Побег от красного дракона: Тибетское восстание 1959 года за независимость от Китая и его поражение

Одной из территорий, которую Пекин рассматривал как неотъемлемую часть Китая, был Тибет, где на протяжении долгого времени присутствие китайской власти было весьма зыбким. Однако в 1950-х гг. противостояние между Пекином и Лхасой, приобретшее невиданные ранее масштабы, окончилось бегством Далай-ламы XIV в Индию и полной потерей Тибетом политической самостоятельности. Этот конфликт стал одной из причин последующих пограничных споров КНР и Индии.

Взаимоотношения Тибета и Китая

Долгое время Тибет находился за пределами собственно Китая. Попытки императоров разных династий распространить свою власть на высокогорные области обычно приводили лишь к формальным изъявлениям покорности со стороны тибетских владык. Ситуация изменилась после воцарения маньчжурской династии Цин. Новые правители Китая довольно энергично начали борьбу за установление господства в областях, окружавших империю, и в том числе и в Тибете, где в XVI–XVII вв. сложилось теократическое государство во главе с буддийским монахом, носившим титул Далай-ламы.

В 1720-х гг. цинскому правительству удалось установить контроль над Тибетом, разместив в Лхасе гарнизон. Также для контроля над местными феодалами и министрами Далай-ламы цинский император назначал специального чиновника-амбаня. В XVIII веке контроль над жизнью Тибета со стороны Пекина лишь усиливался — особенных успехов в этом достиг император Цань-лун, — что привело к нескольким крупным восстаниям, жестоко подавленным цинскими войсками. Впрочем, последние также помогли отстоять границы Тибета во время войны с Непалом, что показало необходимость китайской поддержки.

Власть китайской администрации была настолько велика, что даже Далай-лама выбирался с помощью жребия представителем императора — амбанем. Китайцы способствовали установлению режима изоляции Тибета, что создало ему славу одного из самых труднодоступных для иностранцев (особенно европейцев) мест в Азии.

В XIX веке по мере ослабления Цинской империи уменьшалась и власть Пекина и китайских амбаней в Тибете. Местная знать, пользуясь этим, забрала власть в свои руки и одновременно поддержала некоторые из инициатив Пекина — например, курс на изоляцию страны. Во многом подобное решение было продиктовано желанием не допустить на Тибетское нагорье европейцев, успешно колонизировавших Индию. В конце XIX века «Большая игра» между Россией и Великобританией вновь приковала внимание европейских держав к этому региону, но в 1900-е гг. в рамках создания Антанты всё завершилось соглашениями о признании власти Китая в Тибете.

Незадолго до Синьхайской революции 1911 года китайцы как раз попытались вернуть былой контроль над Тибетом, но из-за свержения династии и начала междоусобицы между генералами и губернаторами провинций гарнизон был отозван. Де-факто с 1913 года Тибет оказался независимым государством, ведущим не только независимую внутреннюю, но и внешнюю политику. Впрочем, китайское правительство, кто бы им ни руководил, всегда отвергало любые претензии Лхасы на самостоятельность, а Далай-лама XIII Тхуптэн Гьяцо, объявивший о независимости своей страны после свержения последнего цинского императора, так и не сумел добиться признания этого факта от иностранных держав и Лиги Наций.

Особенно напряжёнными в отношениях Китая и Тибета стали 1930-е годы, когда разгорелся военный конфликт, рассматривавшийся китайцами как мятеж тибетцев, который они, впрочем, не сумели подавить. Дело закончилось неустойчивым перемирием, за которым в 1934 году последовали переговоры между руководством Китайской республики и тибетским правительством о будущем положении Тибета как широкой внутренней автономии в составе Китая. Ранее, в 1933 году, Далай-лама XIII умер, его наследник был обретён только в 1937 году, а пока страной управлял регент.

Однако настоящее испытание ждало Тибет во второй половине 1940-х гг. после победы Коммунистической партии Китая (КПК) в борьбе с партией Гоминьдан. И, хотя Мао Цзэдун и его соратники были противниками Чан Кайши, обе стороны полагали, что отпавшие в годы смуты периферийные регионы Китая, в том числе и Тибет, должны быть возвращены под контроль центра. В случае КПК эта идея подкреплялась и твёрдой убеждённостью в том, что Тибет не только должен быть освобождён от империалистов и их сторонников, но должно также произойти освобождение региона в социальном плане. К примеру, существовавший в Тибете очень архаичный социально-экономический уклад (например, в отношениях землевладельцев и безземельных крестьян, по сути крепостных), предстояло заменить более прогрессивными формами.

«Мирное освобождение» Тибета

Сразу же после победы над Гоминьданом и провозглашения в 1949 году Китайской Народной Республики руководство Китая постановило немедленно решить вопрос с Тибетом. Последний признавался очень важным со стратегической точки зрения как регион, граничащий с Индией и Пакистаном, также незадолго до того получившими независимость и немедленно оказавшимися в состоянии войны друг с другом. Империалистические государства — в первую очередь Великобритания и США — как полагал Мао Цзэдун, могли попытаться включить Тибет в зону своего влияния и обрести там базу для нападения на Китай. Кроме того, ситуация благоприятствовала Пекину, поскольку независимость Тибета так никто и не признал.

Операция по освобождению Тибета откладывалась, поскольку руководство НОАК рапортовало об отсутствии необходимых коммуникаций для переброски на нагорье большого количества войск. В конце концов был разработан план атаки со стороны провинции Сычуань через тибетский район Чамдо, куда китайские войска вторглись в октябре 1950 года. За две недели тибетские силы были полностью разгромлены, а, поскольку у Лхасы не было резервов, путь на столицу Тибета был открыт. Далай-лама XIV и его министры были вынуждены начать переговоры с Пекином. В мае 1951 года в столице КНР было подписано соглашение, по которому Тибет возвращался в состав Китая, «большой семьи народов своей родины».

Мао Цзэдун и другие руководители Китая согласились, что Тибет сохранит значительную часть своей самостоятельности — в регионе, в частности, не предполагалось никаких политических и социально-экономических реформ без желания и позволения правительства Тибета. Однако соглашение также предусматривало размещение в регионе значительно контингента НОАК.

Мятеж 1959 года и конец тибетской государственности

Несмотря на заключённое соглашение, трения между Лхасой и Пекином нарастали. Во-первых, тяжёлым бременем на Тибет, где ресурсы всегда были очень ограниченны, легло обеспечение нескольких тысяч китайских солдат. Во-вторых, китайское руководство вовсе не собиралось останавливаться на достигнутом. По мнению Мао Цзэдуна, существовали две возможности: либо тибетцы мирно примут все навязанные Пекином реформы, либо, подстрекаемые империалистами, поднимут бунт, который НОАК подавит силой, после чего никаких препятствий для реформ не будет. И тот, и другой сценарий, как заключал «великий кормчий», вполне устраивал Китай.

1950-е гг. стали временем грандиозных экономических преобразований в КНР, которые не могли не затронуть Тибет. Для этого требовалось ускорить подготовку перехода региона в новый политический статус, а также покончить с остатками прежней жизни. Назначенные на руководящие должности в тибетский комитет КПК Чжан Цзинву и Чжан Гохуа докладывали, что Тибет готов к демократическим реформам, для чего, правда, требовалось дополнительно мобилизовать несколько десятков тысяч представителей местной молодежи в партию и комсомол, привлечь не менее 6000 китайских коммунистов из других провинций, а также значительно усилить воинский и полицейский контингенты. Однако последовавшие в августе 1956 года возмущения в районе Чамдо несколько охладили пыл реформаторов.

На переговорах между китайцами и Далай-ламой, которого глава Госсовета КНР Чжоу Эньлай едва уговорил вернуться из Индии, было решено, что реформы в Тибете будут отсрочены на шесть лет. Тем не менее в тибетских областях Кам и Амдо, вошедших в состав близлежащих китайских провинций, реформы так называемого «большого скачка» начали без всякой шестилетней паузы, спровоцировав мощное сопротивление.

Тибетское население, восстав, образовало так называемую добровольческую армию Чхужи Гангдруг (буквально «Четыре реки, шесть горных цепей»), против которой ожидаемо задействовали войска НОАК. Впрочем, бои между армией и повстанцами не обеспокоили Мао Цзэдуна, продолжавшего настаивать, что подобное развитие событий только на пользу КПК и КНР, так как это только укрепит армию и людей. Оптимизм Мао подкреплялся и рапортами из Лхасы о широком привлечении в партию и комсомол местных кадров и широкой поддержке китайской политики со стороны населения.

Развязка наступила в марте 1959 года. Вокруг дворца в Лхасе утром 10 марта стали собираться горожане и солдаты тибетских войск, привлечённые слухами, что китайцы намереваются пригласить Далай-ламу на встречу и арестовать его. По городу прокатилась волна погромов, в которых пострадали как китайцы, так и тибетцы, бывшие членами КПК или работавшие на НОАК. По словам историков, тибетское руководство потом утверждало, что оно ни о каком визите 10 марта не знало, тогда как китайцы говорили о провокации со стороны Далай-ламы, который еще в феврале согласился посетить лагерь НОАК, чтобы увидеть выступление какой-то труппы танцоров. Потом стало известно, что слухи о похищении Далай-ламы поползли по городу ещё 9 марта.

Примерно неделю между китайским руководством и Далай-ламой продолжались переговоры. После непреднамеренного обстрела дворца — хотя Мао Цзэдун настоятельно подчеркивал, что нельзя открывать огонь первыми, у какого-то офицера сдали нервы, и он два раза выстрелил из артиллерийского орудия — 17 марта Далай-лама покинул Лхасу и направился к границе с Индией. Отъезд Далай-ламы был объявлен китайцами похищением, а руководство НОАК получило приказ навести порядок по всему Тибету, что и было немедленно исполнено. После встречи членов Политбюро ЦК КПК 28 марта было принято решение о роспуске тибетского правительства и переходе всей власти в руки уже существовавшего Комитета по подготовке к созданию Тибетского автономного района. Комитет возглавлял молодой Панчен-лама Х Чокьи Гьялцен, второй по значению духовный лидер Тибета, который с самого начала поддерживал воссоединение Тибета и Китая — в чём, впрочем, потом горько разочаровался.

Ситуацией в Тибете попытались воспользоваться и США. Есть свидетельства, — причём именно с американской стороны, — что в конце 1950-х гг. ЦРУ занималось подготовкой и переброской оружия и людей на помощь Чхужи Гангдруг. Однако постепенно повстанцы были вытеснены из Тибета и стали вести действия с территории Непала, но в начале 1970-х гг. перестали получать поддержку, поскольку США собирались признать КНР.

Подавление мятежа в Тибете и бегство Далай-ламы в Индию очень осложнили взаимоотношения последней с КНР. Распространение китайского доминирования на весь регион, появление там крупных гарнизонов НОАК встревожили индийское руководство. В свою очередь, поддержка индийскими СМИ тибетцев и Далай-ламы была расценена Мао Цзэдуном как выражение поддержки тибетским повстанцам со стороны правительства в Нью-Дели. Индия наравне с Великобританией и США была включена в число врагов-империалистов, угрожающих КНР, что в последующие десятилетия холодной войны вылилось в ряд приграничных конфликтов между этими государствами.