![История любви Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой в картинах](https://homsk.com/upload/media/posts/2019-10/22/istoriya-lyubvi-mihaila-larionova-i-natali-goncharovoj-v-kartinah_1571775903-b.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-0-1571775903.jpg)
Они явились в этот мир летом 1881 года с разницей в один месяц: Михаил Ларионов — 3 июня, Наталья Гончарова — 3 июля. И это не единственное совпадение, которое отмечают биографы. Семьи художников в один и тот же год переехали в Москву, в один и тот же год оба поступили в одно и то же училище — живописи, ваяния и зодчества. И здесь в 18 лет встретились, чтобы полюбить друг друга и остаться вместе на всю жизнь.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-2-1571775903.jpg)
Наталья Гончарова училась у скульпторов Сергея Волнухина и знаменитого Паоло Трубецкого, Михаил Ларионов — у живописца Константина Коровина. «Говорить о Гончаровой, не говоря о Ларионове, невозможно. Во-первых и в-главных: Ларионов был первый, кто сказал Гончаровой, что она живописец, первый раскрывший ей глаза — не на природу, которую она видела, а на эти же ее собственные глаза. «У вас глаза на цвет, а вы заняты формой. Раскройте глаза на собственные глаза!» — так Марина Цветаева описывает историю перехода художницы от скульптурных к живописным образам.
Гончарова Ларионова услышала, почувствовала, и действительно «раскрыла глаза» на цвет — устроив, впрочем, Ларионову небольшой скандал. Но в те три дня после размолвки, пока художники не виделись, из скульптора родился живописец. Заполнив свою комнату огромным количеством рисунков, Гончарова никак не могла остановиться — она рисовала и рисовала, наслаждаясь цветом, формой, возможностью немедленного выражения мысли и чувств.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-4-1571775903.jpg)
«Я вдруг поняла, что-то, чего мне не хватает в скульптуре, есть в живописи… есть — живопись». Всего три дня решили судьбу всей ее дальнейшей жизни, ее — и его. Придя к Гончаровой, увидев множество рисунков и картин, восхищенный Ларионов спросил Гончарову — «кто же все это сделал?», и услышал в ответ: «Я!»
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-6-1571775904.jpg)
Найдя созвучия в творчестве, они нашли их и в личной жизни. Несмотря на протест родителей Гончаровой, пара сняла квартиру и стала жить самостоятельно. Официально они в брак не вступили — то ли из протеста к буржуазной морали, то ли, в самом деле, Ларионов находился в таких стесненных финансовых обстоятельствах после смерти отца, что молодым людям было не до свадеб. Гончарова же позднее обозначила этот период так: «Мой роман и уход из дома». Точка.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-8-1571775904.jpg)
Факт покупки Третьяковской галереей картины Ларионова примирил родителей Гончаровой с выбором дочери. Молодые поселились в трехкомнатной квартире дома в Трехпрудном переулке, принадлежавшем Гончаровым, где и жили вплоть до своего отъезда из России в 1915 году. Свои отношения Ларионов и Гончарова оформили в самом конце жизни, и то исключительно по практическим соображениям — оба хотели, чтобы их общее наследие, работы, коллекция и архивы сохранились и попали на родину.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-10-1571775904.jpg)
Художники почти все время проводили вместе. Но был в их жизни период, который они посвящали только личным впечатлениям, работе наедине с самими собой. Летом Ларионов уезжал на родину, в Тирасполь, Гончарова предпочитала крымское побережье или ехала в деревню, которую любила с самого детства. Осенью же, съехавшись опять в Москве, они воссоединялись душой и телом, погружались в артистическую жизнь. Было все — скандальные выходки, аресты Гончаровой и ее картин «за порнографию», изгнание Ларионова из МУЖВЗ, авангардистские общества, круг друзей, чьи мысли были устремлены в будущее и нацелены на постоянный поиск новаторских решений в живописи.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-12-1571775904.jpg)
Вслед за мужем Наталья Сергеевна «распробовала» всю прелесть искусства, далекого от традиционализма, дающего возможность полного самовыражения. Ларионов организовал общество «Бубновый валет», вокруг которого сплотился весь цвет русского авангарда: Давид Бурлюк, Казимир Малевич, Петр Кончаловский, Роберт Фальк, Илья Машков, Александр Куприн, Аристарх Лентулов… Его горячая натура, новые идеи, эмоции, которые «по-новому строили глаз зрителя», увлекали Гончарову, дарили свободу ее личным творческим амбициям и видению.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-14-1571775904.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-15-1571775904.jpg)
В дореволюционной Москве было очень мало женщин-художников, и нужна была достаточная смелость и твердость характера, чтобы открыто выступать в рядах арт-новаторов. Гончарова говорила о муже: «Ларионов — это моя рабочая совесть, мой камертон. Есть такие дети, отродясь все знающие. Пробный камень на фальшь. Мы очень разные, и он меня видит из меня, не из себя. Как я — его».
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-17-1571775904.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-18-1571775904.jpg)
Выставка «Бубнового валета» стала скандальной, ей сопутствовал большой успех, билеты раскупались, пресса изобиловала критическими материалами. Ларионов на этом не успокоился — он виток за витком выходил на новые уровни манифестации передовых направлений искусства. «Лучизм» — изображение предметного мира при помощи цвета и света, которые излучают предметы и живые существа — стал одной из наиболее популярных теорий, которую Ларионов не только придумал, но и показал зрителям, увлекая новыми идеями и жену.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-20-1571775904.jpg)
Гончарова не осталась в стороне и также публично высказывала собственные мысли, созвучные времени: «Искусство моей страны несравненно глубже и значительнее, чем все, что я знаю на Западе… Источник вдохновения Запада — Восток и мы сами. Я заново открываю путь на Восток, и по этому пути, уверена я, пойдут другие».
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-22-1571775904.jpg)
Лучизмом Михаила Ларионова увлеклась не только Гончарова; это направление создало фундамент для появления абстрактной живописи в России, можно сказать — стало первым абстрактным лучом в царстве предметности.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-24-1571775904.jpg)
После выставок «Бубнового валета», а впоследствии и «Ослиного хвоста», Ларионов и Гончарова были завалены заказами. Они иллюстрировали книги, разрабатывали рисунки для текстиля и обоев, Гончарова делала эскизы женских моделей одежды, Ларионов писал картины… До Первой мировой они успели принять участие в оформлении артистического кабаре «Розовый фонарь», а также сняться в первом русском футуристическом фильме режиссера Владимира Касьянова «Драма в кабаре № 13».
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-26-1571775904.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-27-1571775904.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-28-1571775904.jpg)
Грянула война, Михаила Ларионова призвали в армию. После тяжелого ранения и месяцев, проведенных в госпитале, он был демобилизован. Примерно в это время познакомиться с искусством Гончаровой и Ларионова в Москву приехали Михаил Фокин, Сергей Дягилев и Александр Бенуа. Именно Бенуа предложил Дягилеву рассмотреть Наталью Гончарову в качестве оформителя для его балета «Золотой петушок». И эта встреча стала поворотным событием в судьбе семьи художников.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-30-1571775905.jpg)
Как писал в воспоминаниях хореограф Михаил Фокин, «после всех страстей, которые приходилось слушать о московских футуристах, я попал в общество людей милых, скромных и серьезных. Помню, с какой влюбленностью говорил Ларионов о красоте японского искусства, которым он тогда увлекался, помню, как серьезно обсуждала Гончарова каждую деталь в предстоящей постановке. Какая она тихая, сосредоточенная, искренняя во всем, что говорит». Дягилев не прогадал: художники сообща трудились над декорациями, лично их расписывая; костюмы вызывали восторг, а узоры повторяли в своих нарядах парижские модницы. «Русские сезоны» снова ждал большой успех.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-32-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-33-1571775905.jpg)
«Так называемый „русский стиль“ гончаровского „Петушка“ до нее никогда не существовал. Все от самого маленького орнамента на костюме до комических дворцов последнего действия выдумано художником», — писал Ларионов в статье о Гончаровой.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-35-1571775905.jpg)
Задумывая свои «сезоны», Дягилев был уверен, что они должны восхищать, поражать и шокировать, а значит, ему нужны самые смелые хореографы, самые прекрасные танцоры и, конечно, самые лучшие художники, чтобы создать костюмы и декорации, каких ещё не бывало.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-37-1571775905.jpg)
Сергей Дягилев организовал для художников выставку картин в парижской галерее Гильома — и вновь большой успех, прекрасные отзывы в прессе. О «теории лучизма» заговорила вся Европа, а Гончарова и Ларионов получили и славу, и мировое признание. После успеха в Париже пара возвращается в Москву, где работает над спектаклем «Веер» по Карло Гольдони для Камерного театра. Художники творили с увлечением: Ларионов руководил изготовлением декораций, а Гончарова их расписывала.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-39-1571775905.jpg)
Наступило лето 1915 года. По приглашению Сергея Дягилева художники едут в Швейцарию, готовить декорации к очередным гастролям «Русских сезонов». Едут ненадолго — на столах их квартиры в Трехпрудном переулке остаются незавершенные эскизы работ. Каким-то чудом избежав всех опасностей, Ларионов и Гончарова пересекают воюющую Европу. В Россию они больше не вернутся.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-41-1571775905.jpg)
Вместе с балетом художники едут в Италию, затем — в нейтральную Испанию. Масса впечатлений, музеи, новые люди… Ларионов обнаруживает склонность к хореографии, и Дягилев доверяет ему постановку нескольких балетов. А Гончарова, которая эти балеты оформляет, обнаруживает, что мужу нравится не только хореография, но и некоторые балерины… Впрочем, их творческий и семейный союз по-прежнему крепок.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-43-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-44-1571775905.jpg)
В конце 1917 года художники собрались домой, но из-за Октябрьской революции не отважились на поездку. Год спустя они обосновались в Латинском квартале Парижа, сняв квартиру на улице Жака Калло, 43. Популярное угловое кафе «Палитра», в котором обычно столовались художники (Гончарова готовить не любила), существует и по сей день.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-46-1571775905.jpg)
После окончания войны Гончарова и Ларионов много путешествуют. Норвегия, Франция, Италия, Англия, опять Швейцария и Испания… И труд, постоянный труд: оформлены десятки балетов, художники ведут большую выставочную деятельность.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-48-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-49-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-50-1571775905.jpg)
Поселившись в Париже, каждый из художников обустроил собственную личную жизнь. Однако семейный очаг они сохранили, соблюдая верность друг другу в творческом союзе. Уважая личную свободу, Ларионов и Гончарова по-прежнему общались, и в переписке всегда передавали поклоны и приветы «половинам» друг друга.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-52-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-53-1571775905.jpg)
Новым сердечным другом Гончаровой стал Орест Иванович Розенфельд, или Оря, как ласково звала его Наталья Сергеевна; знакомы они были еще с 1917 года. Будучи меньшевиком, в эмиграции Розенфельд был военным атташе правительства А. Ф. Керенского в Париже. Служил в Иностранном легионе во Франции. Член Союза русских адвокатов во Франции, Орест Розенфельд публиковался в газете «Populaire», а с 1932 по 1939 годы был ее главным редактором. Преданный друг семьи, Розенфельд не раз в трудные для художников дни оказывал им материальную помощь. В частности, по заказу Розенфельда Гончарова делала рисунки для его газеты.
В сердце Михаила Ларионова поселилась Сашенька Томилина; выпускница Сорбонны, до встречи с Ларионовым Томилина работала библиотекарем. Для художника она стала секретарем, натурщицей и спутницей жизни на долгие годы. Через некоторое время она переехала в дом, где жили Ларионов и Гончарова, сняв квартиру этажом ниже. Ларионов много времени проводил в квартире Томилиной, однако ночевать всегда отправлялся домой. Что ж, Париж видал еще и не такие семейные «обустройства».
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-55-1571775905.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-56-1571775905.jpg)
Наталья Сергеевна никогда не любила быт; поглощенная работой, Гончарова предоставила Томилиной возможность заниматься житейскими вопросами и даже шутила по этому поводу: «Если в доме несколько женщин, то старшая может ничего не делать». Иногда художники ездили на отдых вчетвером, со своими «половинами», иногда — вдвоем.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-58-1571775905.jpg)
Гончарова и Ларионов всегда были востребованными художниками и с радостью откликались на интересные предложения. В 20-х годах, однако, интерес парижской публики к их творчеству несколько поостыл. Ларионов болел — у него начался ревматизм. Гончарова жила на два дома. Но, так или иначе, работу эти мастера себе находили.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-60-1571775905.jpg)
В 1924 году Наталья Сергеевна сотрудничала со знаменитым в то время доме моды «Мырбор», который возглавляла жена французского сенатора Мария Куттоли. Художница создала для «Мырбора» ряд эскизов, вместе с ней над коллекциями работали такие знаменитости, как Пабло Пикассо и Фернан Леже. Интересно сотрудничество Гончаровой и Ларионова с кукольным театром Слонимской-Сазонова, для которого они в 1924 году создали эскизы кукол, а Ларионов написал либретто, поставил один из номеров, а также создал занавес и декорации.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-62-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-63-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-64-1571775906.jpg)
Несмотря на творческие штудии, успех серии «Испанки» и новые проекты, Наталья Сергеевна чувствовала себя очень одинокой. Как вспоминал Михаил Ларионов, «когда Гончарова выставила простой пейзаж полей и маленьких садиков, то, увидев это на салоне, Пикассо сказал мне: „Ну вот, — тоже способ выброситься в окно“». В августе 1929 года умер Сергей Дягилев, и это отразилось на обоих художниках, за долгие годы сотрудничества полюбивших маэстро и его окружение, которое стало им своеобразной семьей.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-66-1571775906.jpg)
В 30−40х годах художники по-прежнему работали на ниве театральной декорации; в частности, Наталья Сергеевна сотрудничала с Русским балетом Монте-Карло, а также с труппой Иды Рубинштейн. В 1938 году, после того, как Германия аннексировала Австрию, Розенфельд дал дельный совет — задуматься о натурализации, и Гончарова с Ларионовым подали документы на получение французского гражданства, которое вскоре получили. После оккупации Франции их образ жизни почти не изменился: они по-прежнему оформляют спектакли, Гончарова принимает участие в Салоне Независимых.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-68-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-69-1571775906.jpg)
В 1940 году Орест Розенфельд попал в концлагерь. 4 февраля 1941 Гончарова пишет письмо, озаглавленное «Справка», в котором приводит доказательства того, что Розенфельд, отец которого в царской России имел чин генерала, уже поэтому не может быть урожденным евреем. Письмо вряд ли помогло Оре освободиться — Розенфельд находился в концлагере Любек до 1945 года. После войны он женился, в 1948 году стал директором социалистической газеты «Populaire dimanche» и в дальнейшем сделал большую политическую карьеру. До конца жизни Орест Розенфельд поддерживал с Гончаровой и Ларионовым дружеские отношения и обменивался с ними письмами.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-71-1571775906.jpg)
Не привыкшие к трудностям быта, Гончарова и Ларионов в годы войны выживали во многом благодаря Шурочке Томилиной, которая умудрялась доставать продукты и готовить нехитрую снедь. Денег почти не было, связи с родиной были оборваны. Тяготы войны очень отразились на здоровье обоих художников: в 1946 году Михаил Федорович серьезно заболел, его прооперировали в Лондоне, а четыре года спустя у него случился инсульт.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-73-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-74-1571775906.jpg)
Наталья Сергеевна окунулась в деловую жизнь, по-прежнему много работала, выхаживала Ларионова. Но без Шурочки Томилиной она вряд ли справилась бы. В одном из писем к Ларионову Гончарова пишет: «Ал. Кл. (Александру Клавдиевну — прим. ред.) я не ревную, она хороший человек и я отношусь к ней с большим уважением за ее серьезную работу и отношение к тебе, и ценю ее какой-то особый шарм… она недополучает свою долю счастья, и это меня огорчает. … Я думаю, что и Алекс. Клав. меня ревновать не надо…»
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-76-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-77-1571775906.jpg)
Ларионов и Гончарова оформили свои отношения только в 1955 году. Три года спустя Наталья Сергеевна сильно заболела — она страдала артритом, часто падала, ломала руки. Но все равно работала, создав на протяжении 1957−58 годов около 50 полотен. Ее последняя картина датируется 1960 годом.
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-79-1571775906.jpg)
![](https://homsk.com/upload/media/entries/2019-10/22/17437-entry-80-1571775906.jpg)
Наталья Гончарова скончалась во сне 17 октября 1962 года. Через год Михаил Ларионов женился на своей «спутнице жизни» Александре Клавдиевне Томилиной, которую сделал наследницей их общего с Гончаровой архива. Он поручил верной Шурочке переправить все их наследие на родину, в СССР. Михаила Ларионова не стало 10 мая 1964 года.