Кем был Павел Павлович Рябушинский

Издавал газеты «Утро» (1907) и «Утро России» (1907, 1908 – 1917), с июня 1915 председатель Московского Военно-Промышленного комитета; был избран в Государственный Совет, после Февральской революции товарищ комиссара Временного правительства в Москве; в конце марта – конце июня – московский городской глава; потеряв надежду на установление конституционного строя, поддержал Л.Г. Корнилова, после подавления корниловского выступления отошёл от политической деятельности, лечился в Крыму от туберкулёза, в сер. сент. арестован по решению Симферопольского Совета как «соучастник заговора», но вскоре освобожден по распоряжению А.Ф. Керенского; после Октябрьской революции вошел в антибольшевистский Совет государственного объединения России (СГОР), созданный в 1918 г. по инициативе П.Н. Милюкова; в 1919 эмигрировал во Францию; в 1921 в связи с началом нэпа посчитал, что коммунистическое правление изжило себя, и готовился к возвращению для участия в «возрождении России»; оставил «Воспоминания» (Париж, 1941; М., 2000).

Родился 17 июня 1871 года в семье крупного хлопчатобумажного фабриканта и банкира П.М. Рябушинского, являвшегося представителем известнейшей купеческой династии, основанной в XIX веке выходцем из крестьян Михаилом Рябушинским. «Семья Рябушинских заняла значительное место в промышленной и финансовой жизни со второй половины прошлого столетия, а в общественной ‒ значительно позднее, ‒ с начала текущего, ‒ писал видный московский предприниматель, политический единомышленник П.П. Рябушинского П.А. Бурышкин. ‒ Фамилия их происходит от названия Рябушинской слободы Калужского наместничества, откуда они родом. В Московском купечестве они значатся с 1824 года. Состояние составил Павел Михайлович Рябушинский, занимавшийся финансовыми операциями и имевший хлопчатобумажную фабрику».

Мать Павла Рябушинского, Александра Степановна, также принадлежала к деловым кругам, приходясь дочерью известному петербургскому миллионеру, крупнейшему производителю муки и хлеба С.Т. Овсянникову, считавшемуся во второй половине XIX века одним из богатейших людей России. Однако звезда миллионера Овсянникова бесславно закатилась в 1875 году. Крупнейший российский предприниматель был уличен в уголовном преступлении ‒ организации поджога паровой мельницы своего неуступчивого партнера. Это громкое дело завершилось ссылкой тестя Рябушинского на поселение в отдаленные места Сибири.

Семья Рябушинских также была известна своей принадлежностью к старообрядчеству (белокриницкая иерархия), занимая видное место в московской старообрядческой общине Рогожского кладбища. Окончив с золотой медалью Московскую практическую академию коммерческих наук (1891) и пройдя стажировку в Англии, Рябушинский занялся бизнесом. После смерти в 1899 году отца и последовавшего за ней раздела наследства Павел Рябушинский, как и семь его братьев, получил пай в основном бизнесе на сумму около 400 тыс. рублей и столько же наличными деньгами и ценными бумагами.

Как старший брат с 1900 года он стал главой семейной фирмы, действовавшей в коммерческих делах дружно и совместно управлявшей доставшимися от отца предприятиями и банками. Рябушинские представляли семейный бизнес-клан, занимавшийся банковской деятельностью, текстильным бизнесом, торговлей лесом, производством бумаги. Они успешно развивали бизнес, постоянно совершенствуя организацию труда на своих предприятиях, внедряли технологические новшества, возводили новые производственные корпуса и одни из первых сократили рабочий день на своих мануфактурах с 11,5 до 9 часов. Зарабатывали Рябушинские и ростовщичеством.

Их отец значительную часть прибыли вкладывал не в производство, а ссужал под проценты нуждавшимся в кредите предпринимателям. В результате этой деятельности доходы Рябушинских от долговых операций были приблизительно равны доходам от текстильного производства. Причем действовали братья с моральной точки зрения далеко небезупречно. В 1901 году, при помощи экстренно выданного им С.Ю. Витте огромного кредита, Рябушинские захватили бизнес предпринимателя А.К. Алчевского, бывшего их крупнейшим должником, после чего последний покончил с собой. Позже при помощи своего банка братья Рябушинские заметно расширили сферу своего влияния в промышленном секторе, занявшись разведкой нефтяных месторождений и начав строительство одного из первых автомобильных заводов в Москве. Как отмечает историк Ю.А. Петров, «неистовую жажду дела» современники считали одной из отличительных черт представителей этого московского семейства.

Но П.П. Рябушинского интересовал не только бизнес. На пике революции 1905 года он активно включился в общественно-политическую деятельность. В ходе состоявшегося в Москве летом 1905 года Торгово-промышленного съезда Рябушинский выступил сторонником создания в России полноценного парламента. Несмотря на закрытие съезда властями, посчитавшими, что предприниматели вышли за рамки своей компетенции, Рябушинский и его сторонники продолжили нелегальные заседания в доме предпринимателя-миллионера. С этого момента Павел Рябушинский стал одним из самых заметных лидеров группы оппозиционно настроенных крупных «молодых» московских капиталистов (А.И. Коновалов, С.Н. Третьяков, П.А. Бурышкин и др.), выступавших за коренное реформирование страны.

Вышедших из купеческой среды молодых предпринимателей-миллионеров уже не устраивала отстраненность представителей крупного бизнеса от принятия политических решений. Им, успешным создателям бизнес-империй, стало казаться несправедливым, что судьбами страны распоряжаются не они, доказавшие свою эффективность, а назначенные царской волей бюрократы. «В глазах «молодых» наступивший век должен был стать в истории России веком «третьего сословия», которому предстоит завоевать подобающее место в общественно-политической жизни, ‒ отмечает Ю.А. Петров. ‒ «Буржуазисты», как именовали этих адептов частного предпринимательства, составляли либеральную оппозицию самодержавию: по их убеждению, государству надлежало перейти к европейским конституционно-монархическим формам правления. С другой стороны, увлеченным социалистической пропагандой рабочим разъяснялось, что лишь недавно вступившая на путь индустриального развития страна не готова к радикальным преобразованиям, что ей, говоря словами Павла Рябушинского, предстоит еще пройти «через путь развития частной инициативы»».

«Вначале он занимался только банковскими и промышленными делами своей семьи, но затем, ‒ примерно с 1905 года, ‒ принялся за общественную деятельность и сразу занял в ней выдающееся место, ‒ писал Бурышкин о Рябушинском. ‒ …Он был сравнительно левых настроений и не боялся их высказывать. Говорил он не плохо, но свои речи чрезвычайно тщательно подготовлял, никогда не говорил экспромтом. Одной из его любимых тем было осознание купечеством своей роли в хозяйственной жизни и необходимость для купцов оставаться купцами, а не переходить в дворянство. Говорил он прямо то, что думал, иногда нарочито заострял вопрос и не старался приспособляться к настроениям своего собеседника».

Вскоре Рябушинский и его единомышленники приступили к созданию собственной «умеренно-прогрессивной партии». По сути, эта небольшая партия разделяла основные идеи кадетов, ратуя за всеобщее избирательное право, принудительный выкуп части помещичьих земель и т.д., но не соглашалась с требованием интеллигентами-либералами восьмичасового рабочего дня, который неизбежно бы привел к спаду производства, а также были против предоставления широкой автономии для Финляндии и Польши.

Однако этот партийных проект московских деловых кругов быстро заглох, и Павел Рябушинский вступил в ряды Торгово-промышленной партии, блокировавшейся на выборах в I Государственную думу с «Союзом 17 октября». В ноябре 1905 года Рябушинский примкнул к более влиятельным октябристам, был избран членом ЦК «Союза 17 октября», но и в этой партии продержался недолго. Недовольный политикой ее лидера А.И. Гучкова, который в данный период выступал сторонником правительства и поддерживал военно-полевые суды, введенные П.А. Столыпиным, Рябушинский перешел в созданную левыми октябристами Партию мирного обновления. Партия заявила о себе как о «непримиримо-оппозиционной по отношению ко всякому антиконституционному правительству» и с этой точки зрения решительно отказавшейся «поддерживать нынешнее министерство».

Переход из праволиберальной и проправительственной партии в оппозиционную был связан не только с изменением политических взглядов Рябушинского, но и с личными столкновениями с властью. Издания Рябушинского ‒ «Утро» и «Народная газета» ‒ были закрыты, а сам он был подвергнут кратковременной административной высылке из Москвы на том основании, что «издававшаяся на средства Рябушинского газета «Утро», несмотря на сделанные ему неоднократные предостережения, продолжала держаться противоправительственного направления». Озлобление на власть также вызвало преследование его родственницы С.В. Рябушинской по политическим мотивам. Не последнюю роль в отношении Рябушинского к существующему строю играла и его принадлежность к старообрядчеству.

Но Партия мирного обновления также оказалась малоуспешным политическим проектом. Заняв промежуточное положение между кадетами и октябристами, мирнообновленцы рассчитывали стать политическим центром, но на деле оказались лишь тонкой прослойкой между двумя крупнейшими либеральными партиями. Попытка Партии мирного обновления нейтрализовать одновременно и силы революции, и силы реакции, оказалась безрезультатной. Общая численность партии не превышала двух тысяч человек, а их представительство в Государственной думе II и III созывов насчитывало от 3 до 8 человек.

Наверное, не будет преувеличением, если охарактеризовать кредо Павла Рябушинского лозунгом, появившимся на страницах издававшейся им с конца 1907 года либерально-оппозиционной газеты «Утро России»: «Купец идет!». «Русское купечество, ‒ писал Рябушинский, ‒ представляет собой в такой мере развитую экономическую силу, что не только может, но и должно обладать соответствующим политическим влиянием. Купец встал из-за прилавка и идет на государственную службу вместе с другими сословиями. Дайте ему место и сумейте отнестись с уважением к новому сочлену на государственной работе». При этом Рябушинский противопоставлял предприимчивое купечество дворянству, которое, по его мнению, превратилось в «тормозящее сословие», мешавшее русской буржуазии «войти во власть». «Нам, очевидно не миновать того пути, каким шел Запад, может быть, с небольшими уклонениями, ‒ писал Рябушинский. ‒ Несомненно одно, что в недалеком будущем выступит и возьмет в руки руководство государственной жизнью состоятельно-деятельный класс населения».

«…Излюбленная тема Рябушинского: взаимоотношения между купечеством и дворянством, ‒ вспоминал Бурышкин. ‒ Газета [«Утро России»] жаловалась, что, например, во время юбилея Отечественной войны слишком много уделяли внимания дворянству и очень мало купечеству. Во время приезда в Россию президента Французской Республики, его возили к цыганам, но не возили к купцам. В газете появилось письмо в редакцию, под заголовком: «Буржуа или дворянин», где ставился вопрос, могут ли и дворянство, и купечество оставаться по-прежнему «на плечах у народа». «Ныне, после годов революции, ‒ писал автор, ‒ грубый остов, действующих в конституционной России политических сил, не оставляет уже места ни прежней идеализации, ни вере.

Руки интеллигенции беспомощно опускаются, народ обеднел и обнищал, донышко казенного сундука стало показываться все яснее и яснее, и вся огромная храмина, которую представляет ныне наше отечество, начинает расползаться по швам. Поэтому дворянину и буржуа нельзя уже вместе стало оставаться на плечах народа, и одному из них придется уходить. Это обстоятельство и вызывает конфликты, которые, время от времени, возникают между ними. Чем скорее буржуа сделается один хозяином положения, тем легче будет жить и всему народу»…» Сравнивая соперничество третьего сословия и дворянства с поединком купца Калашникова с опричником Кирибеевичем, Рябушинский писал: «В той схватке (…), которая начинается, конечно, опять одолеет Калашников. Может быть, и на этот раз его потом пошлют на плаху. Но идеи буржуазии, идеи культурной свободы, ‒ эти идеи не погибнут».

C образованием в 1912 году Прогрессивной партии, лидерами которой стали крупные московские промышленники, П.П. Рябушинский вместе с братом, а также А.И. Коноваловым и И.Н. Ефремовым, стал одним из ее лидеров. Предполагалось, что новая политическая структура станет крупной деловой партией и сумеет объединить вокруг себя все либеральные силы для создания единого фронта либерализма. Но, как и мирнообновленцы, прогрессисты не смогли стать лидерами оппозиционного движения, хотя и сыграли немалую роль в его консолидации. Основываясь на историческом опыте западноевропейских стран, прогрессисты, принадлежавшие, как правило, к финансовым, торговым и промышленным кругам, выступали за переориентацию России с аграрного сектора на промышленный. Дворяне-землевладельцы рассматривались прогрессистами как тормоз на пути прогресса и будущую элиту страны они собирались рекрутировать из рядов торгово-промышленного класса.

Несмотря на то, что деятельность прогрессистов была преимущественно сосредоточена в Государственной думе, П.П. Рябушинский никогда не выставлял свою кандидатуру на выборах, так как был сильно загружен ведением бизнеса, газетой и общественной деятельностью. Лишь в 1916 году он стал парламентарием, оказавшись избранным в состав Государственного совета от промышленности, но проявить себя в нем не успел.

«Звездным часом» Павла Рябушинского как одного из идейных вдохновителей прогрессизма, отмечает его биограф Ю.А. Петров, стала Первая мировая война. Рябушинский принял самое активное участи в создании сети военно-промышленных комитетов для мобилизации частной индустрии на нужды войны, а сам он был избран председателем Московского ВПК. Как известно, в дальнейшем эта структура сыграла весьма значительную роль в консолидации оппозиционных сил, а крупные правительственные суммы, выделявшиеся частной промышленности, расходовались далеко не всегда по назначению. Одновременно Рябушинского избрали председателем Московского биржевого комитета ‒ главной представительной организации столичных предпринимателей, что также свидетельствовало о росте его авторитета.

Добиваясь воплощения в жизнь своей мечты ‒ привести к власти в стране русскую буржуазию, Рябушинский действовал в годы войны в тесном контакте с либеральной общественностью, объединившейся летом 1915 года в рамках Прогрессивного блока. Рябушинский призывал либеральные силы страны «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти», и именно в его газете «Утро России» был опубликован персональный список будущего «правительства общественного доверия», которого добивалась оппозиция.

25 августа 1915 года на совещании Московского ВПК Рябушинский призвал «путем давления на центральную власть добиться участия общественных сил в управлении страной». «Нам нечего бояться, ‒ говорил он, ‒ нам пойдут навстречу в силу необходимости, ибо армии наши бегут перед неприятелем». Рябушинский был практически уверен, что обострявшийся с каждым месяцем политический кризис в стране заставит призвать «вышедшую из ученических годов буржуазию на царский высший совет». А в конце 1916 года политик констатировал, что «власть ведет страну к гибели», к «безудержному прорыву народного гнева».

«П.П. Рябушинский вскормлен оппозиционной волей гонимого староверия, его упорным трудолюбием, настойчивым и напряженным стремлением к закреплению материальной власти, которая одна только и оставалась людям старой веры, покупавшим право тайно молиться старым иконам и осенять себя двуперстием. Связь через деда с землей создала цельность не только характера, но и взглядов, чистоту национального закала и дерзание дать купечеству власть в слиянии с интересами народа», ‒ писали о Рябушинском «Биржевые ведомости», отмечая, что «никогда до этого так резко и смело не формулировался вызов «третьего сословия» всем отживающим силам русской государственности».

Как пишет Ю.А. Петров, «Февральскую революцию лидер деловой Москвы приветствовал как избавление страны от тягостного «старого режима»». Брат Рябушинского Дмитрий писал ему в мартовские дни 1917 года: «Особенно тебя хочется приветствовать по случаю обновления России, ведь в течение многих лет из среды торгово-промышленного класса ты был главным и неустанным борцом за права и свободу». Но активного участия в Февральской революции Павел Рябушинский не смог. За год до ее начала он заболел туберкулезом легких, что вынудило предпринимателя существенно ограничить свою общественную и политическую активность, а также переехать в Крым.

В марте 1917 года Рябушинский был избран председателем Всероссийского торгово-промышленного союза ‒ первой всероссийской политической организации предпринимателей. Но радоваться торжеству революции пришлось недолго. Страну стремительно заносило влево, и представители крупной буржуазии оказались не в чести. Отстаивание Рябушинским необходимости капиталистического пути развития России при непосредственном участии в ее управлении представителей буржуазии, оказалось малопривлекательным для масс, все больше увлекавшихся идеями социализма. «Еще не настал момент думать о том, что нашу экономическую жизнь нужно совершенно переиначить, ‒ убеждал Рябушинский. ‒ Широкие массы должны понять, что все мы должны жить по-людски, так, как живут другие государства и как мы до сих пор еще не жили… Думать же, что мы можем все изменить, отняв все у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведет к серьезным затруднениям. Россия в этом смысле еще не подготовлена, поэтому мы должны еще пройти через путь развития частной инициативы». Но то, что было очевидно для миллионера-промышленника, совершенно не было очевидно для широких народных масс, имевших совершенно иное представление о будущем «царстве свободы».

В скором времени Рябушинскому пришлось разочароваться в способности новой власти справиться с ситуацией и сделать из России процветающую буржуазную страну. Именно ему принадлежала фраза о «костлявой руке голода», позже взятая на вооружение большевиками для дискредитирования позиции российской буржуазии: «…Нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных комитетов и советов, чтобы они опомнились». Спасение страны от социалистических утопий, грозящих краху ее экономики, Рябушинский стал видеть в установлении военной диктатуры.

Он стал финансировать «Союз офицеров» и выражать горячую поддержку генералу Л.Г. Корнилову. И хотя в самом выступлении генерала в августе 1917 года Рябушинский участия не принял, он был арестован, как «соучастник Корнилова». Лишь личное заступничество А.Ф. Керенского привело к освобождению политика-предпринимателя. «При старом режиме я всегда был объектом преследования со стороны администрации, ‒ сетовал Рябушинский, ‒ и теперь не сумел угодить новому правительству, как не был угоден старому».

После прихода к власти большевиков Павел Рябушинский эмигрировал во Францию, где пытался в меру сил работать над созданием торгово-промышленного объединения, способного вывести освобожденную от советской власти России на путь буржуазного развития. Рассуждая в эмиграции о причинах политического поражения, Рябушинский говорил: «Многие из нас давно предчувствовали катастрофу (…), мы понимали роковую неизбежность внутреннего потрясения в России, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины, и вместе с нами ошибся весь мир. Русская буржуазия, численно слабая, не в состоянии была выступить той регулирующей силой, которая помешала бы событиям идти по неверному пути… Вся обстановка прошлого не способствовала нашему объединению, и в наступивший роковой момент стихийная волна жизни перекатилась через всех нас, смяла, размела и разбила».

Скончался П.П. Рябушинский 19 июля 1924 года. Проявив себя, как сказали бы сейчас, «крепким хозяйственником», успешным бизнесменом и общественным деятелем, Рябушинский потерпел полное фиаско как политик. Вступив в борьбу с царским самодержавием, он полагал, что третье сословие в лице промышленников и банкиров сможет вывести страну на качественной иной уровень развития, для чего достаточно лишь убрать силы, тормозящие прогресс. Ему верилось, что, научившись управлять банками и мануфактурами, он и подобные ему дельцы справятся с управлением Россией гораздо лучше царя и его бюрократии. Но на деле все оказалось совсем иначе. Поспособствовав падению престола, Павел Рябушинский не сумел воспользоваться плодами революции. Вслед за монархией и дворянством она смела и русскую буржуазию.