Миф и реальность об успехе советской разведки 1941 года

Начало Великой Отечественной войны было сложным временем для войсковой разведки Красной армии. В 1941 году она не могла похвастаться высокой результативностью. Тем не менее в исторической и мемуарной литературе встречаются упоминания о громких успехах советских разведчиков того времени — к примеру, захват разведкой Южного фронта немецкого офицера с приказом о наступлении на Ростов в ноябре 1941 года. Как утверждается, его допрос, а также информация из этого документа помогли советскому командованию усилить оборону на участке немецкого удара и не позволить противнику в полной мере осуществить свои планы. Естественно, такой случай привлекает к себе внимание. Попробуем установить его детали с помощью советских и немецких документов.

Немецкий приказ

К началу ноября 1941 года на ростовском направлении сложилась тревожная обстановка. Противником советских войск там была 1-я танковая армия (ТА) генерала Эвальда фон Клейста, включавшая в себя 3-й и 14-й танковые и 49-й горнострелковый корпуса, которые поддерживал итальянский экспедиционный корпус. Советское командование беспокоило наличие на Южном фронте мощной танковой группировки, способной прорвать советскую линию обороны концентрированным ударом. Не имея точных сведений о намерениях противника, можно было лишь гадать, где именно он нанесёт удар.

Как повествует новый многотомный труд «Великая Отечественная война 1941–1945 годов», командование Южного фронта (ЮжнФ) считало, что фон Клейст будет наступать на Ростов. Оставалось выяснить направление главного удара: прямо на город или в обход его с севера. Эту проблему помогла решить войсковая разведка:

«Планы командования группы армий «Юг» по нанесению нового удара были подтверждены захватом войсковой разведкой немецкого офицера с боевым приказом по 16-й танковой дивизии. Показания пленного и содержание документа показали, что Э. фон Клейст намеревался нанести удар силами 13, 14, 16-й танковых, 60-й моторизованной дивизий и 49-го горного корпуса на правом фланге нашей 9-й армии, которая в своём составе имела четыре стрелковые дивизии и 50 танков. Не было обозначено лишь время начала наступления. Как выяснилось, стремясь избежать затяжных боёв на подступах к Ростову, командование группы армий «Юг» планировало глубоким охватывающим ударом соединений 1-й танковой группы обойти город с севера и северо-востока через Дьяково, Шахты, Новочеркасск и окружить войска 9-й и 56-й армий. Полученные разведывательные данные помогли командованию 9-й армии лучше подготовиться к отражению немецкого наступления на Ростов. На угрожаемое направление были переброшены две стрелковые дивизии, танковая бригада и четыре артиллерийских полка. К этому времени в полосе армии было оборудовано девять противотанковых укрепрайонов».

Описывая это событие, авторы многотомника ссылаются на воспоминания И.Х. Баграмяна. Поэтому обратимся к первоисточнику — мемуарам знаменитого военачальника. В них маршал, на тот момент начальник оперотдела штаба Юго-Западного фронта, пишет:

«С 1 ноября на ростовском направлении установилось затишье. В чём дело? Готовятся ли гитлеровцы к новому броску или настолько выдохлись, что больше не могут наступать? На это должна была ответить разведка. И все её звенья усиленно вели поиск. Выяснилось, что противник концентрирует на ростовском направлении мощные танковые и моторизованные силы. Значит, готовит удар. Но куда двинет Клейст свои танки и мотопехоту — прямо на Ростов или в обход его с севера? Оба направления были для нас весьма уязвимыми. Однако удар непосредственно на Ростов и для армии Клейста был опасен, потому что её флангу и тылу угрожали левофланговые соединения Южного фронта. Скорее всего, фашисты постараются обойти город».

Далее Баграмян указывает, что утром 4 ноября в Каменск-Шахтинске состоялось совещание командующего Юго-Западным направлением маршала Тимошенко с командованием ЮжнФ, на котором он сам тоже присутствовал. Обсуждался вопрос, в каком направлении станет наступать фон Клейст. Как пишет маршал, оно стало известно советской стороне благодаря следующему факту:

«Первым докладывал полковник Александр Филиппович Васильев, начальник разведывательного отдела фронта (…) На стыке 9-й и 18-й армий и перед фронтом 9-й и 56-й Отдельной армий готовились возобновить наступление войска 1-й немецкой танковой армии генерала Клейста. Разведчик подчеркнул, что почти все вражеские дивизии недавно пополнились живой силой, а танковые соединения — танками. Основные силы Клейста (дивизии СС «Викинг», «Адольф Гитлер», 13, 14, 16-я танковая и 60-я моторизованная дивизии) в начале ноября группировались перед стыком наших 18-й и 9-й армий.

Несколько часов назад захвачен фашистский офицер, у которого обнаружен боевой приказ по 16-й танковой дивизии. Из этого документа и из показаний офицера выяснилось, что на ростовском направлении Клейст намеревается нанести главный удар силами 13, 14, 16-й танковых, 60-й моторизованной дивизий и 49-го горного корпуса. Точно определены фронт и направление наступления. Не определено лишь время его начала.

Это сообщение заметно встревожило главкома.

— Какие меры приняты по отражению наступления противника? — спросил он у Черевиченко.

Командующий фронтом доложил: на направлении главного удара противник сможет сосредоточить 200–250 танков. У нас здесь на 90-километровом фронте держит оборону 9-я армия генерала Харитонова. Её силы — четыре стрелковые дивизии и 50 танков. В полосе армии создано девять противотанковых укреплённых районов, особенно мощный — в районе Дьяково, на стыке с 18-й армией. За надёжными инженерными заграждениями и минными полями размещены противотанковая артиллерия и танки. На случай прорыва противника на отдельных направлениях в резерве командующего армией в тылу находятся две танковые бригады с 50 боевыми машинами.

— Как только мы узнали, что главный удар Клейст нанесёт по правому флангу девятой армии, — сказал Черевиченко, — я приказал Харитонову перебросить туда дополнительно две стрелковые дивизии, одну танковую бригаду и четыре артиллерийских полка.

— А успеет Харитонов осуществить этот манёвр? — спросил главком. — Пленение нами штабного офицера, вероятно, вынудит Клейста поторопиться с началом наступления.

— Перегруппировка уже началась, товарищ главнокомандующий».

Благодаря этой информации мы знаем детали успеха разведки: офицер был взят в плен 3 или 4 ноября 1941 года и мог принадлежать к 16-й танковой дивизии (тд).

Отметим, что захват вражеского офицера является нерядовым случаем для того времени. Успех такого уровня обязательно должен был оставить след в документах, особенно Южного фронта. Его штабом в тот момент руководил генерал А.И. Антонов, которого можно назвать офицером высокой штабной культуры, уделявшим разведке максимальное внимание. Однако в журнале боевых действий (ЖБД) ЮжнФ и его оперативных сводках в Генштаб и штаб Юго-Западного направления нет никаких упоминаний о пленении немецкого офицера с приказом о наступлении на Ростов.

Этот факт удивляет. Предположим, что Баграмян мог ошибиться с датой и офицера могли пленить раньше. Правда, стоит пояснить, что это событие должно было произойти до 5 ноября 1941 года, когда началось немецкое наступление на Ростов, ведь из мемуаров маршала следует, что немецкий приказ был захвачен до его начала, что позволило советскому командованию подготовиться к отражению наступления. Попробуем разобраться в этой непростой ситуации, изучив документы ЮжнФ за конец октября — начало ноября 1941 года. Из них следует, что кандидатами на роль «пленного офицера» из мемуаров маршала Баграмяна могут быть немцы, захваченные 27 октября и 3 ноября. Рассмотрим оба случая подробнее.

Пленный танкист

После прорыва советского фронта у Полтавы в конце сентября 1941 года и последующего выхода на Донбасс 1-я ТА вермахта с середины октября вела наступление на Сталино и Ростов, тесня войска ЮжнФ. Вот как описывала обстановку на этих направлениях оперативная сводка Автобронетанкового управления (АБТУ) ЮжнФ за 25 октября:

«В течение пятидневки с 21.10 по 25.10.41 года войска фронта отходили на новый оборонительный рубеж и вели упорные и ожесточённые бои с наступающим противником на Сталинском и Ростовском направлениях.

21.10. противник, сосредоточив до четырёх дивизий с большим количеством танков, вёл наступление на Сталино, выйдя к исходу дня передовыми частями на зап. окр. города.

На Ростовском направлении противник, непрерывными танковыми атаками, продолжал теснить части 9 А к сев.востоку, одновременно подтягивая силы к стыку 18 и 9 А в направлении Амвросиевка, Чистяково».

Вскоре немецкое наступление выдохлось, о чём свидетельствует итоговая оперсводка штаба советской 9-й армии (А) за вторую половину октября. В ней говорится, что 22 октября части армии отошли на новый оборонительный рубеж, где в течение четырёх дней закреплялись и вели активную разведку. А вот противник до 29 октября активных действий на всём фронте 9-й А не совершал, занимаясь перегруппировкой сил и разведкой. В своей книге об истории 14-й танковой дивизии вермахта Р. Грамс называл следующие причины, по которым сорвалось наступление немецких войск на Ростов:

«Вследствие совершенно разбитых дорог атаки собранных для наступления сил (справа танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», в центре 14-я танковая дивизия, слева 13-я танковая дивизия), которые были предприняты 20 и 21 октября, захлебнулись. Поскольку сопротивление противника на разных участках фронта было различным, было высказано предположение, что главные вражеские силы уже отошли к Ростову. Из-за тяжёлых дорожных условий и нехватки горючего и боеприпасов пришлось остановить наступление».

Написанное Грамсом подтверждает запись от 22 октября в ЖБД 1-й ТА. В ней говорится, что движение южного крыла армии на Ростов остановлено из-за сильного сопротивления советских войск, бросавших в бой все силы, которыми они располагали, в том числе и танки, а также из-за плохих дорог, в силу чего снабжение своих частей было невозможным.

В4575оспользовавшись передышкой, командование 9-й А решило выяснить состав противостоящей ему вражеской группировки. 26 октября штаб армии утвердил план разведки на 26–31 октября и первым пунктом отметил, что необходимо установить на фронте армии наличие

«дивизий СС «Викинг» и «Адольф Гитлер», а также 16 и 14 танковых дивизий, их районы сосредоточения, стыки между дивизиями и направление действия».

Эта задача была поручена сразу нескольким соединениям и частям 9-й А, которые должны были провести в своей полосе разведку сформированными разведотрядами. Однако их действия не имели успеха — кроме 23-го стрелкового полка. Согласно оперсводке 9-й А № 215 от 28 октября,

«28.10 усиленным ПО (передовой отряд — прим. авт.) овладел с боем Совет, уничтожил автомашину с 9 офицерами (…) и одного немца взял в плен».

Казалось бы, раз речь идёт об уничтоженных офицерах, то и пленный мог иметь офицерское звание и принадлежать к 16-й тд. Это утверждение опровергают три факта. Во-первых, как свидетельствуют документы штаба ЮжнФ, данный язык принадлежал к 14-й тд. Во-вторых, согласно сводке потерь 1-й ТА за 26–28 октября, 14-я тд не имела никаких потерь в офицерском составе. В-третьих, личность пленного раскрывает разведсводка АБТУ ЮжнФ от 5 ноября:

«По показаниям пленного старшего ефрейтора 14 тд Кюнтер, взятого в плен 27.10. в районе Совет (…) в состав бронегруппы Клейста входят 13, 14, 16 тд и 60 мд.

Матчасть 14 тд сильно изношена. Суточный переход танков ограничен 100 км. На марше значительное количество танков отстаёт в пути из-за технических неисправностей.

В плохом состоянии находится автотранспорт 14 тд. В данное время в дивизии имеется 80 ходовых танков (…)».

Пленные егеря

Указанный язык из 14-й тд упоминается в ЖБД ЮжнФ в записях от 28 октября. Также в журнале можно встретить запись от 5 ноября, где говорится о том, что части 395-й стрелковой дивизии (сд) у деревни Ново-Павловка захватили в плен троих военнослужащих 13-го горнострелкового полка вермахта. Если обратиться к ЖБД дивизии, мы узнаем, что их пленение произошло не 5, а 3 ноября:

«В результате боя за ю. окр. Н-Павловка убито и ранено немецких солдат и офицеров до 500 человек

(…)

Взяты в плен 1 офицер, 1 унтерофицер и 1 рядовой».

Казалось бы, мы нашли пленного офицера, захват которого произошёл как раз перед совещанием Тимошенко. Однако в оперсводке № 203/ОП штаб 18-й А подверг коррекции информацию от 395-й сд:

«Захвачено в плен 4 солдата 13 егерского полка 4 гд».

Чтобы установить истину, снова обратимся к документам 1-й ТА о потерях личного состава. 3 ноября 4-я горнострелковая дивизия (гсд) действительно имела солидную убыль: 23 убитых, 102 раненых и 36 пропавших без вести. Среди них было лишь два раненых офицера и ни одного убитого и пропавшего без вести. Таким образом, информация из сводки штаба 18-й А выглядит правдивее, нежели из ЖБД 395-й сд. Кроме того, ЖБД ЮжнФ отмечает, что пленные егеря дали лишь информацию о потерях своего корпуса, а не о направлении наступления фон Клейста.

О чём говорят документы?

Рассмотрев оба случая с захватом пленных 27 октября и 3 ноября, можно прийти к выводу, что среди них не было офицера, о котором пишет Баграмян. А как же приказ 16-й тд? Существовал ли вообще этот документ?

С 27 октября по 5 ноября 1941 года ЖБД ЮжнФ упоминает о захвате вражеских документов лишь один раз, называя их одним из трофеев 395-й сд, взятых в бою у Ново-Павловки. Хотя в документах фронта, 18-й А и 395-й сд нет никаких пояснений о содержании немецких бумаг, предположительно там могли быть какие-то приказы. 16-я тд действовала на правом фланге 49-го горнострелкового корпуса (гск), соприкасаясь с его 1-й гсд. Но, согласно сводкам 14-го тк, 3 ноября во время боя 4-й гсд с 395-й сд у Ново-Павловки 16-я тд находилась южнее, на дороге Куйбышево — Дьяково.

Впрочем, как оказалось, советские и немецкие документы не только не подтверждают пленение офицера, но и ставят под сомнение захват приказа 16-й тд. Сначала обратим внимание на такой источник как ЖБД 1-й ТА вермахта. Согласно нему, после остановки наступления на Ростов войска фон Клейста получили недельную передышку. Но в 17:50 29 октября штаб 1-й ТА издал приказ № 17, оповещавший о подготовке нового наступления на Ростов. Он ставил своим войскам следующие задачи:

• Находившийся перед Ростовом 3-й тк должен был выполнять прежнюю задачу, имитируя продолжение фронтального удара на город. Чтобы советское командование в это поверило, части корпуса должны были вести активную разведку в этом направлении.
• 14-й тк в рамках подготовки наступления должен был сначала создать плацдарм за Миусом в районе Голодаевки (старое название Куйбышево), а затем своим левым крылом следовать за 49-м гск, двигаясь дальше на восток.
• 49-й гск должен был продолжать наступление на восток и как можно скорее овладеть переправой через Миус у Дмитриевки вслед за 14-м тк.

В приказе не упоминается направление главного удара, но из контекста следует, что его должны были наносить 14-й тк и 49-й гск. Чуть ранее в записях за тот же день в ЖБД 1-й ТА отражена её общая задача: выйти к Дону между устьем и впадением Донца.

Конкретный приказ о начале нового наступления на Ростов фон Клейст отдал вечером 4 ноября. Дадим его перевод так, как он изложен в ЖБД 1-й ТА:

«В приказе № 21 танковой армии будут поставлены следующие задачи на 5 ноября:

Танковая армия начинает наступление 5.11. Её цель: Дон у Ростова и захват одного из мостов. Поддержку наступления окажет 5-й авиакорпус. 3-й танковый корпус продолжает выполнение поставленных задач и проводит подготовительные мероприятия для перехода в наступление, когда 14-й танковый корпус, перейдя Тузлов, приблизится к Ростову. 14-й танковый корпус острым массированным танковым клином во взаимодействии с командованием авиации поля боя (в оригинале Nahkampfführer, буквально — «командир ближнего боя»; вероятно, здесь речь именно об авиации, конкретно о пикировщиках — прим. авт.) взломает фронт противника и продолжает наступление сначала на восток до возвышенности западнее Астахова, после чего, прикрывая северное и восточное направление, повернёт на юг и ведёт наступление на Ростов и Аксайское через линию Аграфеновка — Болдырев. При этом имеет важное значение по возможности скорейший захват переправы через Тузлов и прорыв вражеской обороны у Тузлова.

49-й горнострелковый корпус продолжает наступление на восток. Как только позволит обстановка, необходимо выслать передовой отряд для поддержания связи с левым флангом 14-го танкового корпуса.

Итальянский экспедиционный корпус продолжает выполнение поставленной задачи. Для крайне необходимой защиты угрожаемому флангу горнострелкового корпуса необходимо к 5-му ноября подготовить какие-нибудь части и вывести к железной дороге у станции Рассыпная.

60-я мотопехотная дивизия остаётся 5-го ноября в назначенном районе. Проводит рекогносцировку в направлении север и северо-восток».

Детали приказа № 21 позволяют понять замысел фон Клейста: взломав советский фронт на стыке 18-й и 9-й А, 14-й тк и 49-й гск развивают наступление в направлении Новошахтинска, после чего бронированный кулак 14-го тк поворачивает на юг. В случае успеха операции немцы могли убить сразу двух зайцев: взять Ростов и организовать «котёл» для 9-й А.

Этот план действий фон Клейст составил уже к 27 октября и в тот же день отправил донесение о намерениях 1-й ТА штабу группы армий «Юг»:

«1. Создание условий для операции на Ростов с севера и северо-востока; прежде всего: подвоз и приём топлива. Ориентировочный срок — в некоторой степени зависящий от погодных условий — до 2.11.

2. Удар основных сил подвижных частей (14 тк, 14 тд, 16 тд, 60 мпд, СС «Викинг») сначала на восток в направлении Шахты, затем — на юг на Ростов и Аксайское, ориентировочно 3. или 4.11.

3. Продолжение наступления 49 гск и, после небольшого отдыха — итальянского экспедиционного корпуса на восток. Цель: севернее Шахт — рубеж Донца.

4. Подвоз и заправка горючим подвижных частей после взятия Ростова.

5. Удар подвижных соединений через Новочеркасск — Шахты на рубеж Донца».

Таким образом, можно констатировать, что информация из немецких документов не подтверждает существование приказа, упоминаемого в мемуарах маршала Баграмяна. Из немецких источников следует, что 27 октября фон Клейст уже имел план нового наступления, ориентируясь на указанные сроки. Спустя два дня он отдал приказ о начале его подготовки, корректируя своими следующими приказами действия корпусов. 4 ноября 1-я ТА получила распоряжение наступать на Ростов согласно намеченному плану. Кроме того, в приказе № 17 отмечено, что все действия 3-го тк (13-я тд и дивизия СС «Лейбшатнадрт СС Адольф Гитлер») на Ростовском направлении были лишь уловкой, отвлекавшей внимание советской стороны от направления главного удара 1-й ТА.

Отметим ещё одно противоречие. По Баграмяну, на совещании было сказано, что на стыке 18-й и 9-й А в начале ноября группировались все танковые дивизии и моторизованные дивизии 1-й ТА. Однако по факту этого не было, так как в указанном месте удар наносил 14-й тк (14-я и 16-я тд, дивизия СС «Викинг»), а остальные танковые и моторизированные соединения находились южнее, у Ростова, лишь имитируя наступление. Выходит, что докладывавший Тимошенко обстановку полковник Васильев не очень-то в ней разбирался. Правда, для того времени это не выглядит удивительно. Куда более удивляет другое: факт появления такой информации в послевоенной литературе, откуда она перекочевала в новый многотомник истории войны без проверки на достоверность.

Любопытно, что информация из мемуаров и многотомника противоречит не только немецким, но и советским документам. Как было указано выше, авторы многотомника утверждали, что полученные разведанные, то есть пленный офицер с приказом 16-й тд, помогли 9-й А лучше подготовиться к отражению вражеского наступления. 9-я А разместила на его направлении дополнительные силы, включая танковую бригаду (тбр). Однако её переброс к Дьяково произошёл согласно приказу командующего ЮжнФ № 232/ОП от 29 октября:

«Противник прорвал фронт стыке между 18 и 9 А районе Степановка — Куйбышево распространяется на северо-восток.

Комфронта приказал: 132 ТБР 12,00 10.10 сосредоточиться районе Дьяково где организовать ПТО на фронте Дьяково Бобриково готовности отражению танков противника Куйбышевского направления. Свои танки закопать в землю. Районе Дьяково поступить распоряжение командарма 9».

Выходит, что штаб ЮжнФ начал подтягивать силы на направление удара 14-го тк вермахта, потому что 1-я ТА уже прорвала фронт и вела бои за переправы через Миус, двигаясь в направлении Дьяково и Миллерово, а не благодаря полученным ранее разведданным.

Теперь обратимся к ответу на главный вопрос: когда и как советская сторона узнала о реальных планах противника во время его ноябрьского наступления на Ростов? Выяснить истину здесь помогла сводная оперативная сводка штаба 9-й А за период 1–14 ноября, составленная 16 ноября:

«К 1.11.41. пр-к свою главную группировку имел против правого крыла 9 А, в р-не Куйбышево, откуда пр-к, в период с 1 по 7.11.41. наносил свой главный удар в направлении Куйбышево, Миллерово, Бирково.

Из захваченных у пр-ка документов (карта обстановки с нанесённым планом развития удара через Новошахтинск с поворотом на юг — на Ростов) и действий пр-ка, можно предположить, что пр-к имел целью: овладеть Дьяково и Бобриково прикрыться с севера и в дальнейшем нанести удар на юг и юго-восток, в направлении Ростов».

Теперь всё встает на свои места, так как штаб 9-й А назвал источник информации — немецкую карту. Остаётся определить дату её захвата. С большой долей вероятности она могла стать трофеем танкистов 132-й тбр во время боя у Дьякова с боевыми группами 16-й тд и дивизии СС «Викинг». В оперсводке за 7 ноября штаб бригады указывал, что после полудня 6 ноября танкисты достигли следующего успеха:

«Во время действия лёгкими танками уничтожено: два штабных автобуса с 3-мя офицерами у которых из”яты все личные документы и штабная переписка, принадлежавшие 44 мото-дивизии «СС». Вся штабная переписка после приведения в порядок будет направлена в РО 9 А».

Согласно оперсводке за 8 ноября, танкисты стали ещё и обладателями документов 16-й тд:

«Трофеи: за 7.11 — документы захваченные у пр-ка 79 полка (входил в состав 16-й тд вермахта — прим. авт.) направлены в штаб 136 сд».

О том, что среди трофеев, взятых в боях 6-7 ноября, были карты, говорит отчёт командира 132-й тбр генерала Кузьмина об итогах боевых действий бригады 5-9 ноября 1941 года:

«Захвачено трофеев — 5 мотоциклов, 12 автоматов, штабной автобус с документами и топокартами, снаряжение, обмундирование и около 200 винтовок».

Выводы

Исходя из указанных сводок 9-й А и 132-й тбр, можно сделать вывод, что информация о намерениях фон Клейста при наступлении на Ростов была получена не до 5 ноября 1941 года, а после, когда оно уже началось. Её источником оказались не показания мифического пленного офицера и такой же приказ 16-й тд, а карта и другие немецкие документы, взятые в бою у Дьяково 6–7 ноября.

Однако не будем спешить с обвинениями Ивана Христофоровича Баграмяна в обмане своих читателей. Он лишь вспоминал, что информация о пленении офицера с приказом была озвучена на совещании Тимошенко с командованием ЮжнФ, то есть был только очевидцем тех слов, а не их автором. Можно предположить, что заявление о захвате такого ценного языка действительно могло прозвучать на совещании, но кто ввёл им Тимошенко в заблуждение, из мемуаров Баграмяна неясно. Поэтому эта версия остается лишь версией.

Подведём итоги этого исторического расследования. Успех войсковой разведки ЮжнФ в первых числах ноября 1941 года, якобы позволивший разгадать замысел фон Клейста в наступлении на Ростов, не подтверждается. Увы, ни в советских, ни в немецких документах нет никаких следов захвата офицера с приказом 16-й тд. Однако их изучение позволяет понять, что советские разведчики в те дни всё же действовали не совсем безуспешно. Захват разведотрядом 23-го стрелкового полка ефрейтора-танкиста позволил советскому командованию установить наличие на Южном фронте трёх танковых и одной моторизованной дивизий вермахта, а также состояние матчасти 14-й тд. Это означает, что в 1941 году советская войсковая разведка работала, хоть и не так эффективно, как это описывает послевоенная литература.