Почему в Греции в VII–VI веках до нэ на смену поединкам героев пришел общий боевой строй пехотинцев-гоплитов

Городское ополчение

Появление на поле боя гоплитской фаланги по времени совпадает с возникновением в Греции системы городов-государств (полисов), каждый из которых являлся центром автономной территории. Афины, возникшие из объединения предшествовавших городу сельскохозяйственных поселений, стали центром Аттики, Аргос объединил вокруг себя Арголиду, Спарта — Лаконию и т.д. В авангарде этого процесса выступали богатые земледельческие регионы, в которых проживало многочисленное население. В горных, лишённых плодородной земли областях центральной части Пелопоннеса, Северной и Северо-Западной Греции эти процессы протекали гораздо медленнее. Здесь население продолжало жить разбросанными на большом расстоянии друг от друга небольшими поселениями, как это было в гомеровскую эпоху. Всего на территории материковой Греции, на островах Эгеиды и в Малой Азии насчитывалось от 200 до 700 самостоятельных городских центров.

В гомеровскую эпоху население большого города наподобие Трои, Пилоса или Схерии составляло от 4000 до 6000 человек, а население маленького вроде Итаки, скорее всего, не превышало 600 человек. В Афинах около 700 года до н.э. жило от 5000 до 10 000 человек. Примерно столько же насчитывалось в Аргосе и Коринфе. Это население состояло из лиц, имевших владельческие права на земельный надел в пределах городской округи. Граждане жили общинной организацией и для урегулирования важных вопросов собирались вместе на общие собрания. Решения, принимаемые на этих собраниях, являлись обязательными для всех. В военном плане коллектив граждан был кругом военнообязанных мужчин, которые в случае опасности выступали в защиту города с оружием в руках. В этом смысле политическая и военная организация греческих полисов представляла собой единое целое: гражданский коллектив одновременно являлся собранием воинов.

Такого рода совместное участие граждан в защите осаждённого врагами города рисует Гомер в знаменитом описании щита Ахилла:

«Город другой облежали две сильные рати народов,

Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:

Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться

Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает.

Те не склонялись ещё и готовились к тайной засаде.

Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных,

Юных сынов и мужей, которых постигнула старость,

Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада…»

Описанная далее сцена сражения обеих армий живо напоминает столкновение двух фаланг гоплитов, как они приводятся в более поздних текстах и представлены в изобразительных источниках:

«Строем становятся, битвою бьются по брегу речному;

Колют друг друга, метая стремительно медные копья».

Набор и мобилизация

Одно из важнейших отличий гоплитских армий состоит в их большей численности в сравнении с армиями предшествующего времени. Представление о мобилизационном потенциале Греции гомеровского времени мы можем составить на основе «Каталога кораблей», завершающего II песнь «Илиады». В этом перечне представлены 29 ополчений, собранных из 164 различных мест Греции. Все ополчения расписаны по кораблям и выступают в поход под предводительством своих вождей. Афиняне, как следует из данных «Каталога», для участия в походе смогли выставить 50 кораблей, что при расчёте экипажа в среднем 50 человек на корабль даёт общую численность 2500 воинов.

К эпохе греко-персидских войн мобилизационный потенциал афинян вырос как минимум втрое. Афинская армия, сражавшаяся против персов при Марафоне в 490 году до н.э., насчитывала в своих рядах 9000 гоплитов. Тот же рост мы видим и в отношении других армий, численность которых нам известна. Царь Спарты Менелай, согласно «Каталогу», привёл с собой под стены Трои 60 кораблей, то есть примерно 3000 воинов, собранных со всей Лаконии. В сражении при Платеях в 479 году до н.э. спартанская армия насчитывала уже 10 000 воинов, из которых половина была спартиатами, а половина — периэками.

В «Каталоге кораблей» приводятся имена 46 вождей греков и ещё 30 имён предводителей троянцев и их союзников. Всего с обеих сторон мы знаем по именам около 500 участников событий. Хотя Гомер в своём описании и концентрирует внимание на вождях и предводителях, очевидно, количественную основу армии греков составляли рядовые воины, о которых нам известно очень немного. Один из них — безымянный служитель Ахилла, облик которого принял Гермес, чтобы сопроводить Приама в стан мирмидонян:

«Я Ахиллесов служитель, в одном корабле с ним приплывший;

Родом и я мирмидонец; родитель мой храбрый Поликтор;

Муж и богатый и старец, как ты, совершенно маститый.

Шесть у Поликтора в доме сынов, а седьмой пред тобою;

Жребий меж братьев упал на меня, чтоб идти с Ахиллесом».

По словам «сына Поликтора», его отец не простой человек, а относится к имущественной верхушке мирмидонян. Сложно сказать, по собственной ли воле этот воин участвовал в походе или вследствие каких-то общих обязательств. Упомянутый здесь «жребий» (κλήρος) как будто означает нечто большее, нежели просто систему личных связей между Ахиллом и первыми лицами народа, чьи сыновья на общем корабле с предводителем отправляются к заморским берегам за добычей. Возможно, уже здесь мы встречаем какой-то аналог более позднего военного набора, когда необходимая для похода численность ополчения при помощи жеребьёвки раскидывалась на весь военнообязанный класс горожан. Правда, из этого краткого отрывка невозможно выяснить, кто участвовал в жеребьёвке: все военнообязанные мирмидоняне или только сыновья Поликтора, которые метали жребий меж собою, чтобы решить, кто из них покинет отчий дом.

Важным доводом в пользу того, что отправлявшиеся под стены Трои ополчения набирались из широкого круга граждан и между воинами в походе сохранялись принесённые из дома традиционные связи, является широко известный совет Нестора выстроить воинов в бою по «племенам» (φῦλα) и «коленям» (φρήτρας). «Пусть, — говорит пилосский старец, — помогает колено колену и племени племя». По филам и фратриям в греческом полисе велись списки граждан, распределялись земельные участки, осуществлялись выборы должностных лиц, собирались деньги на общие расходы и т.д. Для участия в совместном походе каждая фила должна была выставить определённое количество воинов из числа зарегистрированных в её списках граждан. Эти воины являлись близкими соседями, а иногда даже приходились друг другу родственниками. Солидарность, основанная на повседневных соседских связях, неизбежно должна была способствовать их взаимовыручке на поле боя. Так же — по филам и фратриям — набиралось и строилось на поле боя афинское войско при Марафоне.

Военный класс

Можно предположить, что большая численность войска гоплитов обусловлена не только общим ростом численности населения Греции, свидетелями которого мы становимся в VII–VI веках до н.э., но также и ростом благосостояния граждан. Из-за этого границы военнообязанного класса распространяются на всё более широкие слои населения. Исследования показывают, что области, пригодные для земледелия, в это время были густо заселены, причём плотность населения в среднем соответствовала современной и составляла 40–60 человек на км2. Полисная экономика преимущественно основывалась на системе средних и мелких крестьянских хозяйств площадью от 4 до 8 га. В Аттике, условия которой известны лучше всего, насчитывалось около 10 000–12 000 такого рода хозяйств. Участок обеспечивал своему владельцу доход, достаточный для пропитания семьи из четырёх-пяти человек, к которым следует прибавить одного или двух наёмных работников или рабов. Этого дохода хватало также на то, чтобы хозяин участка мог приобрести комплект оружия и доспехов и самостоятельно снарядиться для участия в военном походе.

Стоимость гоплитского вооружения долго оставалась неизвестной, но считалась достаточно высокой, чтобы служить важным маркером социальной стратификации. Некоторую ясность в этот вопрос внесла надпись, найденная на Саламине у побережья Аттики и датируемая первой половиной VI века до н.э. Из текста декрета, вырезанного на каменной плите, следовало, что афинские воины-клерухи, получившие участки на недавно отвоёванном у мегарцев Саламине, должны были обеспечить себя оружием на сумму не менее 30 драхм. Примечательно, что, согласно Солоновской конституции 594 года до н.э., средний имущественный класс зевгитов, из которого рекрутировалась основная масса гоплитов, должен был располагать годовым доходом в 200 драхм. Таким образом выяснилось, что гоплитское вооружение в солоновскую эпоху было доступно не только зевгитам, но и верхушке бедняков-фетов. Это делает понятным оптимизм поэта-воина Архилоха, который в знаменитом стихе ничуть не тужит о потерянном в бою щите, собираясь при первой возможности купить себе новый. Между тем Архилох определённо был беден.

Рост числа военнообязанных граждан, готовых по призыву выступить в поход со своим собственным оружием и припасами, позволял грекам год от года собирать всё более и более многочисленные армии. Подсчитано, что на протяжении большей части VI века до н.э. греческие армии, численность которых нам известна, в среднем насчитывали 2500 воинов. Уже в следующем столетии в четверти известных нам случаев численность армии превышала 5000 человек, а ещё в четверти случаев — даже 10 000 воинов. Но и эти цифры далеко не были пределом. В канун битвы при Марафоне в 490 году до н.э. Геродот оценивал численность афинского гражданского населения в 30 000 человек. В минуту крайней опасности, грозившей городу со стороны высадившихся в Марафоне персов, афиняне смогли выставить армию из 9000 гоплитов. Скорее всего, эта цифра отражает пик их мобилизационных возможностей. При этом две трети лиц, обладавших гражданскими правами, всё же находились за пределами военной организации и в армии не служили.

Новая этика

Постепенно решающей силой на поле боя становились более многочисленные ополчения гоплитов, в состав которых входили аристократические дружины. Следствием этого стало усиление контроля полиса за частным военным предпринимательством. Война всё более политизировалась. Объявлять и вести войну, прекращать боевые действия и заключать мир могло лишь общее собрание граждан. Те, кто подвергал это право сомнению, превращались в разбойников и изгоев, врагов своих сограждан и всего рода человеческого. Уже на страницах «Одиссеи» мы находим историю об одном незадачливом искателе добычи, едва не поплатившемся головой за собственное самоуправство. Вместе с шайкой тафийских морских разбойников он как-то ограбил корабль соседей Итаки феспротов. Дома его ожидала толпа разъярённых сограждан, которые собирались убить наглеца на месте. Каким-то чудом ему удалось вырваться из схвативших его было рук и укрыться в одиссеевом доме. Одиссей успокоил собравшийся народ и спас тем самым ему жизнь.

Отборные отряды, наподобие спартанских всадников, фиванского Священного отряда или аргосских логадов, оставались последним пристанищем для потомков богов и героев. Входившие в их состав воины отбирались по одному на основе происхождения и заслуг, однако в сражение они вступали в общем строю. С появлением фаланги на поле боя её успех определялся в большей степени совместными действиями массы рядовых бойцов, нежели героизмом отборных воинов. Вышли из употребления поединки перед строем, в которых аристократы могли продемонстрировать свою храбрость и мастерство. Мужество и военная доблесть гоплитов заключались в том, чтобы сражаться в общем строю, локоть к локтю со своими боевыми товарищами. Победа в этих условиях обезличивалась, становясь достоянием всех воинов, а не отдельных героев.

В 490 году до н.э. афинское народное собрание решало вопрос о памятнике Мильтиаду, командовавшему войском в сражении при Марафоне. Рассказывают, что один из участников обсуждения спросил: «Разве Мильтиад один побил персов, что ему нужно ставить памятник?»

Продолжение: Гоплитская фаланга: как сражались тяжеловооруженные греческие воины VIII–VII веков до н.э. и какое оружие они использовали в бою.