Репатриация советских военнопленных и остарбайтеров после окончания Второй мировой

По мере освобождения Европы от немецкой оккупации вставал вопрос о возвращении на родину советских военнопленных и гражданского населения, вывезенного на принудительные работы. Историками репатриация советских граждан трактуется по-разному: от обретения Родины до гуманитарного преступления. Обязательная репатриация граждан имела для Советского Союза принципиальное значение. Во-первых, страна остро нуждалась в рабочих руках. Во-вторых, власть подозрительно относилась к западному влиянию на умы и настроения своих граждан и опасалась формирования за рубежом оппозиции. Эти подозрения только усилились с началом холодной войны.

Организация процесса репатриации

24 августа 1944 года Государственный комитет обороны СССР принял постановление «Об организации приема возвращающихся на родину советских граждан, насильно уведенных немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей». 4 октября был назначен уполномоченный Совета народных комиссаров (СНК) СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран. Им стал начальник Главного управления кадров наркомата обороны генерал-полковник Филипп Голиков. 23 октября было создано Управление уполномоченного СНК СССР по делам репатриации. Это ведомство действовало не только на территории СССР: создавались заграничные представительства в 20 странах мира, офицеры по репатриации работали при группах оккупационных войск — как советских, так и союзников.

Первым делом Голиков разослал в Военные советы фронтов директивное письмо о проведении мероприятий по репатриации. Осенью 1944 года при всех фронтах создавались оперативные группы по репатриации (позже Управления по репатриации при Военных советах Центральной группы и Группы советских оккупационных войск в Германии). В составе фронтов действовали сборно-пересыльные пункты (СПП) и лагеря. Фронтовые сборно-пересыльные пункты занимались, в основном, гражданскими лицами, а армейские СПП, учрежденные еще в конце 1941 года, — военнопленными. Все они находились в ведомстве наркомата обороны. В их задачу входило собирать репатриантов, оказывать им медицинскую и материальную помощь, проводить политико-воспитательную работу и отправлять по месту назначения. В мае 1945 года СПП могли вмещать в общей сложности до 1 300 тысяч человек.

Промежуточным местом назначения зачастую были проверочно-фильтрационные пункты НКВД СССР, организованные в августе 1944 года. Всего таких пунктов было 15, и размещались они на пограничной территории Советского Союза. Кроме того, для ускорения процесса проверки в мае 1945 года при каждом сборно-пересыльном пункте создавались проверочно-фильтрационные комиссии из представителей НКВД, контрразведки НКО «Смерш» и НКГБ. Завершать работу с «подозрительным элементом» предписывалось в течение 1—2 месяцев.

По результатам проверки осуществлялась фильтрация репатриантов и их дальнейшее перемещение. Военнообязанные направлялись в Красную Армию, не подлежащие призыву — к месту своего довоенного проживания. Служившие во вражеских воинских формированиях военнопленные отправлялись в проверочно-фильтрационные лагеря НКВД, а лица, работавшие на врага, проверялись органами НКВД-НКГБ или НКО «Смерш» по месту жительства.

Спецконтингентом НКВД становились лица, уличенные в прямом сотрудничестве с оккупантами или в переходе на сторону противника в военное время. Именно их тщательной проверкой занимались в проверочно-фильтрационных лагерях НКВД и исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа. Аресты и суды грозили руководителям и рядовым участникам полиции, «народной милиции», национальных воинских формирований в составе вермахта, добровольно перешедшим на сторону врага военнослужащим Красной Армии, работникам оккупационной администрации, сельским старостам, участникам разведки и карательных органов. Чаще всего после суда их отправляли на спецпоселение на шесть лет, однако в случае совершения тяжких преступлений дело могло закончится расстрелом.

В случае успешного прохождения проверки репатриант направлялся по месту жительства. Такие лица поступали в областные приемно-распределительные пункты, которые находились уже в ведении местных органов власти. Отделы репатриации облисполкомов решали все вопросы, связанные с приемом, учетом, транспортировкой, трудоустройством, материальным обеспечением возвращающихся на родину граждан.

Вот такая разветвленная система репатриации действовала в Советском Союзе. Однако у вопроса возвращения на родину советских граждан был и международный аспект.

Крымская конференция и возвращение домой

Переговоры об обмене освобожденными военнопленными между СССР и его союзниками — США и Великобританией — велись еще до окончания военных действий. Результаты этих переговоров закреплены в соглашениях Крымской конференции, проходившей в Ялте в феврале 1945 года. Было предусмотрено, что на территориях, подконтрольных союзникам, советские военнопленные и остарбайтеры «будут собраны в определенных местах и лагерях, куда советские представители по репатриации будут немедленно допускаться». Кроме того, «для целей внутреннего управления и дисциплины эти советские граждане будут организованы в соединения и группы, которые будут подчинены советским законам».

В американо-советском соглашении указывалось, что «советских граждан надлежит собирать в отдельных центрах (лагерях), сразу же после того как претензия советских представителей по репатриации на их советское гражданство будет признана». Отдельно оговаривалось, что «советские перемещенные лица после их идентификации советскими репатриационными представителями будут репатриированы независимо от их личного желания». Аналогичные соглашения были заключены с Бельгией и Францией.

Основным критерием, по которому западные союзники определяли советское гражданство потенциального репатрианта, было его проживание на территории СССР до 3 сентября 1939 г. в его границах до этой даты. Исходя из этого, принудительной репатриации — по мнению западных стран — не подлежали жители Западной Украины и Западной Беларуси, Прибалтики, а также эмигранты, покинувшие Россию до 1939 года. Советский Союз неоднократно выдвигал претензии по этому вопросу, и союзники были вынуждены идти на некоторые уступки. Например, до апреля 1945 года советская военная миссия в Англии имела право устанавливать гражданскую принадлежность репатриантов по своему усмотрению. Только участившиеся случаи самоубийства среди тех, кому было отказано в праве остаться на Западе, заставили англичан взяться за самостоятельную проверку репатриантов.

Зимой 1944—1945 гг. в немецком плену находилось около 40 тысяч англичан и 75 тысяч американцев. Безусловно, западные страны были обеспокоены судьбой своих соотечественников, имевших все шансы попасть в руки советской военной администрации. Именно этим обстоятельством историки объясняют репатриацию по советскому сценарию. Кроме того, союзники были крайне заинтересованы во вступлении СССР в войну с Японией, поэтому ссориться с Советским Союзом не следовало.

До августа 1945 года морским путем из Англии в СССР было отправлено восемь партий репатриантов, общее их количество составляло более 32 тысяч человек. С территории США поступило около 4 тысяч репатриантов, через сборно-пересыльные пункты во Франции прошло 110—120 тысяч советских граждан.

Считается, что в основном своем объеме репатриация завершилась 1 марта 1946 года. К этому времени из зон действия союзников, включая их оккупационные зоны в Германии и Австрии, в Советский Союз вернулось более 2 350 тысяч человек (1 300 тысяч гражданских лиц и 960 тысяч военнопленных). Из зон действия Красной Армии за границей поступило 1 850 тысяч репатриантов — из них более 1 250 тысяч гражданских. Сюда же следует добавить 1 153 тысячи так называемых «внутренних перемещенных лиц» — военнопленных и остарбайтеров, не покидавших в ходе войны границ СССР. Таким образом, к весне 1946 года Советский Союз вернул 5 353 тысячи своих граждан — такие данные приводит статистика Управления Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации. До 1953 года количество репатриированных советских граждан увеличилось лишь на 230 тысяч человек.

«У тебя лишь один путь — честно выполнять то, что от тебя требует Родина»

Далеко не все советские граждане горели желанием вернуться домой. Кто-то опасался за свою жизнь или не хотел нести ответственность за длительное пребывание за границей, кто-то враждебно относился к советской власти, а кого-то оскорбляла возлагаемая на него «вина» за попадание в плен или на принудительные работы. При этом, как свидетельствуют документы, а также донесения сотрудников НКВД о настроениях в лагерях, подавляющее большинство (около 80%) «восточников» — жителей СССР в границах до 17 сентября 1939 года — возвращались на родину добровольно. Среди «западников» (жители Прибалтики, Западной Украины, Западной Беларуси, Правобережной Молдавии, Северной Буковины) доля добровольцев была значительно ниже.

Существовало несколько вполне законных способов остаться на Западе. Во-первых, можно было доказать свое несоветское гражданство на момент начала Второй мировой войны. Это могло быть гражданство Польши, одной из прибалтийских стран, Румынии или Турции. При определенной ловкости необходимые документы можно было купить.

Во-вторых, можно было избежать попадания в лагерь для перемещенных лиц, нигде не регистрироваться и затаиться в ожидании окончания репатриации. С августа 1947 года таких лиц стали рассматривать как «лиц, проживающих в Германии по собственному волеизъявлению».

В-третьих, можно было выйти замуж за иностранного гражданина либо жениться на иностранке. Правда, этот вариант был не слишком надежным. Распоряжения советских органов по репатриации гласили, что «все девушки и женщины, вышедшие замуж за иностранцев, должны в кратчайший срок явиться на сборные пункты. В интересах их будущего все такие браки должны быть немедленно расторгнуты». Тем не менее, около 16 тысяч советских женщин остались на Западе.

Еще одним своеобразным способом остаться на Западе была запись во французский Иностранный легион. Однако и тут надо было скрывать свое гражданство, потому что официально советских граждан в Легион не принимали. Защита со стороны какой-либо неправительственной общественной организации также давала шанс избежать репатриации — особенно если эта организация сотрудничала с ЮНРРА (Администрацией ООН по оказанию помощи и восстановлению) или пришедшей ей на смену ИРО (Международной организацией по делам беженцев). Однако большинство советских граждан отправлялось на сборно-пересыльные пункты.

Органы репатриации тоже не сидели сложа руки, а вели активную агитацию за возвращение в Советский Союз. Повсеместно создавались агитационные пункты, имевшие в своем распоряжении радиоприемники, кинопередвижки, библиотеки, газетные витрины. В железнодорожных составах, следовавших на восток, а также на станциях проводились беседы, лекции, чтение газет и брошюр. На приемных пунктах на территории СССР выступали коллективы художественной самодеятельности, читались доклады и демонстрировались кинофильмы. Всю эту деятельность регулировало Постановление ЦК ВКП(б) 1945 г. «Об организации политико-воспитательной работы с репатриированными советскими гражданами».

Листовки и брошюры («Домой на родину!», «Родина знает о твоих муках», «Твой долг перед Родиной» и другие) издавались многотысячными тиражами. Газеты для репатриантов — «За честь Родины», «Родина зовет», «Вести с родной земли» — также были призваны убедить советских граждан вернуться домой. Наконец, в Берлине действовала радиостанция «Волга-2», которая транслировала передачи с рассказами уже репатриированных граждан о жизни дома и разоблачала агентов, «ведущих клеветническую пропаганду в лагерях перемещенных лиц за невозвращение на Родину». Советские лозунги «Родина простила вас! Родина вас ждет!» некоторые репатрианты переиначивали — «Родина ждет вас, сволочи!».

«Среди этих людей есть и подлецы, но мы не очень строго будем с ними обращаться»

Что же ждало репатриантов на родине? Мнения исследователей расходятся: одни твердят о сплошных репрессиях и расстрелах («люди убивали себя и друг друга, только бы не попасть в руки советских карательных органов, которые иногда расстреливали свои жертвы уже в процессе депортации»), другие считают, что отправка репатриантов в исправительно-трудовые лагеря и на спецпоселение выглядела довольно гуманно по сравнению с расстрелом предателей и дезертиров.

Официально было объявлено, что на вернувшихся военнопленных и остарбайтеров распространяются все гражданские права, трудовое законодательство и социальное страхование. Однако на практике часто возникали проблемы с трудоустройством на должность выше колхозного конюха, с поступлением в учебные заведения, при приеме в партию и комсомол. Бывшие работницы-«остовки» вспоминали, что «были затруднения с работой и очень большие», «мне просто не дали справку, то есть разрешение на поступление», «через каждые три месяца надо было проходить перепроверку, паспорта нам не давали», «помню, что очень боялись всех, особенно наших — насиловали многих». Многие упоминают оскорбления, презрение со стороны односельчан и чиновников.

Освобождаемые из немецкого плена военнослужащие и гражданские лица призывного возраста направлялись в запасные воинские части, где из них готовили пополнение для действующей армии. К концу 1946 года в Красную Армию и запасные части было передано более 1 200 тысяч человек. По истечении службы в действующей армии многие репатрианты зачислялись в так называемые «постоянные кадры промышленности». Они были заняты на различных инженерных работах, на предприятиях угольной и металлургической промышленности, на лесозаготовках. Перевозили людей к месту работы в спецэшелонах и под конвоем войск НКВД. Там репатриантов ставили на оперативный учет по месту работы, а после демобилизации по возрасту не отправляли домой, а закрепляли за предприятиями и стройками, где они трудились.

7 июля 1945 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией». Этот документ освобождал от ответственности за воинские преступления по 193-й статье УК РСФСР (побег, неисполнение приказа, нарушение правил караульной службы и др.), которые в военное время влекли за собой высшую меру наказания. Вместо этого многие офицеры направлялись на 6-летнее спецпоселение по статье 58, будучи обвиненными в шпионаже и антисоветских заговорах. В годы войны из подозреваемых в пособничестве оккупантам формировались штрафные батальоны (офицеры) и роты (рядовые), которые действовали на передовой линии наступающей Красной Армии. После победы уцелевших вновь отправляли в фильтрационные лагеря НКВД «для более тщательной проверки и установления категории».

Начало реабилитации было положено лишь в июне 1956 года, когда вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей».