Рейд «Музыкальной шкатулки»: черный день германской армии

Сорок четыре дивизии, переброшенные с востока во Францию в марте 1918 года, позволили Германии провести ряд успешных наступательных операций (план «Мишель») и подойти к Парижу на расстояние около 55 километров, в линии фронта образовались так называемые Амьенский и Сен-Миельский выступы — как плацдармы, с которых теоретически можно было вести наступление на столицу Франции с северо-востока и юго-востока соответственно. Немцы переоценили свои силы и уже к 6 июня 1918 года наступление выдохлось из-за отсутствия резервов — главная задача по расчленению британских и французских сил и выходу на оперативный простор выполнена не была.

В свою очередь командование союзников приняло окончательное решение о проведении серии наступательных операций для перехвата стратегической инициативы. В частности, предполагалось спрямить линии фронта в районе выступов и, в идеале, не позволить неприятелю отойти на оборонительные позиции в тылу. Первым делом было решено очистить Амьенский выступ.

Примечательно, что в планировании Амьенской операции одна из решающих ролей отводилась бронетехнике — после крупных неудач наподобие «Мясорубки Нивеля», где французы потеряли едва ли не половину своего танкового парка, верховное командование наконец-то прислушалось к настоятельным рекомендациям «Отца французских танков» бригадного генерала Ж. Б. Эстьена, разработавшего теорию прорыва крупными силами бронетехники на рассвете, без артиллерийской подготовки — танки проламывают оборону и начинают громить тылы противника, в образовавшуюся брешь входит кавалерия, пехота закрепляет успех.

Под Амьеном было сосредоточено невиданное по тем временам количество танков — 532 единицы (из них 412 непосредственно под Амьеном), среди них классические «ромбы» Mk.V двух модификаций и британская новинка — средний Mk A «Whippet», уже участвовавший в боевых действиях с 1917 года, но массированно никогда доселе не применявшийся. К сожалению, до английских военных и конструкторов простая мысль о том, что в условиях войны куда более полезны быстрые и манёвренные (разумеется, по меркам той эпохи!) танки, дошла не столь давно, и «Уиппет» появился на свет благодаря успехам французского FT-17, первого в истории танка с вращающейся башней, дешёвого и простого в производстве и обслуживании.

Увы, но «Уиппет» не обладал всеми достоинствами FT-17 — на разработку и установку башни с круговым обстрелом не хватало ни времени, ни денег, а потому инженеры фирмы «Fosters of Lincoln» ограничились рубкой с четырьмя пулемётами «Гочкис» и 14-миллиметровой противопульной и противоосколочной бронёй. Существенным достоинством «Уиппетов» была вполне приличная скорость до 14 километров в час и просто фантастический для танков Первой мировой запас хода почти в 200 километров — стоит напомнить, что «ромб» Mk.V имел запас хода без дозаправки в лучшем случае 80 километров.

Настало время продемонстрировать, на что способны «Уиппеты» в крупном сражении, однако никто и предположить не мог, что один из этих танков сразу же войдёт в мировую историю бронетехники и прославится невероятным «Рейдом Музыкальной шкатулки», который мы и попытались реконструировать по сохранившимся воспоминаниям участников событий и книгам позднейших исследователей.

Итак, битва за Амьенский выступ начинается...

8 августа 1918 года

— Джентльмены, возможно, именно сегодня наступит перелом в войне, — объявил начальник штаба Королевского танкового корпуса майор Берк. — Четверть часа назад я вскрыл приказ главнокомандующего Британскими экспедиционным корпусом фельдмаршала Дугласа Хейга. Наступление начнётся в четыре часа двадцать минут пополуночи, и нашим «сухопутным крейсерам» отведена в нём одна из главенствующих ролей.

Командиры танков, спешно явившиеся для подробного инструктажа, одобрительно зашептались. Наконец-то! О предстоящем наступлении слухи ходили с июня, но оставалось неизвестным, на каком участке фронта и какими силами будет осуществлён прорыв. Английские танки сосредотачивались под Амьеном, командование собрало здесь мощный броневой кулак — 412 машин, включая тяжёлые Mark.V и средние «Whippet», девяносто шесть из которых пойдут в прорыв на рассвете. Ещё двадцать четыре «Уиппета» останутся в резерве...

Фельдмаршал Хейг и его штаб подготовились к операции тщательно. Подробная аэрофотосъёмка позволила английскому командованию составить полную картину системы германской обороны и определить направление движения танковых колонн, прикрываемых пехотой и кавалерией. Было решено не проводить атрподготовку — артиллерия ведёт контрбатарейную борьбу и создаёт «огневой вал», сразу за которым пойдут «сухопутные крейсера».

— Спустя два часа после начала атаки, в 6 часов 20 минут, танки должны достигнуть первого рубежа германской обороны, — наставлял офицеров майор Берк, указывая стеком на огромную карту, висевшую на стене. — Затем вы ждёте подхода артиллерии, атака возобновляется ровно в 8 часов 20 минут и продолжается до второй линии обороны. Далее вы наступаете без перерыва до третьего рубежа, который находится в десяти милях от исходных позиций. Потом в образовавшуюся брешь вводится кавалерия, для развития успеха! Каждая машина обязана иметь запас топлива в канистрах! Вопросы?

— Разрешите, сэр? — встал лейтенант Джон Арнольд, командир «Уиппета» номер 344. — Каковы инструкции на случай поломки техники?

— Или отремонтировать своими силами, или оставаться в машине, по возможности используя таковую в качестве неподвижной огневой точки, — отрезал майор. — Покинуть обездвиженный танк вы можете только в исключительной ситуации, допустим, находясь под прицельным огнём артиллерии неприятеля!

* * *

— Сглазил, — вздохнул лейтенант Арнольд и выругался под нос. — Сержант Карней, что там, чёрт побери?

Механик-водитель, здоровенный огненно-рыжий ирландец, саданул кулаком по броне рубки.

— Правый двигатель, сэр! Прикажете посмотреть, что с мотором?..

«Уиппеты» обладали существенным недостатком. Два двигателя «Тейлор» по 45 лошадиных сил каждый располагались в передней части корпуса и приводили в движение соответственно правое и левое ведущие колёса. При поломке одного из «Тейлоров» танк не мог продолжать движение.

Впереди, в предрассветной тьме, вспыхивали золотисто-оранжевым разрывы «огневого вала». Грохот откатывался дальше, к северо-востоку и немецким позициям. Два батальона «Уиппетов» продолжали наступать. Номер 344 с личным именем «Musical Box», «Музыкальная шкатулка», застрял в миле от первого рубежа обороны противника...

По счастью, добраться до двигателя было довольно просто — бронелист, прикрывавший моторное отделение, крепился на болтах, снять его усилиями трёх членов экипажа было делом нескольких минут. Сержант Карней при свете электрического фонарика взялся за ремонт: оказалось, что свечи залило маслом. В окрестностях было спокойно, насколько это вообще возможно на войне, рядом с передовой — посвистывали единичные пули, германские снаряды рядом не падали. Можно работать без лишних опасений.

Полчаса спустя «Музыкальная шкатулка» отправилась дальше — лейтенант Арнольд был ответственным офицером и рассудил, что если танк отстал от основной группы, это не освобождает экипаж от обязанности выполнять приказ. Возвращение на базу командир «Уиппета» счёл бы несмываемым позором.

Рассветало, но видимость оставалась скверной. Обзор из рубки «Уиппета» и без того был не лучшим, а тут ещё ветер принёс густой дым с восточной стороны. Арнольд предпочитал ориентироваться по звуку — где слышны стрельба и взрывы, там и бой.

— Сэр, — мрачно сказал сержант Карней, пристально глядя в смотровую щель, — у нас на пути должна быть какая-либо ферма? Или маленькая деревня? Вижу несколько полуразрушенных строений...

Арнольд опешил. Он отлично помнил карту: германские позиции находились на пологих высотах, никаких населённых пунктов или уединённых ферм. Неужели заблудились?!

В десятке футов перед «Уиппетом» вздыбилась земля, оглушительно грохнуло, по броне застучали осколки. Артиллерия! И батарея находится прямо возле разбитых домов — видны силуэты солдат, орудия за бруствером!

— Стрелок Риббанс, к пулемёту! — скомандовал лейтенант. — Карней, курс прямо на батарею! Не сворачивать, что бы ни случилось!

Танк вломился в расположение полевой артиллерии, как кабан в камыши. Удивительно, но открывшие огонь немцы не сумели попасть в «Уиппет» ни единого раза, даже не сбили гусеницы. Арнольд и стрелок Риббанс поливали неприятеля пулемётным огнем — на «сухопутном крейсере» было установлено четыре «Гочкиса» создававшие круговую зону обстрела, да только двум членам экипажа постоянно приходилось перебегать от одного пулемёта к другому.

Бой продолжался меньше десяти минут. «Уиппет» на полном ходу снёс с лафетов три пушки из шести, перебил большую часть артиллеристов, остальные успели сбежать.

— Каков курс, сэр? — невозмутимо осведомился мехвод, по традиции применяя военно-морскую терминологию, принятую на «сухопутных крейсерах». Лейтенант взглянул на карманный компас.

— Северо-восток. Я всё-таки надеюсь, что мы сумеем отыскать машины нашего батальона.

К девяти утра стало ясно, что танк основательно заблудился. Пришлось останавливаться для дозаправки: лейтенант Арнольд предпочёл взять с собой немалый запас горючего, канистры крепились на корме, ещё несколько положили на крышу рубки, что являлось нарушением инструкций: при попадании осколка или пули газолин мог воспламениться.

«Уиппет» продолжил путешествие в никуда — рядовой Риббанс и сержант согласились с командиром, что будет лучше постоянно двигаться: во-первых, не станешь лёгкой мишенью, во-вторых, есть шанс или выехать к своим позициями, или хотя бы нанести противнику максимальный урон. Благо патронов к «Гочкисам» предостаточно.

Шугнули немецкий кавалерийский разъезд, двух всадников сняли короткими очередями. Остановились на холмике, Арнольд вышел из танка, чтобы изучить окрестности в бинокль. Вернулся в машину с лучезарной улыбкой:

— Сержант, курс норд-норд-ост, правее пятнадцать градусов! Недалеко, в полумиле, армейские палатки! Много!

— Слушаюсь, сэр!

В лагере резерва 238-го германского пехотного полка царило сущее умиротворение. Дымили полевые кухни, разгружался обоз, офицеры гоняли новобранцев на импровизированном плацу, аккуратно посыпанном песком. Ничто не предвещало надвигающейся катастрофы — немцы знали, что наступление англичан проводится более чем в двадцати километрах южнее, и линию обороны постепенно восстанавливают.

Явление «Уиппета» стало грозой средь ясного неба. Поначалу никто не забеспокоился — услышали звук двигателя, решили, что это или немецкий броневик, или трактор-тягач. Но когда танк въехал на окраину лагеря и открыл шквальный огонь (Арнольд приказал мехводу остановить машину и тоже взяться за пулемёт), эффект от столь наглого вторжения оказался ошеломительным.

Постояв несколько минут, «сухопутный крейсер» двинулся дальше. Выехал на середину лагеря, снеся штабную палатку с вымпелом. Вновь остановился. Англичане начали подавлять слабые очаги сопротивления — немцы вяло постреливали из винтовок, пули от брони отскакивали. Наконец, стрельба стихла — все, кто выжил, предпочли укрыться в перелеске.

— Смотрите, сэр, — сержант приоткрыл кормовой люк и вытянул руку. — Там воздушный шар на тросе! Наблюдатели!

— Съездим в гости, — осклабился лейтенант Арнольд.

Воздушный шар был сбит несколькими очередями из пулемёта, двое немцев, находившихся в корзине, разбились.

В это самое время выжившие офицеры 238-го полка отправили ефрейтора-связника к соседям-артиллеристам. Необходимо было немедленно остановить бесчинства одиночного британского танка, уже несколько часов блуждавшего по тылам.

* * *

«Уиппет» выехал на развилку дорог и замер на месте. Лейтенант Арнольд понимал, что перспектив вернуться к своим не осталось. Топлива мизер, всего три канистры на крыше. Боезапас к пулемётам заканчивается. Придётся или бросать машину и пробираться в расположение британских частей пешком, или героически погибнуть.

— Обоз, — меланхолично сообщил Карней, продолжавший наблюдение. — Шесть повозок, два грузовых авто... Приближаются.

— Атакуем.

В это самое время, подоспевшая германская артиллерия, уже точно знавшая, в каком районе орудует «Уиппет», спешно разворачивала в ближайшей лесополосе заряженные шрапнелью и фугасами пушки на прямую наводку. Лошадей выпрягали из лафетов и уводили в сторону, подоспели две бронемашины.

Несоблюдение правил безопасности сыграло с экипажем лейтенанта Арнольда злую шутку. Близкий разрыв фугаса поразил канистры на крыше, топливо вспыхнуло, потекло с рубки вниз и залилось в смотровые щели. Стало нечем дышать, на Карнее загорелась одежда.

— Наружу! — Скомандовал лейтенант. — Быстрее!

На дороге уныло догорали обозные грузовики.

Танкисты вывалились из «Уиппета», и по ним полоснул залп из карабинов. Сержанта убило на месте, пуля прямо в сердце.

Убедившись, что танк загорелся и пулемёты молчат, немцы остановили огонь. К «Уиппету» подошел гауптман в германском шлеме. За ним следовали несколько солдат. Арнольд встал, помог подняться стрелку Риббансу. Рук не поднял.

— Вы герой, господин офицер, — после долгого молчания сказал немец на хорошем английском языке. — Для меня большая честь взять вас в плен.

— Вы преувеличиваете, сэр, — Арнольд слабо усмехнулся. — Я лишь выполнял свой долг.

* * *

Лейтенант Арнольд вернулся из плена в Англию в 1919 году, он был награждён орденом «За выдающиеся заслуги» (Distinguished Service Order), обычно присваивавшийся офицерам в чине от майора и выше, но в исключительных случаях и младшим офицерам.

Девятичасовой рейд «Музыкальной шкатулки» стал первым в истории примером действий танка в одиночестве, без какого либо прикрытия. В общей сложности немецкие потери составили около 90 человек, несколько артиллерийских орудий, пост наблюдателей, два грузовика и неустановленное число гужевых повозок.

Кроме того, это был первый и судя по всему единственный случай за время Первой мировой войны, когда танк сбил воздушную цель.

В итоге Амьенской операции союзные войска выполнили стоявшую перед ними задачу прорыва германского фронта, и хотя тактический прорыв не был развит в оперативный, это был крупный успех — последний этап Великой войны из позиционного стал манёвренным, и немалую роль в этом сыграла бронетехника.