Новый год во время Великой Отечественной: Дед Мороз на службе в Красной армии

За шесть лет, прошедших от возвращения Нового года советским людям до начала Великой Отечественной войны, праздник закрепился в жизни граждан и стал тем, чем остаётся до сих пор, — психологическим рубежом. Переживая ночь с 31 декабря на 1 января, человек волей-неволей надеется, что плохое осталось позади и следующий год будет лучше.

Новый год в военной форме

Советская военная пропаганда в буквальном смысле поставила Новый год под ружьё. Способ подсказала обстановка на фронте, а именно — мощнейший удар, полученный немецкими войсками под Москвой. Фотографии и кинохроника с разбитой и брошенной техникой, с пленными, укутанными поверх шинелей во всё, что удалось найти, с убитыми немецкими солдатами в снегах были во всех советских газетах и кинотеатрах.

Художники воплотили первую крупную победу Красной армии в новогодних плакатах и открытках. Советский поэт Александр Прокофьев написал стихотворение «Новому году», которое было опубликовано на второй странице номера газеты «Известия» от 31 декабря 1941 года:

Готовые к бою, привычные к бою,
На запад, на запад пойдём мы с тобою,
Пойдём мы с тобою по взгорьям и скатам,
Пойдём за отмщеньем, пойдём за расплатой…

Впервые в истории страны прозвучало новогоднее радиообращение к народу, его произнёс Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Он поздравлял всех: бойцов и командиров, тружеников тыла и тех, кто находился в это время на землях, захваченных немцами. «Временно захваченных», — подчёркивал Калинин. С газетных страниц гремело: «Наша страна, преисполненная непоколебимой веры в победу, вступает в 1942 год».

В это время особенно важно было подчеркнуть единство советского народа, тесную взаимосвязь фронта и тыла. Поэтому в прессе уделялось огромное внимание достижениям в промышленности и сельском хозяйстве. Боец на фронте должен был знать: он получит от рабочих и колхозников всё, что нужно — от танков и самолётов до непромокаемых валенок.

О событиях в тылу в газетах писали много. Причём не только о количестве продукции для фронта. В людях на всём протяжении войны поддерживали уверенность, что жизнь продолжается, невзирая на трудности. Негласное правило о том, что важные дела нужно заканчивать к важным датам, работало не только в отношении идеологических праздников. Новый год, с точки зрения советских СМИ, тоже был отличным поводом.

Например, 1 января 1943 года создатели московского метрополитена запустили в строй третью очередь подземки. В освобождённом Ставрополе в конце 1943 года запустили дополнительные мощности телефонной станции. В последний военный Новый год, 1 января 1945-го, Ростов-на-Дону гордо докладывал, что на одном из крупнейших металлургических заводов страны введена в строй новая мартеновская печь.

Ещё один момент, напрямую не связанный ни с фронтовыми успехами, ни с промышленными достижениями, стоит упомянуть отдельно. До конца 1943 года в качестве гимна Советского Союза использовался «Интернационал». В 1944 году место главной песни страны заняло творение композитора А. Александрова и поэтов С. Михалкова и Эль-Регистана. Тогдашний текст гимна отличался от «финальной» версии. Во-первых, в нём упоминался Сталин. Во-вторых, третий куплет был намного более воинственным, нежели в «финальной» версии 1977 года. Таким образом, первыми словами, которые люди услышали из громкоговорителей в 1944 году, оказались: «Союз нерушимый республик свободных».

Новый год верно служил пропаганде до конца войны. Этот аспект праздника можно назвать высшим государственным. А если спуститься ближе к людям?

Новогодний масскульт

Газетными заметками можно создать видимость праздника на уровне страны. Но этого недостаточно, поэтому «на местах» работа тоже кипела.

Новогодние ёлки для детей проводились везде, где для этого была хотя бы мизерная возможность, даже в блокадном Ленинграде. Точнее даже будет сказать, что в осаждённом городе этому уделялось особенное внимание.

В промёрзших школах и домах культуры собирали измученных, изголодавшихся детей, одетых в новогодние костюмы поверх пальтишек и шубок. Организаторы выгребали все доступные закрома, чтобы дети получили ещё и новогоднее угощение. Иногда удавалось набрать продуктов на полноценный обед из трёх блюд. Иногда — дело ограничивалось куском хлеба и маленьким куском конской колбасы. В условиях жестокого недостатка продовольствия даже это было чудом. Немцы, не особо принимая во внимание календарь, продолжали обстреливать и бомбить город. В некоторых районах Ленинграда праздник, начавшись в зале с ёлкой, заканчивался в бомбоубежище.

В общую стилистику новогоднего праздника уверенно вошла военная тематика. Детские утренники могли украшать злободневными карикатурами Кукрыниксов, в сценках на утреннике роль отрицательных героев нередко занимали «немцы» — нелепые, одетые в разное тряпьё и старательно изображавшие, как им холодно.

В кинотеатрах к Новому году приурочивали специальные выпуски киножурналов. Например, 31 декабря 1941 года в московских кинотеатрах «Метрополь», «Луч», «Экспресс» и нескольких других, показывали хронику парада советских войск на Красной площади. В кинотеатре «Шторм» демонстрировали визит в Москву польского генерала Сикорского. А в кинозале Ленинградского парка культуры и отдыха зритель мог увидеть на экране документальный фильм об устройстве самозарядных винтовок.

В тыловых городах к Новому году организовывали ярмарки. Горожане, с июля 1941 года получавшие продукты по карточкам, могли здесь купить что-то съедобное для разнообразия праздничного стола. Торговля шла не только за деньги, в военные годы процветал натуральный обмен — еда на вещи.

В домах культуры, театрах, клубах к Новому году устраивали массовые встречи с деятелями искусства, героями-фронтовиками, рабочими-стахановцами. Можно сказать, что это были предтечи праздничной передачи «Голубой огонёк» из дотелевизионной эры. Веселье сопровождалось прослушиванием новогодних речей по радио, торжественными обещаниями «крепче бить фашистов» и «перевыполнить производственные планы» в наступающем году. Утром же людей ждала работа: 1 января в 40-е годы не являлось выходным днём.

Среди родных и близких

Для большинства людей, как и в наше время, Новый год оставался семейным праздником, который встречают дома. Непременным атрибутом, конечно же, была украшенная ёлка.

Несмотря на то что всю Великую Отечественную войну страна жила под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы!», советские фабрики продолжали выпускать ёлочные игрушки. Людям будто говорили, что при всей важности снарядов и техники никто не забыл о радости. Наряду с традиционными шариками и снежинками на ветках ёлок появились особые, военные новогодние игрушки.

Едва ли не самыми популярными были парашютисты. Их не только покупали, но и делали своими руками. Стеклянные партизаны, собаки-санитары, моряки и красноармейцы в будёновках несли свою праздничную вахту рядом с зайцами, снегурочками и сосульками.

Многие люди, пережившие войну, вспоминают ещё об одной типичной ёлочной игрушке военного времени. Брали перегоревшую лампочку, аккуратно отпиливали цоколь, а стеклянный пузырёк красили в яркие цвета.

На праздничный стол в военные годы ставили то, что люди имели возможность достать. Хуже всего, конечно, приходилось жителям Ленинграда. Хлеб, пустой кипяток, отвар еловой хвои. Люди, которым удалось добыть несколько конфет, уже могли считать себя счастливыми. С мирными ленинградцами делились своим пайком солдаты и матросы, хотя они сами питались не лучше горожан.

В тылу с продуктами было легче. Но и здесь новогодний стол, в среднем, состоял из консервов, картошки, куска сала, купленного на рынке. Конфеты, фрукты, шампанское — всё это превратилось в почти недоступную роскошь. Плитка шоколада в годы войны значила больше, чем сейчас чёрная икра.

Праздник выжил, пройдя войну вместе с людьми. Каждый раз он оказывался немного светлее, чем предыдущий. Наконец, 1 января 1945 года в газете «Известия» опубликовали строки:

Победный ветер, вей ещё сильнее
На взгорья те, с которых мы глядим
В грядущий день! Из Одера и Шпрее —
Настанет час — коням испить дадим.

До этого момента оставалось немногим более четырёх месяцев.