Западный поход ассирийского царя Синаххериба

Ветхозаветный пророк Исайя, обличая злоупотребления и грехи иудейских вельмож и простого люда, сулил им великие бедствия. Не одобряя решения царя Иезекии выступить против Синаххериба, пророк заявлял и царю, и народу иудейскому, что «наведёт на него Господь воды реки бурные и большие — царя Ассирийского со всею славою его; и поднимется она во всех протоках своих и выступит из всех берегов своих; и пойдёт по Иудее, наводнит её и высоко поднимется — дойдёт до шеи; и распростертие крыльев её будет во всю широту земли Твоей». В своих видениях пророк не ошибался: обещанное им сбылось — и очень скоро. В 701 году до н.э. воины Ашшура двинулись на Иудею. На их пути встала древняя твердыня — крепость Лахиш.

«Как лев, я взъярился, облачился в доспехи, шлем, украшение битвы, возложил я на главу свою…»

Синаххериб Грозный, получив оплеуху от своих взбунтовавшихся левантийских данников, вовсе не намеревался подставлять обидчикам вторую щёку. Напротив, он, как и его предшественники, собрался воздать должное мятежникам — и с избытком. Во главе большого войска, пылая гневом, весной 701 года до н.э. он выступил на запад, неся смерть и разрушения.

Первым под удар Синаххериба попал взбунтовавшийся финикийский Тир. Сам город, расположенный на острове, уцелел, но его материковые владения были опустошены и разорены. Злосчастный правитель Тира Элулай бежал за море, на Кипр. Можно предположить, что здесь не обошлось без некоей дворцовой интриги, ибо сам по себе Тир был практически неприступным, и позднее вавилонский царь Навуходоносор безуспешно осаждал его в течение 13 лет. Оказалось, что и с Кипра выдача есть, а на освободившееся место тирского царя Синаххериб посадил покорного ему Итобаала.

«В третий поход мой я направился против страны Хатти. Лули, царя Сидона, ниспроверг ужас блеска моего владычества, он бежал далеко в море и там скончался. Сидон Большой, Сидон Малый, Бит-Зитте, Сарипту, Махаллиба, Ушу, Акзиб, Акку — его сильные города и крепости, места пастбищ и водопоев, которые ниспроверг страх оружия Ашшура, моего владыки, склонились к моим ногам. Я посадил над ними Туба’ла на престол царственности и ежегодную, непрестанную возложил на него подать и дань моему владычеству», —

подвёл итог карательной экспедиции против Тира Синаххериб.

Установив порядок в Финикии, ассирийский царь двинулся дальше на юг. Успех сопутствовал ему и здесь:

«Что касается Минхиму самримурунайца, Туба'алума, сидонца, Абдилити, арудайца, Урумилки, гублайца, Метинти, ашдодца, Пудуэля, аммонитянина, Каммусунатби, моавитянина, Айяраму, идумея, царей Амурру, то все они подношения свои, дары знатные пред меня принесли и облобызали стопы мои».

Следующим на очереди оказался Цидка, царь Аскалона, важного и хорошо укреплённого города в стране филистимлян, стоявшего на пересечении торговых путей. Мощные укрепления не спасли мятежного царька от гнева ассирийского правителя, который с удовлетворением сообщал своим наследникам:

«Цидку, царя Аскалона, что не склонился под ярмо моё, богов дома отца его, его самого, его жену, сыновей, дочерей, братьев родичей я забрал и переселил в Ассирию (…) Шаррулудари, сына Рукибти, прежнего их царя, я поставил над народом Аскалона и принесение дани, союзнического дара моему величию, наложил на него, и он влачил ярмо моё».

К этому Синаххериб добавлял, что в стране филистимлян

«Бит-Даганна, Яппу, Банайа-барка, Азузу — города Цидки, что к ногам моим тотчас не склонились, я осадил, взял, захватил добро их».

Усмирив Цидку, Синаххериб с воинством двинулся на Экрон. Здесь его уже поджидали войска египетского фараона Шабаки. Увы, времена величия Древнего Египта давно миновали, и в сражении под городом Альтакку на ближних подступах к Экрону ассирийцы наголову разбили египетское войско:

«Царей Египта, лучников, колесничих, конников царя Эфиопии — силы бесчисленные — призвали они (власти Экрона — прим. авт.) против меня, и те пошли им на помощь. В окрестностях города Альтакку предо мной ряды их были выстроены, и они точили своё оружие. Могуществом Ашшура, моего владыки, я сразился с ними и нанёс им поражение. Колесничих и воинов царя египетского и колесничих царя эфиопского живьём в разгаре сражения захватили руки мои».

Остатки фараонова воинства, «испустив горячую мочу, в колесницах своих оставив свой кал», бежали, бросив на произвол судьбы — а точнее, разгневанного Синаххериба — своих незадачливых союзников. Увы, слова пророка Исайи, предупреждавшего о тщетности упований на египетскую помощь («сила фараона будет для вас стыдом, и убежище под тенью Египта — бесчестием, (…) ибо помощь Египта будет тщетна и напрасна»), не услышали ни филистимляне, ни иудеи. Теперь им предстояло сполна заплатить за свои прегрешения.

После разгрома египтян судьба мятежного Экрона была предрешена. Синнахериб повелел записать в анналах:

«Города Альтакку и Тамну я осадил, взял, захватил их добро. Я подступил к Экрону, правителей и князей, которые согрешили, я убил и трупы их повесил на кольях вокруг города. Сыновей города, совершивших грех и преступление, причислил к полону. Остатки их, не несущие на себе греха и преступления тех, кто неповинен, я велел пощадить. Пади, их царя, из Иерусалима я вывел и на трон владычества над ними посадил и дань моему владычеству наложил на него».

После падения Экрона и разгрома египетских ратей настала очередь Иезекии и его подданных испытать на себе всю мощь гнева ассирийского владыки.

Иудейский царь готовится к битве

Попытавшись скинуть ассирийское иго, иудейский царь и его советники не питали особых иллюзий относительно того, что ожидает их в скором будущем — реакцию Синаххериба на мятеж предугадать было несложно. Естественно, иудеи приняли соответствующие меры для того, чтобы встретить надвигающегося неприятеля достойно. В Иерусалиме прекрасно понимали, что в полевом сражении у иудейского воинства не было шансов против великолепно вымуштрованной и закалённой в походах и боях ассирийской армии, равной которой в то время от моря верхнего, Средиземного, до моря нижнего, Персидского залива, не существовало — слишком велико было качественное и количественное превосходство синаххерибовых ратей над полками Иезекии. Оставался единственный выход: попробовать отсидеться в крепостях, максимально затруднив ассирийскому воинству действия в Иудее. Укрепления в городах спешно приводились в порядок. В самом Иерусалиме Иезекия «восстановил всю обрушившуюся стену, и поднял её до башни, и извне построил другую стену, и укрепил Милло в городе Давидовом», а до этого по приказу царя был пробит полукилометровый тоннель, по которому вода из источника Гихон в Кидронской долине поступала в Иерусалим. Все боеспособные мужчины были мобилизованы в войско. Царские арсеналы пополнились оружием и доспехами, изготовлением которых денно и нощно занимались сотни ремесленников, а в житницы городов Иудеи в преддверии долгой и изнурительной осады стекались провиант и фураж.

Однако все эти меры выглядели недостаточными, особенно в свете того, что египтяне, главная надежда Иезекии, потерпели поражение и отступили назад, в свои земли, оставив правителя Иудеи один на один с Синаххерибом. И тогда иудейский царь решил применить тактику выжженной земли, стремясь максимально усложнить продвижение ассирийских войск в его владениях. В Ветхом завете сказано, что с началом кампании, когда стало известно о вторжении ассирийцев, Иезекия созвал военный совет, на котором он «решил с князьями своими и с военными людьми своими засыпать источники воды, которые были вне города». «И собралось множество народа, — продолжал неизвестный иудейский книжник, — и засыпали все источники и поток, протекавший по стране, говоря: да не найдут цари Ассирийские, придя сюда, много воды и да не укрепятся».

Не только Иерусалим готовился к обороне. Важную роль в отражении ассирийского нашествия должен был сыграть город Лахиш — один из крупнейших и важнейших городов Иудеи, что стоял на старом караванном пути, связывавшем внутреннюю часть страны с побережьем и важным портом Ашкелон.

Лахиш в древности

Лахиш (ныне городище Телль эд-Дувейр) возник ещё в III тысячелетии до н.э., хотя первые поселения людей здесь появились намного раньше, в эпоху неолита. Удачное расположение города немало способствовало его росту. Однако были здесь и минусы: регион, где располагался Лахиш, издавна, с конца IV тысячелетия до н.э., был объектом притязаний со стороны Египта, правители которого стремились подчинить эти богатые природными ресурсами земли. Несколькими столетиями позднее здесь стало усиливаться влияние государств Междуречья, прежде всего Аккада. С этого началась долгая история соперничества между Египтом и Междуречьем за господство в этом регионе, получившем название Ханаан. Однако не только они рассматривали Лахиш как сферу своих интересов и притязаний. Издавна в Ханаан вторгались племена кочевых и полукочевых племён, преимущественно семитского происхождения. Бурная история региона в III — начале II тысячелетия до н.э., связанная с неоднократными перемещения западносемитских племён и вторжениями завоевателей с юга и востока, в немалой степени поспособствовала тому, что местные города и городки как скорлупой покрывались фортификационными сооружениями — мощными стенами и башнями, сложенными преимущественно из сырцового кирпича и стоявшими на каменном фундаменте.

Среди таких городов был и Лахиш, центр одного из небольших ханаанейских «княжеств». В египетских документах он впервые упоминается в конце XV века до н.э., а в следующем столетии Лахиш (Лакиша) и его «царьки» стали регулярно появляться на «страницах» египетских документов. К примеру, в архиве фараона Эхнатона сохранились письма лахишских «царьков» Ябни-илу и Зимриды с заверениями в верности, донос на Зимриду, обвиняемого в переходе на сторону кочевников-хабиру, и сообщение из Иерусалима о том, что жители Лахиша снабжают хабиру провиантом и фуражом.

В XIII веке до н.э. Ханаан стал объектом экспансии со стороны израильских племён и так называемых народов моря, прежде всего легендарных филистимлян. Однако присутствие египтян в регионе сохранялось. Три последующих столетия в истории Ханаана оказались бурным временем, когда регион был разделён на три сферы влияния: филистимскую, собственно ханаанейскую и израильскую, находившиеся в динамическом взаимодействии, осложнённом пусть и затухающим, но всё же сохраняющимся египетским влиянием. В итоге, как отмечал археолог Н.Я. Мерперт, «границы конкретных культурных феноменов быстро менялись, города переходили из рук в руки, разрушались и восстанавливались, вопросы о виновниках и датах этих событий далеко не всегда могут быть решены однозначно». Втянутый в водоворот этих событий Лахиш был разрушен. Согласно Ветхому завету, город взяли «сыны Израилевы» под предводительством легендарного Иисуса Навина, воины которого «поразили его (Лахиш — прим. авт.) мечом, и всё дышащее, что было в нём в тот день, и истребили его…».

Разрушенный до основания город долго оставался в руинах, пока при первых израильских царях, Давиде и Соломоне, не был частично восстановлен. После разделения Израиля на два царства, северное и южное, Лахиш вошёл в состав южного, Иудеи, где правил сын Соломона Ровоам (Рехавам, 931–913 годы до н.э.). Ему библейская традиция приписывает реконструкцию и укрепление Лахиша и ряда других городов:

«И утвердил он крепости сии, и устроил в них начальников и хранилища для хлеба и деревянного масла и вина. И дал в каждый город щиты и копья и утвердил их весьма сильно».

В 926 году до н.э. Лахиш подвергся разорению со стороны египетского фараона Шешонка (библейского Сусакима). Вероятно, именно после этого вторжения город, до того не имевший защиты, и был по повелению Ровоама перестроен и обнесён стеной и башнями.

Лахиш накануне осады

С точки зрения обороны город был расположен чрезвычайно удачно. Он стоял на высоком холме, центральная часть которого площадью примерно 7 га возвышалась над уровнем моря примерно на 260–270 м. Практически отвесные с трёх сторон склоны холма не давали потенциальному неприятелю подступиться к городу, и только на юго-западе по относительно пологому склону к главным воротам вела узкая дорога.

Относительно того, кому принадлежит честь создания мощных фортификаций Лахиша, среди историков и археологов нет единого мнения. Библейская традиция приписывает эту заслугу Ровоаму, однако далеко не все специалисты с этим согласны. Осторожно предположим, что возведение лахишских фортификаций началось при Ровоаме как ответ на внезапно возникшую на горизонте египетскую угрозу, а потом они достраивались, реконструировались и совершенствовались при его преемниках Асе (911–869 годы до н.э.) и Йехошафате (872–848 годы до н.э.). Около 760 года до н.э., в правление царя Озии (Уззийаху, 790–739 годы до н.э.), Лахиш вместе со многими другими городами Иудеи сильно пострадал от мощного землетрясения, так что его стены и башни нуждались в серьёзном ремонте. Видимо, при Озии и начался новый цикл работ по восстановлению и реконструкции укреплений Лахиша. Иезекия продолжил эти работы, готовясь к конфликту с Ассирией. В ходе реконструкции началась, но, судя по всему, так и не была завершена до начала осады 701 года до н.э. новая система водоснабжения города.

К исходу VIII века до н.э. укрепления Лахиша, судя по результатам раскопок и изображениям на ниневийских рельефах, выглядели весьма внушительно — достойными второго после Иерусалима города Иудеи. В городе было три линии обороны: внешний пояс стен, внутренний пояс с башнями и дополнительно на вершине холма в центре Лахиша находился укреплённый дворец-форт. К этому времени он неоднократно перестраивался и вырос в размерах более чем вдвое: с 32×32 м до 36×76 м.

Ров вокруг города отсутствовал, и роль эскарпа играла внешняя стена-протейхизма. Её толщина местами достигала 3,5–4 м. Башен, судя по всему, стена не имела, зато на ней были выступы. В юго-западном углу протейхизмы, там, где она сближалась с внутренней стеной, было устроено нечто вроде бастиона высотой чуть больше 6 м и шириной примерно 7,7 м. За периметр стены он выступал примерно на 1,5 м. Можно предположить, что этот бастион был поспешно возведён в преддверии кампании 701 года до н.э. Его передний край возвышался над задним, образуя мощный парапет, за которым был устроен вымощенный галькой боевой ход шириной примерно 1,5 м.

Главный оборонительный рубеж проходил по второй, внутренней стене, толщина которой местами достигала 6 м, а высота составляла около 4,5 м. Сложена она была из сырцовых кирпичей, стоявших на мощном каменном фундаменте. И сама внутренняя стена, и ее башни были снабжены выступающими за основной периметр боевыми ходами и площадками с парапетом, вымощенными, как показывают результаты раскопок, галькой. Поверх них находились боевые платформы, сделанные, видимо, из дерева и дополнительно усиленные вывешенными с наружной стороны щитами. Расположившись здесь, защитники крепости могли отражать атаки неприятеля и обстреливать подступающих к стенам и башням воинов.

В юго-западном углу крепости высились мощные привратные сооружения. Этот участок оборонительного периметра был наиболее уязвим для неприятельской атаки. Здесь седловина соединяла холм, на котором стоял Лахиш, с соседним холмом примерно такой же высоты. В этом месте склон поднимался на высоту всего лишь 23 м, тогда как в северо-восточном углу штурмующим нужно было преодолеть крутой склон высотой 39 м, в юго-восточном — 40 м, а в северо-западном и того больше — 42 м. Неудивительно, что именно эта часть оборонительного периметра, где находились главные ворота Лахиша, была укреплена с особой тщательностью и основательностью. Расположенный здесь привратный комплекс включал дорогу шириной около 5 м, которая тянулась вдоль внешней крепостной стены, и мощный своего рода бастион, выдвинутый за пределы протейхизмы. Главные городские ворота, прорезанные в боковой стене бастиона, вели в ограждённый с двух сторон дворик, который выходил к мощной внутренней шестикамерной воротной башне размерами 24,5×24 м общей площадью 612,5 м2. По своим размерам она превосходила аналогичные сооружения в других иудейских и израильских городах того времени.

Пройдя через внутренние ворота и повернув налево по главной улице города, путник чрез полсотни метров упирался в резиденцию лахишского наместника — тот самый укреплённый дворец-форт. Он играл роль лахишской цитадели и был возведён на самом высоком месте холма, господствуя над городом и окружающей местностью ещё и за счёт того, что стоял на мощной каменной рампе высотой около 3 м в южной части и вдвое большей в северной. Часть дворцового комплекса занимали большие конюшни, рассчитанные, по оценке израильского археолога Д. Усышкина, детально исследовавшего руины Лахиша, примерно на сотню лошадей. Этого было достаточно, чтобы укомплектовать полсотни боевых колесниц.

Итак, расположенный исключительно удачно, основательно укреплённый как самой природой, так и людьми, имевший сильный гарнизон, хорошо снабжённый запасами продовольствия и не испытывавший недостатка в воде Лахиш представлял собой серьёзную проблему для любого, кто попытался бы взять город. Синаххерибу и его военачальникам и инженерам предстояло крепко поломать голову, решая столь сложную задачу.

Продолжение: Взятие Лахиша: осада, запечатленная в камне.