Фронтовой бардак: ночные вылазки в поисках кухни, трофейный алкоголь и другие нарушения в Красной Армии

Командование Красной армии достаточно жёстко боролось с нарушениями в сфере питания и быта красноармейцев — правда, до идеального порядка всё равно было ох как далеко. То же самое можно сказать и об использовании и сохранности военного имущества и вооружения: военнослужащие часто вытворяли с ними то, чего делать не следовало, нарушая уставы, приказы и предписания. Посмотрим, какие безобразия могли нарушать течение фронтовой жизни и как с этими нарушениями боролось советское командование.

Война войной, а обед по расписанию

В марте 1942 года, в ходе Ржевско-Вяземской операции, 43-я армия генерала Голубева пыталась пробиться к 33-й армии генерала Ефремова, попавшей в окружение под Вязьмой. В разгар трудных наступательных боёв штаб 43-й армии отметил «преступную практику» в своих частях: оказывается, красноармейцы не получали вовремя горячую пищу и ночью уходили со своих позиций на поиски полевых кухонь, застрявших где-то в тылу:

«Установлено, что в некоторых наступающих частях 43 Армии существует преступная практика — с наступлением темноты возвращаться с огневых рубежей к кухне».

Голубев приказал командирам дивизий и бригад решительно пресечь это безобразие. Командарм считал уход бойцов с позиций в тыл за пищей «коллективным дезертирством с поля боя», ответственность за которое возлагал на командиров и политруков. Пригрозив офицерам расстрелом на месте перед строем, командующий 43-й армией дал понять, что не подразделения должны бегать за кухнями, а кухни должны подвозить пищу частям. Если же подвозить невозможно, то за ней следует посылать специально выделенных людей.

Данный эпизод взяло на заметку командование Западного фронта и потребовало от своих командармов проверить, не имелось ли у них подобных случаев. Штабы армий довели до своих соединений информацию о произошедшем в 43-й армии, разъяснив, что оставление бойцами передовой для поиска горячих обедов недопустимо, и пригрозив тыловикам военным трибуналом за безобразную организацию питания наступавших войск.

Гнев начальства понятен. Но по этому инциденту не стоит плохо судить о службе материального обеспечения РККА — в военные годы она старалась как могла, чтобы части не имели проблем со снабжением, а бойцы получали горячее питание. Полевая кухня обычно появлялась на передовой ночью, так как в светлое время суток она могла стать мишенью для вражеских снарядов и бомб. Только вот бывало, что повара неважно ориентировались в темноте. Доставляя еду, кухни двигались вне дорог, блуждали, не видя указательных знаков, и часто не успевали прибыть вовремя. Как тут не вспомнить недовольство сослуживцев старшиной Цыгичко из известного фильма «Батальоны просят огня», у которого кухня постоянно запаздывала с доставкой пищи.

Куда хуже бывало, если повара и ездовые вовсе игнорировали указательные знаки. Например, в канун Нового 1945 года, незадолго до Висло-Одерской операции, в 143-й стрелковой дивизии случилось ЧП. Ночью 27 декабря полевая кухня с четырьмя красноармейцами из 800-го стрелкового полка везла горячее на передовую. Сбившись с дороги, они упёрлись в проволочное заграждение минного поля. Поваров это не смутило. Несмотря на предупреждающие таблички, они проделали в заграждении проход и поехали прямо по минам. В результате полк лишился кухни, четырёх бойцов и ужина.

Командование боролось с подобными проявлениями разгильдяйства. Чтобы избежать такого рода потерь личного состава и материальной части, на передовой запрещалось движение вне дорог или по дорогам без указательных знаков, и уж категорически возбранялось проделывать проходы в проволочных заграждениях для дальнейшего движения. И всё же эти правила нарушались, что проводило к трагедиям.

По грибы и водочку

Не одним казённым питанием жив солдат. Бойцы Красной армии стремились разнообразить свой рацион за счёт собирательства и трофеев. Порой это приводило к неприятным и несчастным случаям. К примеру, летом 1943 года командиры некоторых частей 4-й ударной армии Калининского фронта были вынуждены начать борьбу с «грибниками»: не в меру инициативные старшины без согласия вышестоящих начальников отправляли бойцов по грибы и ягоды на передний край.

24 июля боевое охранение 1122-го стрелкового полка задержало красноармейца Ладыкина, шедшего в сторону немецких позиций. Оказалось, что солдат вовсе не собирался сдаваться в плен — взводный старшина послал его собирать грибы! Глуховатый, неграмотный и не разбиравшийся в грибах красноармеец заблудился и вышел на нейтральную полосу прямо к минным полям. К счастью, его заметили дозорные и вовремя остановили.

Командование боролось с «грибниками», разъясняя в приказах, что сбор грибов и ягод возможен только в глубоком тылу под контролем санитарных частей. Это же касалось и употребления трофейного алкоголя: пить его без экспертизы категорически запрещалось. Но красноармейцы часто действовали по принципу «если очень хочется, то можно». Например, в освобождённом Кривом Роге командир дивизиона 7-й миномётной бригады организовал застолье с захваченным у немцев спиртом. В результате отравилось 40 человек, половина из них умерла, а комдив пошёл под трибунал.

Увы, Красная армия и дальше несла такие потери. Пресечь их командованию не удалось — любители хлебнуть трофейной выпивки находились всегда. Очередным доказательством этому служит шифровка начальника политотдела генерала Кощеева от 24 апреля 1945 года, в которой генерал потребовал от командиров корпусов и дивизий прекратить безобразия с распитием трофейного спирта, указывая на следующие печальные примеры его употребления:

«В 295 сд отравилось трофейным спиртом 6 бойцов и один офицер. На нашем участке одновременно отравилось 80 военнослужащих из соседней нам армии (речь идёт о 61-й армии — прим. автора), которые нашли бочку со спиртом в подвале дома. Нет сомнения, что в Берлине враг оставит отравленные продукты питания и спиртные напитки».

Проблемы обмундирования

Творились безобразия и с обмундированием. К сожалению, на фронте внешний вид красноармейцев порой оставлял желать лучшего, и это свидетельствовало о некачественной работе вещевых служб. Одежда и обувь бойцов быстро изнашивались, но из-за нерасторопности и халатности интендантов новое обмундирование вовремя не поступало. Это вызывало недовольство командования. В январе 1944 года, после окончания Житомирско-Бердичевской операции, командующий 63-й армии генерал Колпакчи распекал своих тыловиков, отмечая в приказе:

«Фактически положение с бельём в боевых порядках безобразное. Много бойцов и офицеров в рваном белье непригодном к носке и даже ремонту. Между тем по бумажной отчётности частей, соединений и армейского интенданта обеспеченность бельём две пары на бойца».

Похожая ситуация с обмундированием сложилась и в 33-й армии генерала Петрова. В марте 1944 года Военный совет Западного фронта провёл проверку вещевого довольствия своих частей и соединений и установил ряд нарушений в дивизиях 33-й армии:

«Военный Совет фронта обратил внимание на наличие в войсках значительное к-во военнослужащих в рваном обмундировании и потребовал в трёхдневный срок устранить эти безобразия».

Нужно отметить, что корни проблемы далеко не всегда крылись в нерасторопности интендантской службы — бывало, что причиной становилось халатное отношение тыловиков к своим обязанностям. Примером тому служит 2-я гвардейская армия. 27 августа 1944 года её командующий генерал Чанчибадзе издал приказ:

«Работникам Штаба тыла армии доложили 25.8.1944, что всё обмундирование выдано бойцам. В результате проверки политотделом Армии 26.8.44 г. установлено: 33 гв. сд 91 гв. полк новое обмундирование выдано в первую очередь работникам тыловых подразделений и комендантскому взводу, но не личному составу на переднем крае».

Чанчибадзе приказал командирам корпусов провести проверку бойцов на переднем крае, немедленно обеспечить их обмундированием и только после полного удовлетворения их нужд заняться тыловыми подразделениями. Зампотылам 33-й дивизии и 11-го гвардейского корпуса командарм объявил выговор и предупредил о неполном служебном соответствии.

Кроме интендантов за внешний вид солдат отвечали сапожники и портные полковых вещевых служб, занимавшиеся починкой одежды и обуви. Увы, но и в их работе не всегда царил порядок. К примеру, проверка одного из артполков 109-го стрелкового корпуса выявила, что начальник его вещевой службы организовал подпольное ателье по производству одежды и обуви: вместо ремонта обмундирования портные и сапожники шили сапоги из плащ-палаток и перешивали трофейные шинели на шаровары, юбки и т.п.

Бутылки, мины и лопаты

Не слава Богу было и с расходом боеприпасов и военного имущества. Например, «коктейль Молотова» и мины в Красной армии часто использовали отнюдь не для борьбы с немецкими танками. С наступлением холодов оказалось, что бутылки с зажигательной смесью являются прекрасным средством для разведения костров. «Коктейль Молотова» также освещал землянки, блиндажи и т.п. В 1941–1942 годах это явление приобрело такой размах, что Главное военно-химическое управление Красной армии разослало в войска директиву с требованием прекратить это безобразие.

Мины часто использовали для подрывных работ при создании ДЗОТов, блиндажей, убежищ, окопов и других фортификационных сооружений. Дело дошло до того, что для этих целей мины получали прямо со склада, а иногда даже снимали с минных полей на передовой. В результате оборона на некоторых танкоопасных участках становилась весьма условной. Другой стороной проблемы были человеческие жертвы. Мины плохо годились для взрывных работ и нередко приводили к несчастным случаям среди сапёров. Командование сурово боролось с таким безобразным расходом взрывных устройств, напоминая инженерным частям об ответственности за подобные действия — вплоть до трибунала.

Отдельным видом потерь в Красной армии в начале войны стали… лопаты — и вот тому пример. При комплектовании личный состав двух полков 281-й стрелковой дивизии получил почти 6000 больших и малых сапёрных лопат. Во время боёв под Ленинградом в 1941 году почти 90% шанцевого инструмента было утеряно. Командование стало требовать, чтобы при выносе с поля боя убитых и раненых бойцов малые лопаты собирали наравне с оружием, не оставляя их противнику. Попытки приучить бойцов и командиров к сохранению этого военного имущества порой терпело фиаско. Личный состав отступавших и ведших тяжёлые бои частей часто об этом и не задумывался.

Охота на «виллис»

Отдельным пунктом в череде фронтовых безобразий можно считать нарушение правил эксплуатации автотранспорта. В качестве примера приведём знаменитый «виллис», который частенько использовался не по назначению. Распространено мнение, что на фронте он был командирской машиной. На самом же деле в первую очередь «виллис» выделялся артиллерийским частям в качестве тягача противотанковых орудий. Однако эта шустрая машина повышенной проходимости была объектом вожделения со стороны офицеров и генералов, и потому они часто изымали её для своих нужд.

Такая практика не устраивала армейское и фронтовое командование, и в дивизии и бригады летели грозные приказы вернуть машины в артдивизионы. К примеру, в январе 1944 года штаб Отдельной Приморской армии обратил внимание на безобразия с транспортом в противотанковом дивизионе 255-й бригады:

«Четыре автомашины «виллис» Противотанкового дивизиона вашей бригады в течение нескольких месяцев используются не как средства тяги, а как легковые автомобили командования бригады. В настоящее время из четырёх «виллисов» в строю остался только один, который используется Вами, как легковая автомашина, остальные – же три «виллиса» выведены из строя, в результате чего Противотанковый дивизион остался без средств тяги».

Ещё «веселее» дело обстояло в 57-й армии, где её штаб сам изымал «виллисы» для своих нужд прямо из боевых соединений. К чему это привело, наглядно показывает донесение командира 409-й стрелковой дивизии гвардии полковника Сорокина в штаб 68-го корпуса:

«По приказанию штарма из дивизии взяли 5 машин Виллис. По имеющимся у меня данным машины используются не по назначению (перевозка офицеров), тогда как противотанковый дивизион имея 10 ПТ орудий производит перемещение последних в ручную, то есть не имеет совершенно манёвренности».

Вот так из-за непреодолимой любви начальства к шустрым вездеходам некоторые артдивизионы лишались тягачей для противотанковых орудий. Впрочем, артиллеристы тоже были далеки от образцового использования «виллисов», и машины быстро ломались из-за безобразной эксплуатации. В январе 1943 года, во время уничтожения 6-й армии вермахта в Сталинграде, командующий артиллерией 1-й гвардейской армии полковник Корольков отметил быстрый выход тягачей из строя по следующим причинам:

«За последнее время участились случаи выхода из строя автотягачей «Виллис» из-за порчи сцепления, прокладок, головок блока, подшипников коленчатого вала и т.д.

Основной причиной дефекта и поломок являются чрезвычайная перегрузка машин и невыполнение элементарных правил эксплуатации в зимних условиях. Так на машинах перевозят по 7-8 человек с орудием и передком на крюке. Часто буксируют орудия весом в 3 тонны. При движении водители держат ногу на педали сцепления. Всё это приводит к порче сцепления и поломки трансмиссии из-за несвоевременной подтяжки гаек головки блока происходит порча прокладки.

Не соблюдаются правила заправки холодного двигателя горячей водой и спуска воды после эксплуатации. В результате появляются трещины, происходит размораживание двигателя и т.д.».

Полковник Корольков был прав. Правила эксплуатации автомашин артиллеристы Красной армии нарушали часто. Порой артиллерийские тягачи вообще использовались не по назначению, напоминая, скорее, повозки цыганского табора. В результате на военных дорогах можно было увидеть вот такую картину:

«Несмотря на неоднократные напоминания о недопустимости захламления боевых машин, самих орудий посторонними предметами, эти безобразия продолжаются.

Вместо того чтобы на автотягачи и боевые машины положить боеприпасы, на них, как правило, можно увидеть железную печь, велосипед, мотоцикл, столы, доски (для блиндажей), 15–16 человек и в лучшем случае 3–4 ящика боеприпасов. Само орудие из хлама не видно. На стволах висят вещмешки, узлы, котелки и не редко ручное оружие. На лафетах сидят люди, что совершенно не допустимо».

Именно такие пушки-«барахолки» наблюдал командующий артиллерией 46-й армии генерал Алексеенко во время разгрома немецко-румынских войск в Крыму и под Одессой весной 1944 года. И это далеко не единственный пример нецелевого использования транспорта, который можно встретить в донесениях и приказах.

Выводы

Увы, военные документы изобилуют упоминаниями о различных безобразиях в снабжении и использовании матчасти, происходивших на передовой. Причины были самые разные. Частично в этом виноваты тыловые службы, не сумевшие наладить работу, частично — командиры, не принимавшие своевременных мер к устранению обнаруженных недостатков. Отдельная вина лежит на некоторых солдатах, обращавшихся с военным имуществом и оружием по принципу «война всё спишет».

Безусловно, такое положение дел существенно влияло на боеспособность войск. Командование РККА боролось с безобразиями, стараясь навести порядок на фронте и в ближайшем тылу. Насколько это удалось? Если верить Джону Черчиллю, утверждавшему, что победа тождественна хорошему снабжению войск, то ответ на этот вопрос очевиден. Красная армия одолела вермахт, а значит, советское командование в борьбе с безобразиями тоже одержало вверх. Оно делало выводы из происходивших инцидентов, стараясь искоренить проблемы как можно быстрее. В итоге советские войска победили в войне, несмотря на все недостатки — достоинств оказалось больше.