Нелегкие судьбы полководцев Карфагена: война между распятием и изгнанием

Начало. Эпоха сицилийских войн

Военные кампании Карфагена можно разделить по территориальному признаку: войны в Африке и заморские экспедиции. Первые велись против соседствовавших с пунийцами народов и племён, а также против высадившихся на континенте вражеских армий: сначала греческих, а затем и римских. Заморские кампании Карфагена велись с целью защиты старых и захвата новых колоний на побережье Средиземноморья.

Первым выдающимся карфагенским полководцем был Малх. Возглавив в середине VI века до н.э. набранное из городского ополчения войско, этот военачальник нанёс поражение соседним африканским племенам и заставил их отказаться от дани, выплачиваемой Карфагеном со времён основания города. Затем он одержал несколько побед над греческими тиранами на Сицилии и покорил значительную часть этого острова, подчинив себе все местные финикийские колонии.

После этого успеха Малх отправился на Сардинию усмирять местных колонистов, среди которых были и финикийцы. Но там он неожиданно потерпел жестокое поражение и был вынужден вернуться с остатками войска в Карфаген. Совет старейшин, опасавшийся возможных притязаний Малха на единоличное правление, отправил главнокомандующего и его уцелевших воинов в изгнание. Возмущённый полководец организовал государственный переворот и захватил власть в городе, добившись казни 10 карфагенских старейшин, изгнавших его. Но правил он не долго: его лишили власти и самого казнили, обвинив в стремлении стать диктатором.

Пришедший на смену Малху знатный карфагенянин Магон провёл целый ряд важных реформ, главной из которых стал новый подход к формированию армии: теперь её большая часть стала состоять из наёмников-профессионалов. С той поры народное ополчение стало созываться только в исключительных случаях, обычно при возникновении непосредственной угрозы самому городу. Для карфагенян это означало, что теперь они без помех могут заниматься своим делами: торговлей, ремесленничеством и т.д. Магон стал основателем Магонидской династии, и его потомки правили Карфагеном с середины VI до начала IV века до н.э. Во время военных кампаний Магониды обычно брали на себя и полководческие обязанности.

В начале V века до н.э. Карфаген вступил в эпоху сицилийских войн, характеризующуюся чередой сражений с войсками тиранов греческих полисов на Сицилии. Первое крупное столкновение произошло с тираном Агригента Фелоном, изгнавшим союзника Карфагена тирана Терилла из подвластного тому города Гимеры. Большая карфагенская армия, которую возглавлял Гамилькар Магонид, высадилась на Сицилии и осадила Гимеру. Ферон призвал к себе на помощь влиятельного сиракузского тирана Гелона, и тот откликнулся на призыв соплеменника. В битве у стен города в 480 до н.э. обе греческие армии нанесли пунийцам сокрушительное поражение, при этом сам Гамилькар погиб. Карфаген был вынужден пойти на мир, который продлился 70 лет.

Следующая война с сицилийскими греками началась после того, как осаждённые войсками Селинунта жители города Сегесты обратились за помощью к Карфагену. Тот отправил на Сицилию Ганнибала Магонида, который был внуком погибшего у стен Гимеры Гамилькара. В 410 году до н.э. Ганнибал взял приступом Селинунт и разграбил его. Затем он захватил и Гимеру, после чего счёл свою миссию законченной и покинул Сицилию.

Через три года карфагенская армия под командованием всё того же Ганнибала и приданного ему в помощь Гимилькона, также происходившего из династии Магонидов, вернулась на остров и осадила Агригент. Ганнибал вскоре умер от эпидемии, но Гимилькон успешно завершил осаду города, несмотря на прибытие в качестве подкрепления к его защитникам сиракузской армии, возглавляемой Дионисием Старшим. Был заключён новый мир, во время которого Дионисий расширил подвластную ему территорию путём захвата греческих городов на восточном побережье острова. Амбициозный тиран Сиракуз поставил себе цель полностью изгнать карфагенян из Сицилии.

В 397 году до н.э. Дионисий взял штурмом карфагенский город Мотию, что заставило Гимилькона вновь высадиться на сицилийском побережье во главе большой наёмной армии и осадить Сиракузы. Казалось, что этот главный оплот сицилийских греков вот-вот падёт, однако в карфагенском войске вспыхнула очередная сильная эпидемия. Дионисий решился на решающую битву, в ходе которой нанёс ослабленным болезнями пунийцам большие потери. Обескураженный Гимилькон вступил с ним в тайное соглашение и уплатил Дионисию 300 талантов серебром. После этого он вместе с соотечественниками покинул Сицилию, бросив всю остальную наёмную армию на произвол судьбы.

Вернувшись в Карфаген, Гимилькон подвергся столь жестокому прессингу со стороны своих политических противников, что сам уморил себя голодом. Его смерть ознаменовала собой конец династии Магонидов. Растянувшееся на полтора столетия (с середины VI до начала IV вв. до н.э.) пребывание у власти потомков Магона со временем вызывало всё большее недовольство у карфагенского олигархата. Юстин описывает это так:

«Так как эта многочисленная семья полководцев стала в тягость свободному государству, ибо они одни всем распоряжались и всё решали, то с течением времени из числа сенаторов избрали 100 судей (т.н. «Суд ста четырёх» — прим. автора), которые по возвращении полководцев с войны должны были требовать у них отчёта в их действиях, чтобы полководцы из страха перед такой ответственностью пользовались своей властью на войне, не нарушая государственных постановлений и законов».

После этих событий карфагенские правители пришли к идее разделения политической и военной власти. В результате новых реформ суффеты стали заниматься только политикой, предоставив ведение войн полководцам. С уходом династии Магонидов со сцены изменился и принцип выбора главнокомандующего карфагенской армией. Теперь его стали избирать на народном собрании. Эту систему подверг критике Полибий, у которого можно встретить такие строки:

«К тому времени, когда карфагеняне начали Ганнибалову войну, государство их было хуже римского… Карфаген уже отцветал в это время, а Рим, по крайней мере, в отношении государственных учреждений, находился в самом цветущем состоянии. Вот почему у карфагенян наибольшую силу во всех начинаниях имел тогда народ, а у римлян высшая мера значения принадлежала сенату. Тогда как у карфагенян совет держала толпа, у римлян лучшие граждане, и потому решения римлян в делах государственных были разумнее».

Действительно, нередко выбор главнокомандующего пунийской армией определялся не столько его полководческим даром, сколько его богатством и умением очаровывать толпу. В этом плане существовавшая в Риме система, когда Сенат назначал консулов, исходя из их способностей к военному делу и шансов выиграть конкретную военную компанию, была куда более эффективной.

В то же время, ситуация, когда в руки главнокомандующего отдавалась армия, почти полностью состоящая из наёмников, не связанных никакими узами с карфагенским государством, ещё больше усиливала недоверие Совета старейшин к своим полководцам. Пунийские олигархи опасались, что честолюбивые военачальники, опираясь на поддержку армии, могут попытаться захватить власть в городе и установить диктатуру. Это недоверие было взаимным, так как находившиеся под постоянным прессингом полководцы прекрасно понимали, что их судьба зависит не только от успеха или неудачи военной кампании, но и от волеизъявления карфагенского Совета старейшин, недобрая слава о котором разнеслась далеко за пределы города. Например, у Тита Ливия можно встретить высказывание проконсула Гнея Манлия на заседании римского Сената в 188 году до н.э.:

«Теперь, сняв с себя обвинение в том, что начал войну, я должен дать отчёт в том, как я вёл её. И тут я был бы уверен в успехе моего дела, даже если пришлось бы его защищать не перед римским, а перед карфагенским сенатом, где, как говорят, распинают на кресте полководцев за плохой замысел военных действий, если даже исход их и был хорошим…»

В связи с тем, что боевые действия велись достаточно далеко от метрополии, карфагенские полководцы получали от Совета старейшин весьма значительные полномочия. Главнокомандующие обычно избирались на весь период предстоящей военной кампании, что позволяло пунийским военачальникам планировать свои действия, не опасаясь окончания срока действия их полномочий — как это зачастую бывало у римлян во время Пунических войн. Также карфагенские полководцы имели право заключать договора и вступать в военные альянсы.

Впрочем, такие соглашения впоследствии всё равно должны были утверждаться Советом старейшин, который обычно брал на себя и материальное обеспечение войск. Главнокомандующий также обладал правом самостоятельно выбирать себе непосредственных помощников-офицеров. В то время как высшие командные посты обычно предназначались карфагенянам, более низкие офицерские должности могли занимать опытные и авторитетные военачальники из других народов.

Однако помимо прав у карфагенского полководца было ещё и немало обязанностей. Он должен был регулярно отчитываться перед Советом старейшин о ходе проводимой кампании. Эта традиция сохранилась и во времена Пунических войн: Тит Ливий в своей «Ганнибаловой войне» даёт яркое описание эпизода, когда после битвы при Каннах Ганнибал отправил в Карфаген своего брата Магона с богатой добычей и отчётом об успехах. Совет старейшин практиковал и непосредственный контроль действий полководцев «на местах» путём отправки в войско своих представителей. После завершения военных действий главнокомандующий держал ответ за свои действия перед особой структурой, Судом ста четырёх, членами которого были представители самых знатных городских кланов.

Иногда провинившийся полководец призывался к ответу, не дожидаясь окончания войны. Плата за ошибки нередко была весьма суровой: карфагенские военачальники осуждались не только на изгнание или штраф, но зачастую и на смертную казнь. Обычно это было распятие на кресте, которое другие народы применяли к таким категориям изгоев общества, как преступники или беглые рабы. Но карфагеняне распинали и собственных полководцев, что должно было служить для тех не просто наказанием, но и впечатляющей формой социально-политической расправы — и одновременно мерой устрашения для остальных. Постулаты этого весьма своеобразного по отношению к карфагенским военачальникам регламента зародились в IV веке до н.э. и в основных чертах продолжали действовать до начала Пунических войн.

Первая угроза метрополии

Дальнейший ход сицилийских баталий также не принёс Карфагену особых дивидендов. В 341 году до н.э. возглавивший сиракузскую армию стратег из Коринфа по имени Тимолеон нанёс пунийцам ещё одно сокрушительное поражение, внезапно атаковав армию противника во время переправы через реку Кримиссу. После ряда сражений между греками и карфагенянами, в которых успех сопутствовал то одной, то другой стороне, в очередной раз заключался мирный договор, условия которого мало чем отличались от предыдущих.

Помимо войн вдали от метрополии, Карфагену приходилось вести боевые действия и в Африке. Впрочем, поначалу они ограничивались подавлением восстаний покорённых племён. Обычно с этой задачей успешно справлялись и боэтархи — так Полибий и Аппиан называют пунийских военных губернаторов, которые должны были обеспечивать порядок на подвластных Карфагену территориях. Ситуация изменилась во время очередной сицилийской войны, когда пунийцам пришлось столкнуться на африканском континенте с профессиональной греческой армией, возглавляемой тираном Сиракуз Агафоклом. Начало этой войны было благоприятным для карфагенян: их полководец по имени Гамилькар, сын Гискона, после победы в битве при Геле в 311 году до н.э. осадил Сиракузы.

Однако Агафокл неожиданно для противника с лучшей частью войска переправился в Африку и захватил город Тунет, расположенный неподалёку от Карфагена. Впервые за всю историю его существования угроза возникла над столицей пунийского государства. Совет старейшин был вынужден срочно набрать новую армию, состоявшую по большей части из городского ополчения, во главе которой были поставлены враждовавшие между собой полководцы Бомилькар и Ганнон. Вероятно, это было сделано для того, чтобы не отдавать армию целиком в руки одного человека, дабы он не смог затем предпринять попытку захвата власти. Это решение оказалось неудачным.

В битве при Тунете в 310 году до н.э. упорно сражавшийся Ганнон нанёс грекам большие потери, но сам при этом погиб. Узнав об этом, Бомилькар приказал отступать той части армии, которой он командовал. Этим решением он сознательно отдал победу противнику. Для этого у него имелась веская причина: вернувшись в Карфаген, Бомилькар, задумавший сделаться тираном, предпринял во главе полуторатысячного отряда верных ему сторонников попытку уничтожить всех своих политических противников. Однако этот мятеж был подавлен, а неудачливый узурпатор распят.

Диодор Сицилийский даёт прекрасное описание ситуации, сложившейся на тот момент в Карфагене по отношению к собственным полководцам:

«В своих войнах карфагеняне, выдвигая руководителей на командование, принимают как должное, что они должны первым делом храбро встречать опасность, угрожающую всему государству, но когда они добиваются мира, карфагеняне досаждают этим же самым людям тяжбами, возводят ложные обвинения против них от зависти и обременяют их штрафами. И некоторые из тех, кого помещают на командные должности, опасаясь судебных процессов в судах, покидают свои посты, но другие пытаются стать тиранами, и именно так Бормилькар, один из двух полководцев, поступил в этом случае…»

Однако на штурм Карфагена Агафокл так и не решился и вскоре убыл на Сицилию, где возникла угроза его власти в Сиракузах. Во главе войска он поставил своего сына Архагафа, который стал вести войну очень неудачно и потерпел несколько поражений. Затем Агафокл в 307 году до н.э. вернулся в Африку, но изменить ситуацию в свою пользу уже не смог, после чего тайно отплыл на Сицилию, бросив всю армию. Африканская кампания Агафокла завершилась полным провалом, но она показала, сколь уязвимым становится Карфаген, когда противник появляется у его стен. Эпоха сицилийских войн растянулась на два с лишним века, и за всё это время возглавлявшие карфагенские армии военачальники не показали каких-либо выдающихся полководческих талантов. Как Магониды, так и те, кто пришёл им на смену, они нередко терпели сокрушительные поражения, не добиваясь при этом столь же впечатляющих побед.

Последней схваткой карфагенян с греками в борьбе за Сицилию была война с эпирским царём Пирром. Весной 278 года до н.э. этот полководец с войском высадился на острове и менее чем за два года захватил все карфагенские колонии, за исключением города-крепости Лилибея. Если бы не его конфликт с сицилийскими греками, Пирр не только полностью овладел бы всем островом, но и напал бы на Карфаген. Подготовка к экспедиции в Африку должна была стать следующим шагом эпирского царя, однако в итоге он был вынужден покинуть Сицилию.

Уход Пирра с острова развязал карфагенянам руки. Они не только вернули свои прежние владения, но и начали готовиться к новому натиску на эллинов. Последние уже привычно объединились вокруг Сиракуз, во главе которых в то время стоял Гиерон II. На севере острова ему противостояли бывшие наёмники Агафокла мамертинцы, которые захватили и удерживали за собой город Мессану и его окрестности. Теснимые Гиероном, они обратились за помощью одновременно в Рим и в Карфаген. Пока пунийцы раздумывали, соглашаться или нет, римляне оказались более расторопными. В 264 году в Мессане высадился отряд легионеров, который возглавлял трибун Аппий Клавдий.

Эпоха пунических войн

Подстрекаемые Клавдием мамертинцы захватили в плен командующего местным карфагенским гарнизоном по имени Ганнон, которому была обещана свобода — но при условии, что он эвакуирует солдат из городской цитадели. Ганнон уступил этим требованиям, за что впоследствии по решению Совета старейшин был распят. Так началась Первая пуническая война, которая поставила новые, ещё более сложные задачи — как перед правителями Карфагена, так и перед его полководцами. Дальнейшее развитие событий показало, что с возникшими проблемами не справились ни те, ни другие.

Боевые действия развернулись и большей частью проходили на территории Сицилии. Пассивные действия карфагенян, которые не приняли никаких решительных мер для того, чтобы как можно быстрее ликвидировать пока ещё небольшой вражеский плацдарм, привели к тому, что в 263 году до н.э. к Риму переметнулся Гиерон II, который поначалу был на стороне пунийцев. Это позволило римлянам получить в его лице отличного союзника, предоставившего свой флот и наладившего снабжение легионеров продовольствием. В 262 году до н.э. произошло первое крупное сухопутное сражение: карфагенский полководец Ганнон, прибывший на Сицилию с 30 000 войска, попытался снять осаду с города Акрагант, но попал в устроенную ему римлянами засаду, потерпел сокрушительное поражение и был отозван в Африку. Там он предстал перед Судом ста четырёх, но смертной казни избежал.

На смену Ганнону из Карфагена прибыл полководец по имени Гамилькар, которому удалось добиться ряда локальных успехов. Но принципиально это ничего не изменило: несмотря на то, что римские консулы ежегодно менялись, а пунийские полководцы оставались на своих местах, римлянам удалось захватить немало городов и крепостей. Карфагеняне продолжали уступать противнику как на суше, так совершенно неожиданно для себя и на море. В 260 году до н.э. в первом крупном морском сражении при Милах римляне нанесли пунийцам сокрушительное поражение благодаря новому изобретению — «ворону», при помощи которого легионеры перебегали на борт вражеского корабля и быстро расправлялись с его командой.

Командовавший карфагенским флотом Ганнибал, понимая, что ему грозит смертная казнь за эту неудачу, пошёл на хитрость. Он послал в Карфаген одного из своих друзей, который на заседании Совета старейшин заявил, что Ганнибал приказал ему спросить: имеет ли смысл ему при наличии флота из 200 кораблей вступить в бой с римским флотом в 120 кораблей? Старейшины единогласно потребовали начать сражение. Посланник ответил: «Очень хорошо, именно поэтому Ганнибал бился, и мы были разбиты. Но поскольку вы дали приказ, он избавлен от порицания».

В итоге полководец был снят со своего поста, но жизнь ему всё же сохранили. Однако от судьбы не уйти: в 258 году до н.э. Ганнибала снова поставили во главе флота, который действовал на Сардинии. Он и на этот раз потерпел неудачу: ловким манёвром римляне заперли его корабли в одной из гаваней и почти все потопили. В итоге Ганнибал всё-таки был распят, причём собственными солдатами.

Одержав ряд побед на Сицилии, римляне в 256 году до н.э. решили повторить опыт Агафокла и добиться успеха в Африке, отправив туда флот и армию, суммарно насчитывавшие 140 000 человек. Карфагенские адмиралы попытались помешать этому, но в битве у мыса Экном их флот в очередной раз был разбит. Римские консулы Луций Манлий Вульсон и Марк Аттилий Регул успешно высадились у Аспиды и энергично начали расширять захваченный плацдарм. За короткое время в их руки попало 20 000 пленных и большие трофеи. Уверенность в своём дальнейшем успехе у римлян была столь высока, что в конце года Вульсон с частью войска, пленными и наиболее ценной добычей отплыл в Италию, а Регул с оставшейся у него армией остался на зимовку в Африке.

Карфагеняне поспешно избрали двух новых полководцев: Бостара и Гасдрубала, сына Ганнона. Затем они вызвали с Сицилии третьего, всё того же Гамилькара, который на тот момент был наиболее опытным пунийским военачальником. Но в битве при Адисе в 256 году до н.э. значительно уступавший противнику в численности войска Аттилий Регул разгромил вражескую армию. Главной причиной этого поражения была тактическая бездарность Гамилькара. Карфагеняне запросили мира, однако Регул поставил им столь жёсткий ультиматум, что было решено продолжать войну.

Срочно были набраны новые отряды наёмников, среди которых оказались и греки. Один из их командиров, спартанец по имени Ксантипп, узнав подробности битвы при Адисе, сказал, что «карфагеняне понесли поражение не от римлян, но от себя самих благодаря неопытности своих вождей». Совет старейшин пригласил его на беседу, в ходе которой Ксантипп показал себя настоящим профессионалом и объяснил, в чём была ошибка пунийских полководцев: обладавшие такими козырями, как слоны и превосходная конница, они не использовали для сражений открытую местность.

В итоге Совет старейшин принял беспрецедентное решение: во главе войска впервые за много веков был поставлен не представитель местной аристократии, а спартанский наёмник! Ксантипп в течение нескольких месяцев обучал и тренировал карфагенскую армию согласно своим тактическим принципам, и это принесло успех: весной 255 года до н.э. он наголову разбил армию Регула в битве при Тунете.

Это была единственная крупная сухопутная победа карфагенян за всю войну. После неё с Ксантиппом расплатились и поспешно отправили его на родину, а на Сицилии снова возобновились боевые действия. Карфагеняне попытались внести в них перелом и отправили на остров Гасдрубала, дав ему 140 слонов и 30 000 войска. В 251 году до н.э. он попытался отбить обратно Панорм, но при этом опрометчиво подвёл слонов вплотную к окружавшему стены рву, где они попали под обстрел с городских укреплений и в испуге бросились врассыпную, топча своё войско. Римские войска тут же вышли через ворота и атаковали карфагенян.

В итоге Гасдрубал потерпел поражение и потерял 20 000 пехотинцев и почти всех слонов, которые попали в руки римлян и впоследствии были использованы во время гладиаторских боев. С остатками войска незадачливый полководец бежал в Лилибей. Судом ста четырёх в Карфагене он был заочно приговорён к смертной казни. Позже приговор привели в исполнение, однако распинать Гасдрубала не стали, а просто посадили на кол.

Заменивший Гасдрубала на Сицилии Гамилькар Барка уже не стремился к крупным сражениям: он свёл боевые действия к множеству небольших схваток, используя набеги и диверсии, и в мелких стычках непрерывно изматывал неприятеля. Такая тактика в течение нескольких лет сделала ситуацию на Сицилии патовой: римляне так и не смогли очистить остров от противника, не стремились к этому и карфагеняне. В итоге всё решилось на море: в 241 году до н.э. римляне разгромили пунийцев в битве при Эгатских островах, что принесло им победу в этой войне. Командовавший потерпевшим поражение карфагенским флотом военачальник по имени Ганнон был традиционно распят.

Баркиды

Роль Гамилькара Барки в истории Карфагена трудно переоценить. Он своим упорным сопротивлением на Сицилии, а затем и личным участием в мирных переговорах позволил Карфагену достойно завершить Первую пуническую войну. Затем он фактически единолично спас город во время восстания наёмников. Примечательно, что во время этих событий доказал свою полную бездарность ещё один пунийский военачальник — Ганнон Великий. Наконец, именно Гамилькар Барка возглавил испанский проект, который позволил Карфагену возродить свою мощь.

На территории Пиренейского полуострова Гамилькар в течение девяти лет расширял пределы пунийского владычества в Испании, но закончить свою миссию ему было не суждено: он погиб в одной из стычек с местными иберийскими племенами. Место Гамилькара занял его зять Гасдрубал Красивый, но через восемь лет и он был убит. Так как пунийская армия находилась вдалеке от Карфагена и дважды по причине гибели военачальника оказывалась обезглавленной, главнокомандующего в обоих случаях избирало войсковое собрание. Однако впоследствии оба этих решения всё равно утверждались в Карфагене на народной ассамблее. Своих сыновей Гамилькар воспитывал как профессиональных военных. Неудивительно, что именно Баркиды повели в бой карфагенские армии во Второй пунической войне.

Вторая пуническая

Ганнибал, возглавивший поход в Италию, прекрасно понимал, в чём основное преимущество римлян: они имели такую совершенную боевую структуру, как легионы. Их наличие позволяло римским полководцам особо не ломать голову, как одолеть противника в открытом бою. Но полководческий гений позволил Ганнибалу в первые годы войны одержать ряд ошеломляющих побед, добиться которых позволили различные военные хитрости и прекрасная разведка. Однако это не могло продолжаться вечно, и римляне вскоре нашли противоядие против тактики пунийца. Избегая крупных сражений и преследуя его армию по пятам, римские полководцы в постоянных стычках изматывали войско Ганнибала, который с большим трудом находил замену погибшим воинам.

В то время, пока Ганнибал в Италии одерживал блестящие победы над противником, значительно превосходившим его по численности, в Испании наблюдалась совершенно иная картина. Находившиеся там карфагенские армии, возглавляемые братьями Ганнибала Гасдрубалом и Магоном, а также другими пунийскими полководцами, потерпели ряд поражений от братьев Гнея и Публия Сципионов, которым за шесть лет удалось захватить значительную часть Испании.

Когда в 212 году до н.э. обе римских армии всё-таки были разбиты совместными усилиями карфагенских полководцев, а оба Сципиона погибли, на смену отцу и дяде в Испанию пришёл Корнелий Публий Сципион-младший. Он, по словам Полибия, уже знал, что «начальники карфагенян ссорятся между собою и обижают подчинённые им народы», а также о том, что «войска карфагенян разделены на три части, что одна из них с Магоном во главе находится по сию сторону Геракловых Столбов среди так называемых кониев, другая под начальством сына Гескона Гасдрубала — у устья реки Тага в Луситании, что другой Гасдрубал (Барка — прим. авт.) занят осадою какого-то города в области карпетанов, и что ни один из начальников не находится ближе к Новому городу, как на десять дней пути».

Воспользовавшись разобщённостью противника, Сципион сначала захватил Новый Карфаген, бывший основной материальной базой пунийцев в Испании. Затем он поочерёдно разбил армии Гасдрубала Барки и Магона Барки, а также ещё одного карфагенского полководца Гасдрубала Гискона. Впрочем, ещё раньше тот потерпел поражение от Гнея Сципиона, а затем и от недавнего военного трибуна Луция Септима, возглавившего в 212 году до н.э. остатки разгромленного римского войска. В итоге в 206 году до н.э. Сципион практически полностью очистил от карфагенян всю Испанию. К этому времени Ганнибал был прочно заперт на юге Италии и опасности для Рима уже не представлял. Неудачей закончились и попытки карфагенян овладеть Сицилией и Сардинией.

Одной из особенностей Второй пунической было то, что отличие от предыдущей войны боевые действия между противниками разворачивалась одновременно на нескольких фронтах: в Италии и Испании, на Сицилии и Сардинии, а затем переместились в Африку. В ходе этих событий Рим оказался способен выставить на смену погибшим или не справившимся со своими обязанностями целую плеяду новых талантливых военачальников, которые использовали различную тактику, но исход во всех случаях был одинаков: римляне везде брали верх. Карфаген не сумел ничего этому противопоставить. Его военачальники традиционно оставались у руля даже после самых сокрушительных поражений.

Самым ярким примером служит личность всё того же Гасдрубала Гискона. Именно он может служить примером наиболее типичного карфагенского полководца периода Второй пунической войны, во время которой только один Ганнибал смог многократно одержать победу над римлянами. Все остальные его коллеги регулярно терпели поражения, и лишь в 212 году до н.э. они смогли совместными усилиями взять в Испании верх над братьями Гнеем и Публием Сципионами. Но для общей победы этого оказалось явно недостаточно.

Система государственного устройства Римской республики способствовала тому, что в её армии не было недостатка в профессиональных военачальниках. Всеобщая воинская обязанность давала каждому римскому гражданину азы военных знаний, а постоянные войны прибавляли к ним необходимый опыт участия в походах и сражениях. На этой почве у Рима не было проблем с наличием профессиональных офицеров, из которых и получались успешные полководцы. Иное дело Карфаген, граждане которого были избавлены от воинской повинности. Не стремилась пунийская держава и к ведению постоянных захватнических войн, а вела их только по мере необходимости. В этих условиях появление выдающегося полководца было делом случая, а не системы.

Фигура Ганнибала Барки является уникальной для Карфагена. После поражения в Первой пунической войне в государственной системе Карфагена ничего не изменилось. Решение Гамилькара Барки вырастить из своих сыновей профессиональных военных было исключительно его личной инициативой. Ганнибалу в этом плане очень повезло: он получил блестящее военное образование, подкреплённое богатым практическим опытом. Вне всякого сомнения, имелся у него и природный талант, но если бы он получил то же воспитание, какое до этого было у многих поколений детей карфагенских аристократов, суждено ли было ему стать великим полководцем такого масштаба? Вопрос риторический.

Примечательно, что младшие братья Ганнибала оказались далеко не такими выдающимися военачальниками. Кто знает, может они были бы более удачливыми на поле брани, не появись у них на пути будущий Сципион Африканский. Впрочем, в борьбе против его отца и дяди успех к Баркидам тоже пришёл далеко не сразу, а только спустя шесть лет и во многом благодаря успешным действиям Гасдрубала Барки на ниве подкупа иберийских вождей. Когда в Испании появился Сципион-младший, он не оставил братьям Ганнибала никаких шансов.

Почти не приходится удивляться тому, что когда римская экспедиционная армия высадилась в Африке, главнокомандующим войсками в Африке Совет старейшин поставил всё того же Гасдрубала Гискона, хотя, по словам Ливия, «все помнили, что он в нескольких сражениях был разбит и выгнан из Испании этим самым Сципионом: карфагенского вождя нельзя было и сравнить с римским, так же, как его наспех набранное войско с войском римлян».

Увы, из небольшого количества имевшихся у него военачальников никаких новых фигур Карфаген выставить не сумел. Нового Ксантиппа или Гамилькара Барки в этот раз не нашлось. В итоге высадившийся в Африке Сципион в 203 году до н.э. ещё дважды уничтожил армии Гасдрубала Гискона: сначала после поджога неприятельского лагеря близ Утики, а затем в ходе сражения на Великих равнинах. После того, как в 202 году до н.э. в битве при Заме Сципион нанёс сокрушительное поражение и старшему из Баркидов, доселе непобедимому Ганнибалу, Вторая пуническая завершилась победой Рима.

Помимо общего превосходства римских полководцев, армии и флота над своими карфагенскими оппонентами, в качестве одной из главных причин победы необходимо упомянуть и решимость римских граждан вести войну до победного конца. Совокупность всех этих факторов и привела к тому, что Рим одержал убедительную победу.

Третья пуническая

Последним карфагенским полководцем было суждено стать Гасдрубалу Боэтарху, о котором которого Полибий пишет, что он был «тщеславный хвастун, вовсе не обладавший дарованиями ни государственного человека, ни главнокомандующего». Гасдрубал Боэтарх известен тем, что ещё до начала Третьей пунической войны возглавил набранное из гражданского ополчения войско в 58 000 человек во время войны против нумидийцев, которые постоянно нападали на Карфаген и захватывали принадлежавшие ему территории. В 151 году до н.э. престарелый нумидийский царь Масинисса заманил пунийскую армию в ловушку на равнине, окружённой со всех сторон холмами, и практически полностью уничтожил войско противника. Гасдрубал Боэтарх был одним из немногих спасшихся.

Во время Третьей пунической войны он, будучи не в состоянии снять осаду с Карфагена, взял на вооружение невиданную жестокость, приказав публично пытать, а затем казнить римских пленников. Самой большой его ошибкой была упущенная реальная возможность уничтожить римский флот. К концу осады Гасдрубал Боэтарх, видимо, обладал полной властью в городе, став единоличным правителем. Таким образом, он воплотил в жизнь мечты тех своих предшественников, которые когда-либо пытались стать диктаторами Карфагена.

Но город это не спасло, и в итоге он был уничтожен, а почти все его граждане истреблены — за исключением 50 000 сдавшихся в плен и проданных в рабство. Полностью утратив в последний момент силу духа, Гасдрубал сдался в плен на милость римлян. Удивительно, но подлинным символом непокорённого Карфагена стала его жена, которая прокляла отступника, а затем убила своих детей и покончила с собой, бросившись в огонь. Полибий замечает, что именно так «умерла жена Гасдрубала, как должен был бы умереть сам Гасдрубал…» Сохранив жизнь, последний карфагенский полководец окончил свои дни в Риме как частное лицо.

Заключение

В основе благополучия Карфагена лежала торговля. Поэтому проведение крупных военных кампаний никогда не пользовалось популярностью у его правителей, стремившихся при первом же удобном случае заключить мир. Не было нужды в захватнических войнах и у карфагенских обывателей. Среди богатого иллюстративного материала, украшающего сохранившиеся пунические стелы, почти не найти изображений оружия или доспехов. В уцелевших до наших дней карфагенских захоронениях эти атрибуты также встречается крайне редко. А если это и происходит, то обычно рядом с оружием можно найти игральные кости — видимо, редкие представители пунийского военного сословия очень любили азартные игры. Но, несмотря на немногочисленность, профессиональные военные играли значительную роль в жизни города, особенно в те времена, когда он вступал в период войн.

Карфагенские олигархи всегда стремились держать своих полководцев под жёстким контролем. Представители знати не упускали повода, чтобы изгнать или даже распять на кресте неудачливого главнокомандующего, который потерпел поражение. Видимо, по этим причинам в истории Карфагена и не было ярко выраженных заметных военных династий, за исключением Баркидов. Клан Магонидов, представители которого правили городом на протяжении полутора веков, являлся в гораздо большей степени управленческим, нежели военным.

Профессиональных полководцев у Карфагена в течение всего периода его существования было очень мало, и особыми талантами они не блистали, гораздо чаще проигрывая противникам битвы, нежели одерживая над ними верх. Мало кому из пунийских военачальников удавалось закончить свои дни на смертном одре: подавляющее большинство из них погибли на поле брани, были казнены за военные неудачи или лишили себя жизни сами.