Готова ли была к бою РККА после репрессий 1937 года?

В предыдущей статье было сформулировано пять вопросов, ответы на которые могут прояснить влияние репрессий 1937 года на готовность РККА ко Второй мировой войне. Там же был разобран и первый из них – об уровне боевой подготовки Красной армии до репрессий. В продолжении будут рассмотрены четыре оставшихся вопроса:

• Какими были масштабы репрессий?
• Кем были заменены репрессированные?
• Какие эффекты помимо замены одних командиров другими дали репрессии?
• Каким стал уровень подготовки Красной армии после репрессий?

Масштабы репрессий

Едва ли не с самого начала широкого обсуждения темы репрессий популярным стало число в 40 000 уволенных из армии и флота красных командиров. Эта оценка справедливо критиковалась как в плане её значимости на фоне общего числа командиров Красной армии, так и в отношении отождествления её с безвозвратными потерями от арестов по политическим мотивам.

Действительно, не все из уволенных в 1937–1938 годах были уволены по политическим причинам. Действительно, часть изгнанных из армии вернулась назад в 1940–1941 годах. Действительно, на фоне 106 247 красных командиров, служивших в армии в 1936 году и 373 910 командиров в июне 1941 года (данные из «От Дубно до Ростова» Исаева) 40 000 уволенных выглядят не особо серьёзно.

Но дьявол прячется в деталях. Возьмём, например комкора Петровского. Формально его уволили за спекуляцию. Не репрессировали. Впоследствии он геройски погиб в 1941 году, командуя 63-м стрелковым корпусом. Но вменяемая Петровскому спекуляция заключалась в том, что он продал свой автомобиль. Было ли это истинной причиной ареста, или дело было в его отце – видном партийном деятеле, также уволенном, но не репрессированном – не ясно.

Случай с Петровским, конечно, особый. Но сколько было людей, поводом для увольнения которых служили поступки, с нашей точки зрения совсем невинные? Этого не считал никто. Также часто увольнение из Красной армии было лишь прелюдией к аресту. Автору не известно, каким образом учитывались эти люди: как репрессированные в армии или нет. Но было ещё и иное измерение. Цифры репрессий кажутся незначительными ровно до тех пор, пока мы не разберёмся, кого именно арестовывали.

Процент репрессированных тем выше, чем выше звание, и лишь на уровне командармов 1 ранга эта тенденция нарушается. Известный исследователь Сувениров привёл в своей книге «Трагедия Красной армии» следующие данные. При имевшихся 474 комбригах на 1936 год репрессировано было 247. При 201 комдиве −153 репрессированных, а при 62 комкорах – 69! Это не ошибка. Дело в том, что после присвоения новых званий люди очень часто попадали под кровавый каток. На 10 имевшихся в 1936 году командармов 2 ранга репрессировано 14 и на 5 командармов 1 ранга – «всего» 5. Таким образом, под каток репрессий попала, в первую очередь, элита Красной армии. Более того, чем выше звание, тем, как правило, суровей было наказание. Обращаю внимание, что речь идёт именно о командирах, а не интендантах, комиссарах и т.д. Тезис о том, что значительную часть репрессированных составили «ненужные» или «вредные» комиссары, совершенно несостоятелен.

Но остаются вопросы: насколько хорошо были подготовлены репрессированные командиры? Какую роль они играли в Красной армии? Может быть, действительно «убрали» самых ненужных и заменили их на грамотных специалистов?

Замена

Как уже говорилось в предыдущей статье, с момента начала широкого обсуждения вопроса репрессий оценки подготовки репрессированных командиров Красной армии были апологетическими. В 90-е маятник качнулся в другую сторону, и репрессированных начали обличать. Более всех, конечно, досталось Тухачевскому. Утверждалось, что он ничего не понимал в современной технике, фантазировал и вообще был никудышным командующим. Но, как верно указывает исследователь Минаков в книге «1937. Заговор был!», те, кому приходилось на поле боя встретится с Тухачевским, вовсе не испытывали пренебрежительных чувств к нему. А ведь среди них были вполне квалифицированные деятели Белого движения, да и неудачной битве под Варшавой предшествовало успешное наступление на поляков аж из-под Смоленска.

Если мы внимательно рассмотрим часто критикуемые предложения Тухачевского по вооружению Красной армии, то заметим, что, во-первых, все десятки тысяч запланированных им танков относились к военному времени. Во-вторых, в конечном счёте эти предложения в ходе настоящей войны как раз и были реализованы. В реальности во время войны советская промышленность смогла развить вполне сопоставимые темпы производства танков с поправкой на усложнение техники. Перипетии мобилизационного планирования хорошо раскрыты в книге Самуэльсона «Красный колосс».

Часто утверждается, что Тухачевский злодейски удумал чуть ли не уничтожить артиллерию активного метания, заменив её на динаморакетную. В реальности автору не известно ни одного документа, свидетельствующего о том, что Тухачевский утверждал бы что-то подобное. При этом темы артиллерии маршал касался в своих выступлениях достаточно часто.

Традиционным стало мнение, согласно которому репрессированные командиры в своей массе были малообразованными выдвиженцами периода Гражданской войны — войны «неправильной», на которой нельзя было проявить полководческие качества. Это утверждение, как минимум, излишне категорично. Во-первых, сам хаос Гражданской способствовал выдвижению волевых, активных и харизматичных лидеров, которым трудно пробиться в мирное время, когда действуют бюрократические принципы. Период Гражданской был временем больших возможностей, когда над людьми перестал довлеть груз старых званий и наград. Талантливые люди делали фантастические карьеры что у белых, что у красных. Утверждение, что герои Гражданской не проявили себя во Второй мировой, не совсем корректно, так как большинство этих героев до неё просто не дожило, а тем, кто дожил (как Ворошилов, Будённый, Тимошенко), не доверяли самостоятельных должностей во второй половине войны.

Что касается «малообразованности», то наличие образования далеко не всегда напрямую связано с высокими командирскими качествами, хотя, конечно, лишним оно не бывает. И Жуков, и Рокоссовский, например, не обладали академическим образованием. У многих «необразованных» высших командиров мемуаристы отмечают высокие эрудицию и развитость.

С утверждением, что малообразованных выдвиженцев времён Гражданской сменили получившие академическое образование командиры, тоже не всё так просто. В статье Евгения Дурнева «К вопросу о влиянии репрессий на уровень военного образования высшего комсостава РККА» аргументировано показывается, что если процент командиров с высшим военным образованием среди высшего начсостава после 1937 года пусть незначительно, но уменьшился, то в среднем звене он упал очень сильно, что и аукнулось в Великой Отечественной войне. Отдельно стоит упомянуть такой факт: почти в полном составе были уничтожены командиры, ездившие учиться в тогда ещё дружественную Германию. Уцелел один только Голубев.

Попали под раздачу и многие «бывшие». Один из самых ярких военных теоретиков, автор блестящих работ «Искусство вождения полка», «Стратегия» и многих других Александр Андреевич Свечин был обвинён в монархическом заговоре и, несмотря на то, что вины не признал, расстрелян. А ведь это был человек, предсказавший Халхин-Гол с точностью до нескольких десятков километров (в книге «Предрассудки и боевая действительность») и даже план кампании 1942 года для немцев (правда, в его предположениях в борьбу за ресурсы включалась коалиция из лимитрофов, но были предсказаны и удар на Сталинград, и удар на Баку).

Расстрелян был и такой необычный человек, как начальник кафедры истории военного искусства Военной академии имени М. В. Фрунзе Михаил Свечников – царский подполковник, выпускник Николаевской Академии по 1 разряду, ветеран обороны Осовца, член РСДРП(б) с мая 1917 года.

Подобных примеров можно привести множество. Но проблемы не ограничивались сменой одних людей на других.

Побочные эффекты

Документы 1937–1938 годов даже по стилю радикально отличаются от документов предыдущих лет. Нельзя сказать, что репрессий в стране не было до 1937 года, но при всех политических пируэтах армейские документы оставались деловыми. На совещаниях обсуждали не «борьбу с врагами», а вопросы развития армии. Среди причин повышенной аварийности, невыполнения планов, плохого качества строительства назывались объективные факторы, например низкая дисциплина. В 1937-м же вместо обсуждения насущных проблем начинается поиск «врагов», вместо обсуждения оперативных вопросов выясняют, кто за какую резолюцию голосовал 15 лет назад. Для совещания Военного Совета при НКО 1–4 июня командиров выдернули посреди летнего периода – самого напряжённого в году.

В документах появляются совершенно неведомые ранее обороты:

« В 207 сп, 74 ап, 113 сп и других в течении года со штабами не проведено ни одного учения; в 34, 35 и 69 сд занятия в летний период не проводились и трудно установить, были ли они зимой, так как учета им не велось; в 38 сп проведено одно занятие зимой, а в 100 сп — одно занятие в августе месяце».

«На командно-штабном учении 20 ск штаб Усть-Сунгарийского УР показал полную беспомощность в организации разведки: не было плана разведки, разведывательные средства его фактически бездействовали (разведка велась исключительно авиацией)»

— столь уничижающей критики в документах до 1937 года автору не попадалось.

Труды репрессированных если даже и не изымались, то, как правило, не цитировались. Более того, хаос в руководстве привёл к тому, что уже заказанные исследования так и не были доведены до конца. Например, исследования по действиям авиации в Испании заказывались Тухачевским и Алкснисом. После того как они были репрессированы, работа до конца доведена не была. История с этими исследованиями описана Абросовым в его книге «Воздушная война в Испании. Хроника воздушных сражений 1936–1939».

Традиционно считается, что репрессии создали атмосферу страха и отбили инициативу у оставшихся командиров. Но вот с этим как раз трудно согласиться — в 1941 году имелось множество примеров прямого игнорирования приказов самого высокого начальства. В 1937–1938 репрессировали вовсе не за неисполнение приказов. С другой стороны, относительно большой процент пошедших на предательство среди генералов, попавших в плен, может также указывать на негативный результат репрессий.

Красная армия после репрессий

Частично о состоянии Красной армии сразу после репрессий было рассказано выше. Нельзя, конечно, говорить о том, что вся Красная армия в 1937 году стала совершенно беспомощной и не имела успехов. Например, на крупных манёврах в БВО осенью 1937 года отмечались как недостатки (в частности, в достаточно негативном ключе описывались действия 3 кавалерийского корпуса, которым командовал сменивший репрессированного Дранко Сердича Жуков), так и отдельные плюсы. Служба посредников отмечалась как неплохая. В целом Ворошилов характеризует учения 1937 года как лучшие, чем 1936-м. Вот только к месту ли было Ворошилову хвалить «прошлогодних» репрессированных командиров? Но кое-что «пробивалось» и через продиктованные предосторожностью барьеры: связь, которая на учениях 1936 года работала нормально, в 1937 году уже вызывала нарекания.

Вскоре Красной армии пришлось выдержать и более серьёзные, кровавые экзамены, которыми стали боевые действия на Хасане и Халхин-Голе, а затем в Польше и Финляндии.

Бои у озера Хасан Красная армия вела в период репрессий. Так, командира мехбригады сменили буквально за пару дней до начала боёв, как указывает Мильбах в своей работе «Особая Краснознамённая Дальневосточная армия (Краснознамённый Дальневосточный фронт). Политические репрессии командно-начальствующего состава». Показательно, что оба комбрига — и арестованный, и сменивший его в ходе Великой Отечественной войны будут командовать корпусами. Но на тот момент эта замена имена имела роковое значение. А ведь кроме комбрига только-только сменилось и большинство комбатов. Бригада в бою показала полную беспомощность, завязнув в болоте практически без участия со стороны противника.

В целом на Хасане армия проявила себя крайне плохо. Японцы не использовали авиацию и бронетехнику, но, чтобы выбить их с пары сопок, потребовалось несколько дней и усилия мощной группировки с применением тяжёлой авиации и бронетехники. Бойцы были настолько плохо подготовлены, что отмечалось массовое метание гранат с не вынутой чекой. По итогам боёв арестовали самого Блюхера, которого обвинили в бездействии. По официальной версии он умер под следствием, а согласно расследованию, проведённому в 50-х, он был забит до смерти.

Прошёл почти год, и в мае 1939-го развернулись бои на Халхин-Голе. Увы, хвастать тут тоже было особенно нечем. На этот раз японцы применяли авиацию, и на первом этапе «сталинские соколы», которым уделялось так много внимания в 30-е годы, показали полную несостоятельность в борьбе против японцев. Соотношение потерь на первом этапе было просто катастрофическим. Пришлось срочно усиливать авиацию и качественно, и количественно. Сменили и командование корпуса, который возглавил Жуков. Не обошлось без репрессий и здесь. Начальник штаба корпуса Кущев был объявлен японским шпионом и осуждён. Через 6 лет он же, будучи начальником штаба 5-й ударной армии, входящей в 1-й Белорусский фронт, которым командует тот же Жуков, получит Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Исправить ситуацию новому руководству оказалось непросто. Советские войска долгое время с трудом отбивали атаки противника, при этом резервные части показали себя крайне плохо. Лишь массированное применение авиации и механизированных частей смогло переломить исход сражения, но даже людские потери у японцев в итоге оказались ниже, чем в Красной армии.

Кампания в Польше породила настоящую эйфорию. Если мы посмотрим на описания боевых действий с нашей стороны, то результат покажется удивительным. Вроде бы Красной армии противостоят приличные силы, иногда они занимают укрепления, но раз за разом передовые механизированные части решают исход боя, активно собирая пленных. Понимания того, что поляки были деморализованы немецкой армией и не имели чётких указаний, стоит ли им сопротивляться РККА, вообще не было.

«Польские» настроения сыграли свою отрицательную роль в Зимней войне. Её первоначальный план был совершенно нереальным, фактически не учитывавшим сопротивление финских войск. При этом разведка докладывала об отрицательных настроениях в финской армии и, видимо, со дня на день ждала её развала. Но этого не случилось. Более того, финская армия, бедная и немногочисленная, оказалась крайне боеспособной. Впоследствии её мощь на себе испытает и вермахт. Но в 1939-м об этом ещё не знали. Результатом была серия катастрофических провалов. Плохим в Красной армии оказалось практически всё. Надо отметить, что в той войне не смогли себя положительно проявить и те, кто через пару лет хорошо проявит себя в Великой Отечественной войне, например Чуйков или Мерецков. Это говорит о том, что далеко не всегда те, кто не проявил себя в плохих условиях, не смогут проявить себя в хороших.

Заключение

Армия – очень сложный организм. Она тесно связана с обществом и в значительной мере является его отражением. На неё действует множество экономических, социальных и политических факторов. Поэтому наивно искать одну-единственную причину поражений РККА в начальный период Великой Отечественной войны. Репрессии не были единственным фактором, из-за которого Красная армия потерпела страшные поражения в 1941 году. Но, безусловно, среди всех таких факторов они имели далеко не последнее значение.