниться и перестроиться для того, чтобы дать отпор. «На шесть бэру расстояния от Уауша до Зимура, яшмовой горы, гнал я его остриём стрелы», — сообщал Саргон II о своих действиях после победы над Русой.

Осадное искусство ассирийцев

Ассирийские военачальники и цари были немало искушены не только в искусстве одоления неприятеля в чистом поле, но и в полиоркетике, сиречь градоимстве. Долгая осада в корне противоречила ассирийскому блицкригу. Многочисленные неприятельские города нужно было брать быстро, иначе кампания затягивалась, а это могло иметь самые негативные последствия и для ассирийского войска, и для самих царей: долгую осаду враги Ассирии рассматривали как проявление слабости и как повод для мятежа. Впрочем, при необходимости осаду могли вести несколько месяцев и даже более, до полной победы над неприятелем. К примеру, потомок Синаххериба Ашшурбанипал осаждал мятежный Вавилон больше года, пока измученный и доведённый до крайности город не был взят.

Однако долгие осады всё же были редкостью, и ассирийские цари стремились добиться своих целей как можно быстрее. Если не удавалось решить дело миром и вынудить запуганных горожан открыть ворота добровольно, дипломатов сменяли воеводы, которые не останавливались ни перед какими жертвами и расходами — конечная цель оправдывала все затраченные средства.

Осаду по-ассирийски можно разделить на два этапа. На первом царское войско, обложив город и перерезав его сообщение с внешним миром, обустраивалось вокруг, возводя укреплённый лагерь (или лагеря, в зависимости от протяжённости периметра циркумвалационного фронта), опустошая местность и заготавливая необходимые материалы, средства и припасы для ведения осады. Одновременно в ходе рекогносцировки укреплений города и подходов к ним намечались слабые места в обороне и план атаки.

На втором этапе происходили собственно осада и штурм города. Традиционное для древнего Востока искусство овладения городами ассирийцы довели до совершенства. На рельефах в царских дворцах техника ведения осады показана весьма и весьма наглядно.

Главная проблема для ассирийских градоимцев заключалась в том, что в их распоряжении, судя по всему, не было какой-либо осадной «артиллерии», способной с большого расстояния нанести непоправимый ущерб укреплениям осаждённого города и его защитникам. Приходилось полагаться только на грубую силу, количественный перевес и много, много пота, проливаемого сапёрами и согнанными для земляных и иных подобного рода «грязных» и трудоёмких работ местных жителей и пленных.

Схема, которой при осаде придерживались ассирийские воеводы, была проста и безыскусна. Атака носила ярко выраженный комбинированный и непрерывный характер. Стрелки, лучники и пращники под прикрытием щитоносцев вели непрерывный обстрел стен и башен осаждённого города, стремясь нанести максимальный урон его защитникам и позволить сапёрам вести осадные работы. Те, в свою очередь, подготавливали условия для решительного штурма. Под прикрытием щитоносцев одни кирками и ломами разрушали стены. Другие устраивали подкоп под стены и башни города, чтобы потом поджечь подпорки, удерживающие своды, и обрушить городские укрепления. Третьи возводили аппарели, по которым к стенам крепости подводили осадные башни-димту и тараны-ашибу. В искусстве их создания и разнообразии конструкций ассирийцам, похоже, не было равных — тут и простые тараны, и тараны-осадные башни. Четвёртые сооружали нависавшие над стенами города валы, с которых лучники и пращники могли обстреливать застенное пространство.

Работа таранов и спешно завершённый подкоп открывали брешь внутрь города, и тогда начинался общий штурм. Он вёлся по возможности одновременно с разных сторон. Пока одни воины штурмовали бреши, другие взбирались на стены города по осадным лестницам, а третьи брали приступом башни, высаживаясь на них по штурмовым мосткам, перекинутым с осадных башен. Численное превосходство и напор решали исход штурма. Защитники крепости, измотанные непрерывным обстрелом в предыдущие дни и необходимостью противодействовать осадным работам, «растасканные» по всему оборонительному периметру, не могли долго сопротивляться. Свирепые ассирийские воины и их союзники, ворвавшись в пылающий город, устраивали резню.

Продолжение: Западный поход ассирийского царя Синаххериба.