Добжиньские рыцари и битва у Дорогичина

Успех галицкого князя Даниила Романовича в Дорогичинской битве с крестоносцами советская историография ставила в один ряд с победами Александра Невского на Неве (1240) и Чудском озере (1242), победой литовцев под Шауляем (1236) и представляла как торжество русского оружия над западной агрессией, так называемым Drang nach Osten. Но в отличие от остальных эта битва известна нам только из одного-единственного источника — Галицко-Волынской летописи, записанной, к нашему великому сожалению, без годовых привязок. Всего несколько предложений в источнике, посвящённых этому событию, предоставляют обширное поле для учёных измышлений, особенно если исследователь обладает развитой фантазией. Попробуем разобраться, что же произошло в далёком марте 1238 года.

Что говорит летопись

В первую очередь необходимо взглянуть на исходные данные. Это всего-навсего небольшая цитата из Галицко-Волынской летописи. Под 6743, или 1235, годом записано:

«Весне же бывши, поидоста на Ятвезе, и приидоста Берестью, рекамъ наводнившимся, и не возмогоста ити на Ятвязе. Данилови рекъшоу: «Не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь Темпличемь, рекомымь Соломоничемь». И поидоста на не в силе тяжьце. Приаста град месяца марта, стареишиноу ихъ Броуна яша, и во[и] изоимаша, и возъвратися [в] Володимеръ».

Прежде всего дата — 1235 год. Правда, автор летописи не давал указаний на год. Они появились только благодаря переписчику, который допустил ряд неточностей, поэтому для создания чёткой хронологии все события летописи проверялись по другим источникам. И большинство исследователей относят битву к 1238 году, изредка встречается 1237, а иногда и более поздние даты. Поскольку сходу решить этот вопрос невозможно, пока его оставим и перейдём к следующему.

Кого разбил у Дорогичина Даниил Романович? Кажется, что никаких вопросов быть не может: галицкий летописец прямо указывает, что врагами Даниила были тамплиеры («Темпличемь, рекомымь Соломоничемь»). Эту версию поддерживают известные исследователи А. Майоров и А. Юсупович. Причём первый уверенно заявляет, что летописец уж точно знал, с кем воюет его князь. Однако оба исследователя переносят события на более позднее время. Почему? Да потому, что в 1238 году тамплиерских прецепторий в Польше и Мазовии не было. Первые упоминания о них датируются 1239 годом, когда князь Болеслав, сын Конрада Мазовецкого, издал в Вышеграде акт о пожаловании тамплиерам трёх деревенек, Орехово, Скутово и Днисово, находившихся возле Западного Буга и Нарева.

Но отнести Дорогичинскую битву к 1240-м годам нельзя по ряду причин. Прежде всего, из-за дружественных отношений между Даниилом и Конрадом, которые пришли на смену их военному противостоянию второй половины 1230-х годов. Во-вторых, летописец прямо указывает, что Даниил возвратился во Владимир — город, бывший его стольным градом в 1238 году, а в 1240-х годах он уже перенёс столицу в Холм. В-третьих, в 1241 году крестоносные корпорации, в том числе и тамплиеры, существовавшие на польских землях, приняли участие в битве с татарами на Легнице, завершившейся полным разгромом христианского войска. После этого наступил длительный период восстановления, когда крестоносцам было не до земель галицкого князя.

Поэтому противниками Даниила были точно не тамплиеры.

Кто такие добжиньцы

В «Жалованной грамоте князя Конрада Мазовецкого рыцарям Добжиньского Ордена», датированной 8 марта 1237 года, сказано:

«…жалуем и даруем магистру Б[руно] и братьям его, из Ордена рыцарей Христовых, некогда дома Добжиньского, замок Дрогичин и всю территорию, которая простирается от этого замка до междуречья Буга и Нура вплоть до границ с Рутенией…»

Получается, что Дорогичин — город в современной Польше, стоящий на правом берегу Западного Буга, — принадлежал бывшим рыцарям Добжиньского ордена. Наверняка Конрад точно знал, какой крестоносной корпорации он дарует город с окрестностями. Теперь надо выяснить, кто такие добжиньские рыцари.

Инициатором создания Добжиньского ордена был прусский епископ Христиан, первоначально посвятивший в орден 15 братьев-рыцарей во главе с магистром Бруно. Официально рыцари именовались Milites Christi de Prussia или Milites Christi, fratres de Dobrin. Эмблемой ордена стали красные Вифлеемская звезда и меч, носившиеся на белых плащах. Орденский устав добжиньцы взяли у тамплиеров. Костяк ордена составили рыцари из Мекленбурга, к которым присоединилась местная шляхта. Существует предположение, что первые рыцари Добжиньского ордена являлись бывшими меченосцами, прибывшими в Мазовию из Риги. В какой-то степени это подтверждает эмблема добжиньцев, сохранившая красный меч. Число рыцарей было невелико: в документах максимально зафиксировано 35 братьев-рыцарей и 165 оруженосцев.

Процесс формирования Ордена происходил в середине 1220-х годов при поддержке князя Конрада Мазовецкого. Именно он передал крестоносцам право на Добжиньскую землю с замком и окольными сёлами. Также рыцари получили пожалование от плоцкого епископа Гюнтера, состоявшее из нескольких имений. Кроме того, им разрешили на этих землях строить новые церкви. А чтобы обеспечить приток новых поселенцев, были введены льготы на уплату церковных налогов.

Добжиньские рыцари должны были защищать мазовецкую границу от прусских набегов. Создавались специальные отряды стражи, способные быстро реагировать на вторжения чужаков. В случае расширения орденской территории за счёт завоёванных у пруссов земель часть их следовало передать Мазовецкому княжеству. В октябре 1228 года папа римский Григорий IX юридически закрепил за добжиньцами полученные владения.

Одновременно с созданием Добжиньского ордена Конрад Мазовецкий вёл переговоры с магистром Тевтонского ордена Германом фон Зальца. Тевтонцы в это время оказались не у дел: покинув Святую землю, они попытались найти пристанище в Венгрии, но венгерский король Эндре II, видя, что те воюют не за короля, а за свои интересы, очень быстро положил конец присутствию тевтонского объединения на дунайских равнинах. Приглашение Конрада оказалось для тевтонцев весьма кстати. Они с радостью перебрались в Мазовию, получив от князя Хелмскую землю.

Успехи Добжиньского ордена в борьбе с пруссами к этому времени были, по-видимому, невелики. Более опытные тевтонцы взяли инициативу в свои руки и уже в 1233 году в битве при Сиргуне нанесли поражение пруссам. Добжиньцы тоже участвовали в бою, но особо не отличились. В том же году епископ Христиан, покровительствовавший добжиньцам, попал в плен к пруссам.

В такой ситуации Тевтонский орден выступил с инициативой объединения двух рыцарских организаций под эгидой тевтонцев. Католическая церковь поддержала эту идею, и уже в апреле 1235 года Григорий IX издал буллу об инкорпорации добжиньцев в Тевтонский орден. Однако это решение встретило сильное сопротивление со стороны верхушки поглощаемого ордена, а особенно Конрада Мазовецкого. И их вполне можно понять: магистр Бруно и его сторонники не хотели оказаться на второстепенных должностях у тевтонцев, а князь Конрад терял так неосмотрительно отданную добжиньскую землю, а вместе с ней и все возможные захваченные территории.

Конрад Мазовецкий обратился напрямую к папе Григорию IX с просьбой разрешить конфликт с Тевтонским орденом. Решение папы было поистине соломоновым: земля оставалась за Конрадом, который был обязан заплатить немецким рыцарям в качестве компенсации 150 серебряных марок. Не желавшие объединения добжиньцы нашли у Конрада поддержку, получив в 1237 году в своё распоряжение новую территорию — город Дорогичин. Сколько рыцарей последовало за Бруно, неизвестно. Но если исходить из того, что максимальное число добжиньцев в лучшие времена достигало двухсот человек, но бо́льшая их часть вступила в Тевтонский орден, то получается, что в распоряжении магистра Бруно было 50–80 человек, из них около десятка братьев-рыцарей.

Кто же владел Дорогичином

Пожалованный рыцарям Дорогичин был крупным торговым центром, владелец которого контролировал экономические отношения Руси с западными странами. Об уровне развития торговли свидетельствуют археологические находки: на территории города найдено несколько тысяч свинцовых товарных пломб (для сравнения, на территории Новгорода нашли около 400). Также следует учесть, что город находился возле ятвяжской границы и был своеобразным форпостом для защиты от вторжений ятвягов.

Принадлежал ли на тот момент Дорогичин Конраду Мазовецкому, точно неизвестно. Некоторые учёные считают, что город был захвачен мазовецким князем где-то в 1235–1236 годах. По мнению других, Дорогичин был собственностью галицкого князя Даниила Романовича, и Конрад подарил добжиньцам то, что ему не принадлежало. Есть ещё и третий вариант. В городе на тот момент существовала боярская оппозиция, которая в конфликте с Даниилом пыталась опереться на поддержку Конрада Мазовецкого и потому способствовала передаче Дорогичина рыцарям. Как бы то ни было, но весной 1237 года Дорогичин стал новым центром добжиньцев.

Дорогичинская битва

Летописец указывает, что Даниил захватил Дорогичин в марте. Мог ли он это сделать в 1237 году? Теоретически это возможно, но всё же маловероятно: жалованная грамота, подписанная в Гомбине, датируется 8 марта. От Гомбина до Дорогичина по современной автомагистрали 254 км. Возможно, в XIII веке маршрут пролегал иначе и был короче, но всё равно, чтобы преодолеть такое расстояние, везя телеги со скарбом по тогдашним дорогам, потребовалось бы не меньше недели. Если же рыцари находились в резиденции в Добжине, то времени понадобилось бы ещё больше. Затем новости о новых хозяевах Дорогичина должны были разнестись по округе, князь должен был собрать дружину — это произошло бы в лучшем случае в двадцатых числах марта. А расстояние от Владимира-Волынского до Дорогичина чуть больше, чем от Гомбина. Так что стоит перенести время битвы на следующий год, с чем согласно и большинство исследователей.

Теперь посмотрим, как развивались события. Летописец сообщает, что в марте князь Даниил выступил в поход на ятвягов, но из-за распутицы решил, что раз войско собралось, а до противника не дотянуться, то стоит поискать нового врага. Им и стали сидящие в Дорогичине добжиньцы. Буквально все исследователи считают, что это был стратегический ход Даниила: объявить о походе на одного врага, а самому внезапно напасть на другого. В целом построение выглядит вполне логично, только странно, что летописец, близкий к Даниилу человек, общавшийся со многими из княжеского окружения, в этом месте прямо не раскрывает замысел князя. Но, возможно, Даниил Романович поступил, как известный Марк Красс, который на вопрос, какие у него планы, ответил: «Если бы моя туника заговорила, я бы её сжёг».

Подробности штурма Дорогичина из летописи неизвестны. Некоторые исследователи предполагают, что возле города произошла грандиозная битва, но пусть эти реконструкции остаются на их совести. Мы помним, что добжиньцев было немного, а с учётом внезапного нападения Даниила ни о какой большой битве речи быть не может. Вероятно, русская дружина неожиданно ворвалась в город, и после короткой стычки магистр Бруно вместе со многими соратниками оказался в плену. На этом военная кампания Даниила против крестоносцев закончилась.

На судьбу разбитого ордена проливает свет любопытная деталь. В 1240 году десять бывших добжиньских рыцарей участвовали в покупке села Зелин для монастыря цистерианцев Зоненкампф. Возможно, это были рыцари, ушедшие вместе с Бруно в Дорогичин, попавшие вместе с ним в плен к Даниилу и вскорости отпущенные. Что случилось с самим магистром, неизвестно.

Таким образом, с уверенностью можно констатировать следующее:

• Битва (или, скорее, стычка) Даниила Романовича с крестоносцами под Дорогичином имела место в 1238 году.
• Разгромленные крестоносцы были остатками Добжиньского ордена, тремя годами ранее присоединённого к тевтонцам.
• Малочисленность добжиньцев не даёт возможности говорить о крахе католической экспансии на земли Западной Руси.
• Попавшие в плен к русским добжиньцы были, по всей видимости, в скором времени отпущены и вернулись в родные немецкие земли.