Роберт Гвискар: как нищий наемник стал великим завоевателем и почти императором

Роберт Отвиль — настоящее имя человека, вошедшего в историю под прозвищем Гвискар (Guiscard). Означало оно «хитроумный» и так подходило этому лису в людском обличье, что закрепилось за ним до конца жизни.

Его прозвали Гвискар, ибо в лукавстве не могли сравниться с ним ни мудрый Цицерон, ни хитрый Улисс.

Вильгельм из Апулии

Нашествие варваров на сытые земли

Роберт Отвиль родился в 1016 году в семье мелкого нормандского барона Танкреда Отвиля. Правитель этот был столь незначительным, что сыновей у него было больше, чем людей в дружине, — двенадцать против десяти, и удостоить детей землями он не мог при всём желании. Но им досталось кое-что другое — фантастическая воля к власти, амбициозность и нечеловеческая упёртость.

Путь династии Отвилей начался с того, что Танкред предложил сыновьям поискать счастья в Южной Италии. Лучшего совета нельзя было и представить. Особенно для шестого сына, Роберта, которому в наследство достались меч, щит и огромный рост папаши.

Тут стоит пояснить: Южная Италия XI века была чем-то вроде Нового Света в XVI веке. Эта земля, раздираемая войнами и бунтами, манила авантюристов со всей Европы. Юг Аппенин принадлежал враждующим лангобардским графам и одряхлевшей Византии. К северу располагались папские земли, а Сицилия и вовсе была под властью арабов. Договоры нарушались, мир оборачивался войной всех против всех — настоящий дипломатический апокалипсис.

И тут на арену выходит новая сила — нормандцы. Потомки викингов, живущие на северо-западе Франции, однажды уже захватили себе земли силой и наглостью. Нормандия напоминала, что смелость и меч могут превратить безземельного воина в аристократа.

Впервые в Южной Италии они очутились как паломники к святым местам, но их тут же затянуло в водоворот гражданских войн. Находясь в гостях у князя небольшого государства Салерно, они столкнулись с немыслимой, по их мнению, картиной: на столицу напали сарацинские пираты, и жители покорно начали собирать дань, чтобы откупиться. Паломники напали на превосходящие силы пиратов и, к изумлению местных, перебили их.

Примерно в то же время нормандцы встретили бывшего лангобардского правителя Мелуса, который потерял свой феод в войнах с Византией. Вдохновлённый мужеством нормандцев, он пригласил их в Южную Италию как наёмников. Мелус обещал северянам щед-рую награду за освобождение страны от греков. Но блондины со взрывным характером, быстро убедившись в рыхлости здешних мужчин, понесли домой весть, что плодородный юг Италии только и ждёт, чтобы его захватили.

Как Гвискар начал путь в политику с грабежа монастырей

Монета с изображением Роберта Гвискара

Вскоре нормандцы обзавелись в Италии собственными землями и базами. Пригласившие их лангобарды поняли, какую ошибку совершили: нормандцы грабили так, что сарацины на их фоне казались безобидными, и запросто меняли хозяев. Вскоре часть из них уже служила врагам лангобардов, византийцам. Часто на поле боя северяне дрались сразу за обе стороны. А менталитет вчерашних викингов позволял без стеснения жечь церкви и убивать монахов. Паломники вернулись ограбить святые места, где сами недавно молились.

Когда в 1046 году в Италии появился Роберт Гвискар, часть его буйных братьев уже неплохо устроилась в тёплом климате. Они беспардонно выгнали слабых феодалов с их собственных земель, и поток нормандских авантюристов постоянно пополнял население таких анклавов. Вторжение едва началось, но Южная Италия была обречена.

Этот Роберт был нормандец по происхождению, незнатного рода и тиранического темперамента, наделённый лукавым и острым умом, храбрый в битве, искусный в умении отнимать богатство и собственность у магнатов и очень целеустремлённый, ибо он никогда не допускал, чтобы обстоятельства помешали ему исполнить своё желание.

Ростом он превосходил самых высоких людей, лицо его было румяное, волосы льняные, его глаза сверкали огнём; он был широк в плечах и в кости, плотного сложения там, где от природы это необходимо, и отточенно изящен там, где крепость сложения менее нужна. Этот человек был удивительно гармонично сложен с ног до головы…

Столь щедро одарённый фортуной, телесно и духовно, он от природы неукротим и не подчиняется никому на свете. Считается, что могучие натуры всегда таковы, даже если происхождение их не слишком благородно.

Так Роберта описывала в «Алексиаде» Анна Комнина, дочь императора Алексея I Комнина, который чудом спас Византию от армии Гвискара и, похоже, уважал этого врага. Но в 1046 году Роберт был лишь очередным голодранцем, приплывшим искать удачи на сытом юге. Он поступил на службу к своему сводному брату Дрого, который поручил ему охрану форта Скрибла — никому не нужной малярийной дыры.

Заскучавший Роберт занялся излюбленным делом нормандца — грабежом соседей. Именно в форте Скрибла он получил прозвище Гвискар, показав себя хитроумным и циничным. Так, он ограбил местный монастырь, используя старый викингский трюк — попросил отпеть павшего товарища и прошёл в обитель с отрядом воинов. Оружие, по правилам, они оставили снаружи, но «покойник» оказался живым и по сигналу выскочил из гроба, где было спрятаны мечи. Монахов перерезали, а их сокровища забрали.

Как нормандцы превратились из разбойников в аристократов

Хаос итальянской политики захватил и Святой Престол. Ни до, ни после папство не испытывало такого упадка, как в середине XI века. Чуть ли не каждый новый папа тут же обретал антипапу, с которым они воевали как обычные средневековые бароны, попутно отлучая друг друга от церкви.

Так продолжалось, пока на престол не взошёл Лев IX. Этот деятельный папа не избежал смуты, но провёл реформы, которые помогли церкви справиться с тёмными временами. Но он же стал причиной взлёта нормандцев и их самым неудачливым врагом. Северяне, разоряющие монастыри и грабящие паломников, — это одно, с этим Святой Престол ещё мог смириться. Но северяне, лезущие в политику и позарившиеся на владения папы, княжество Беневенто, — это уже слишком.

Лев IX происходил из императорской семьи и в юности отличился в боях. Он был прекрасным тактиком (хотя и посредственным стратегом). Ему удалось собрать коалицию, куда вошли мелкие княжества центральной Италии и Византия. Но и превосходящими силами справиться с пришельцами не удалось. Войска встретились 18 июня 1053 года у городка Чивитате. Армия нормандцев составляла едва ли три тысячи человек. У папы было вдвое больше, и это ещё византийцы не успели подойти вовремя.

Гвискар проявил себя в этой битве блестяще:

Но всё же копьё в левой длани сжимал он, меч — в правой, как ярая молния быстрый, Разил наступающих недругов справа и слева. Трижды он падал с коня, трижды вновь поднимал ногу в стремя.

Вильгельм из Апулии

Нормандцы победили благодаря отчаянию и, как ни странно, царившему в их рядах голоду, который заставил ввязаться в безрассудную битву. Но главным их оружием была дисциплина. И итальянцы, и византийцы, и сарацины сбегали с поля боя, если атака не имела успеха. Северяне же держали строй и не отступали до последнего. В итоге Лев IX был пленён, но обошлись с ним вежливо — он нужен был живым.

Вместо того чтобы убить его или вернуть в Рим за выкуп, нормандцы внезапно присягнули папе и провозгласили себя его вассалами. Все их владения, захваченные у местных, в одночасье стали легитимными, а разбойники превратились в уважаемых аристократов. Но куда важнее, что теперь с нормандцами считались как с повелителями Южной Италии. Преемник Льва IX, папа Николай II, позже провозгласил Роберта правителем Сицилии. Правда, её ещё предстояло отвоевать у сарацин. Однако начало Сицилийскому королевству, величайшему из наследий Гвискара, было положено.

Как княжна стала валькирией Роберта Гвискара

Папа Римский возводит Гвискара в ранг герцога

Сперва Гвискару пришлось срочно решать вопрос с населением захваченных графств. Отправиться на завоевание Сицилии означало получить в тылу восстания и нападения соседей-лангобардов. Роберт разобрался с проблемой в характерной для него манере. Он пошёл на авантюру — на сей раз не военную, а брачную.

Став герцогом Апулии, он обнаружил, что его брак с первой женой, Альберадой, по местным законам недействителен. Роберт тут же объявил себя холостяком и женился второй раз на Сишельгаите, сестре князя Салерно. Салерно оставалось последним лангобардским государством на Юге Италии, и союз с ним Роберту был крайне полезен. Но Сишельгаита вошла в историю не как удачная пассия, а как неистовая в бою амазонка.

Перед нами реальная историческая фигура, максимально близко стоящая к валькирии. Женщина могучего сложения и колоссальной физической силы, она оказалась прекрасной женой для Роберта и со дня свадьбы до его смерти всегда была рядом с ним, в том числе и в битвах, которые доставляли ей истинное удовольствие… Когда Сишельгаита неслась в битву с длинными волосами, струящимися из-под шлема, оглушая нормандских воинов своими боевыми кличами или проклятиями, она, должно быть, выглядела как истинная дочь Водена, достойная занять место рядом с Кримхильдой или самой Брунгильдой.

Джон Норвич «Нормандцы в Сицилии»

Более подходящую боевую подругу для Гвискара нельзя и вообразить. Увы, Сишельгаита не дала Роберту достойного потомства. Дети от неё не обладали и долей смелости и находчивости Гвискара. Зато сын отвергнутой Альберады, вошедший в историю как Боэмунд I, стал одним из организаторов Первого крестового похода и первым князем Антиохии. Ему явно передались лучшие отцовские качества.

Крестовый поход на Сицилию: война длиной тридцать лет

Гвискар уже обладал графским титулом, но его действиям пока не хватало размаха. И ему снова повезло: скончался его брат Онфруа. Нормандцы, смутно помнившие тинги предков-викингов, избрали Роберта правителем по праву самого сильного и бесстрашного. А в 1059 году он получил от папы титул короля Сицилии. Проблема была в том, что фактически остров принадлежал арабам, и его предстояло захватить. Папская грамота возводила войну за новые земли в ранг крестовых походов — каждому, кто приходил на помощь Гвискару, автоматически отпускались грехи. Нормандцы из варваров и грабителей вдруг превратились в ревностных вассалов папы и так переусердствовали, насаждая латинские обычаи среди греков, что спровоцировали раскол христианской церкви на католическую и православную.

Но перед тем, как отправиться на захват Сицилии, северяне получили ещё один полезный навык. Во время осады одного из последних бастионов византийцев, крепости Реджо, они обучились строительству осадных машин. Тут в истории Гвискара появляется важный персонаж — его младший брат Рожер. Такой же бесстрашный и амбициозный, он станет ещё одним великим Отвилем, едва не затмив Роберта. Именно его потомки будут королями Сицилии и Южной Италии. Но в 1060-м Рожер был просто подопечным Роберта, ответственным за метательные орудия. И при осаде Реджо он блестяще себя проявил.

А в 1061 году случились две вещи, которые убедили Гвискара в том, что завоевания Сицилии от него добивается Господь. Во-первых, стало ясно, что нормандцы не могут жить без битв. Как только закончились войны, в их рядах начались брожения. Северянам нужна была великая идея, иначе из подданных они превращались в угрозу. Во-вторых, один из эмиров Сицилии, Ибн ат-Тимнах, лично прибыл ко двору Гвискара просить его о помощи. В награду за уничтожение других эмиров он предложил владение всей Сицилией.

Завоевание этого по-восточному изобильного и полного сокровищ острова оказалось одной из самых ярких страниц в истории нормандцев, наравне с завоеванием Англии. Но ни Роберт, ни Рожер не ожидали, что война займёт 31 год. Сарацины оказались крепче, чем греки и лангобарды, и в религиозном фанатизме им не уступали.

Поначалу для нормандцев всё складывалось отлично. Первый же десант Роберта и Рожера обернулся успехом. Сарацины, зная о нападении, переборщили с обороной: выставили войска и флот так, чтобы дать сражение под стенами Мессины. Нормандцы просто обошли противника и вошли в пустой неохраняемый город с тыла.

Всего на Сицилии высадилось две тысячи нормандских воинов — немного даже по меркам XI века. А после ряда боёв и вынужденного отплытия Гвискара (в Апулии вспыхнули бунты) под началом Рожера осталось всего семьсот человек. Но и эта горстка умудрялась раз за разом побеждать одну из богатейших стран Средиземноморья.

Особенно нормандцы отличились в битвах при Энне, Мисилмери и Черами. Несколько сотен воинов Гвискара и Рожера побеждали тысячные армии. Сейчас секрет очевиден — они были дисциплинированны и держали строй. Но в те времена средневековые воины и командиры видели секрет победы в личной доблести и удаче, и эта вера застила им глаза.

Быстро продвинуться в Сицилии Рожеру и Роберту помогла и поддержка местных христиан. Северная и восточная части острова были населены греками, которые поначалу встречали нормандцев как освободителей. Но вскоре поняли, что новые хозяева куда жаднее и агрессивнее старых. Приветливость местных обернулась изменой, апогеем которой стало восстание в городе Тройне. Местное население взбунтовалось и при поддержке сарацин попыталось вырезать нормандцев, взяв их врасплох.

Рожер сумел наладить оборону: приказал построить баррикады и оборонять оставшуюся часть города. Держать оборону пришлось много месяцев, да ещё и во время нетипично холодной для этих мест зимы. Много нормандцев погибли от холода и голода, а всех боевых лошадей пришлось съесть.

По иронии, победить сарацин удалось благодаря их любви к спиртному, осуждаемой их же пророком. В одну из морозных ночей они так напились, что нормандцы за ночь перерезали весь гарнизон. Ни о каком взаимном доверии между местными и пришлыми христианами после бунта уже не приходилось мечтать.

В стане нормандцев, которые побеждали сарацин за счёт единства и дисциплины, тоже возник раскол. Рожер и Гвискар начали конфликтовать, мелочно споря из-за каждого захваченного города. Дошло до открытого столкновения, которое, впрочем, забавно разрешилось.

Роберт осадил Рожера, засевшего в городе Милето, но допустил потрясающую глупость. Он переоделся в простого горожанина, пытаясь лично связаться со своим шпионом. Местные раскусили его и поначалу хотели растерзать, но, поразмыслив, отправили за Рожером. Младший Отвиль мог обойтись с братом как с военнопленным и даже военным преступником. К удивлению горожан, братья обнялись и решили прекратить ссору. Братоубийственная война обернулась водевилем с переодеваниями.

В этой истории раскрывается характер братьев: вспыльчивые, готовые к безумным авантюрам, но отходчивые, они были похожи на лучших друзей, которые часто ссорятся, но стоят друг за друга горой.

Помирившиеся братья пустились в новое приключение. Они решили одним махом захватить сицилийскую столицу Палермо. Поход провалился по двум причинам: комичной и стратегической. Комичная состояла в том, что войска нормандцев разбили лагерь прямо на гнёздах тарантулов, и те сражались куда злее сарацин:

Эта таранта — червь, имеющий вид паука, но обладающий жестоким и ядовитым жалом; те, на кого он нападёт, мгновенно наполняются ядовитыми газами. Их страдания продолжаются до тех пор, пока газы, которых они не могут далее вмещать, не выходят шумно и неделикатно из их задов, так что, если только не применить горячий компресс или более сильное согревающее средство сразу же, говорят, что самая их жизнь оказывается в опасности.

Гоффредо Малатерра, автор «Деяний Рожера, графа Калабрии и Сицилии, и герцога Роберта Гвискара, его брата»

Стратегическая причина заключалась в том, что нормандцы пришли на осаду порта без флота, так что Палермо мог держаться хоть до второго пришествия. Иронично, что нормандцы, потомки викингов, позабыли о морских корнях.

Гвискар ошибку усвоил и построил грандиозный флот, который разом превратил нормандцев в главную морскую нацию Средиземноморья. Генеральной репетицией перед вторым — уже успешным — походом на Палермо стала осада последнего бастиона Византии в Италии, крепости Бари. Византийцы считали, что варвары не смогут захватить город, и издевались над Робертом и его войсками — пускали солнечные зайчики со стен с помощью золотых сокровищ, выкрикивали оскорбления и советы, куда Гвискару стоит поцеловать их императора.

Но когда в гавань пришёл флот нормандцев, стало ясно, что северяне не уступают императору и его армии. Осадные машины Гвискара раз за разом сжигали, а он снова их отстраивал. Греки подослали убийцу, который метнул в Роберта отравленное копьё, но тот увернулся. В отместку Гвискар также решил действовать «не по правилам» и организовал в Бари тайный штаб влияния, раздавая еду нищим и ведя антивизантийскую пропаганду.

Когда город пал, Гвискар проявил себя с самой, по мнению греков, неожиданной стороны: помиловал горожан, запретил грабежи и не стал мстить за оскорбления. В осаде Бари Роберт показал свои наиболее яркие черты: хитрец, авантюрист, смельчак, командир, флотоводец; упорный и даже упёртый воин и великодушный для того времени правитель.

После такой репетиции Палермо был обречён. Сарацины, ещё недавно лучшие пираты Средиземноморья, с удивлением обнаружили, что их флот разбит сухопутными варварами, а воины Гвискара в ярости страшнее гвардейцев эмира.

Нормандцы, без преувеличения, заполучили один из прекраснейших городов мира. Палермо, где жило больше 250 000 тысяч человек, был важным культурным центром. Здесь хранились останки Аристотеля, работала, возможно, первая в Европе бумажная фабрика. Мегаполис мог похвастать тремя сотнями мечетей и богатствами, о каких скандинавы даже не мечтали. Именно Палермо они сделали столицей своего королевства.

Как Гвискар сжёг Рим и едва не стал императором Византии

К концу жизни Роберт почувствовал такую власть, что видел себя не иначе как ровней императорам и папам, и был недалёк от истины. Последние десятилетия правления герцога-разбойника показали, что величайшие люди Европы предпочитают либо бежать от него, либо становиться его союзниками.

В 1074 году Гвискар бросил вызов Святому Престолу и напал на герцогство Беневенто, принадлежавшее папе Григорию VII. Наместник Бога оскорбился и отлучил Отвиля от церкви. Когда то же самое он провернул с германским императором Генрихом IV, тот униженно, босым и на коленях, просил прощения. А Гвискар не подал виду. Спустя четыре года Папа отлучил его повторно, на всякий случай, но и это не вызвало у Роберта никакой реакции.

Тогда Григорий VII сменил тактику и напомнил, что законность власти нормандцев держится на договоре со Святым Престолом после битвы при Чивитате. Роберт, рассмотрев ситуацию под таким углом, смирил амбиции и помог папе в трудный час.

В 1084-м году народ Рима при поддержке всё того же императора Генриха IV сверг папу. Григорий оказался не у дел, его заменил марио-неточный антипапа Климент. Но Гвискар пришёл на помощь ещё недавно отлучавшему его Григорию с таким рвением и такой большой армией, что император бросил Рим и отбыл обратно на север. Вечный город был у ног Роберта. Нормандцы, считающие римлян предателями, а себя — поборниками истинного папы, учинили в городе такие разрушения, каких тот не помнил со времён вандалов. Рим был сожжён дотла. Но восстановленный на престоле таким варварским способом папа считал, что народ, предавший его, получил по заслугам.

Незадолго до разгрома первого Рима Гвискар задумал захват Рима второго, Константинополя. Последняя — и самая смелая — авантюра нормандца началась с того, что император Михаил, чья страна изнемогала от набегов турок, предложил Роберту союз. Дочь Отвиля и сын византийского монарха должны были пожениться, но не успели. Михаила свергли, а гвискарова дочь оказалась в заточении в монастыре.

Под предлогом спасения дочери Роберт вторгся в Византию. И то, что там снова произошёл переворот и к власти пришли союзники Михаила, его не остановило. Он снова столкнулся с привычной проблемой: нормандцы неспособны жить в мире. Отсутствие войн и великих свершений тяготило их, делая опасной силой. И Роберт дал своим людям новую цель: обеспечить нормандской династии императорский трон.

Поход на Византию оказался и изматывающим, и победоносным. Войска нормандцев и греков встретились при Дураццо, и византийская армия во главе с императором Алексеем Комнином проиграла битву. Алексей бежал с поля, раненный в голову. Казалось, взятие Константинополя — вопрос времени.

Но тут присутствие Гвискара срочно потребовалось в Италии: его помощи ждал папа Григорий VII. Чем всё кончилось, мы уже знаем, — Рим был сожжён, а император Священной Римской империи бежал. Разобравшись с двумя важнейшими правителями Европы, Отвиль принялся за третьего, то есть императора Византии. Однако, вернувшись в Грецию, Роберт обнаружил свои войска в плачевном состоянии: эпидемия тифа косила нормандцев тысячами.

Жизнь Роберта Отвиля была полна непредвиденных поворотов. В этом он остался верен себе до конца. В 1085 году на острове Кефалиния 69-летний Гвискар, которого боялись и уважали императоры, неожиданно скончался от тифа. В самом зените славы, когда его, казалось, ждало величайшее приключение.

* * *

История сохранила эпитафию, украшавшую надгробие Роберта Гвискара, и сложно представить более подходящие слова:

Здесь лежит Гвискар, ужас мира, его руками тот, кого германцы, лигурийцы и даже сами римляне называли королём, был изгнан из Города. От его гнева ни парфяне, ни арабы, ни даже войско македонцев не спасли Алексея, которому оставалось только обратиться в бегство, но венецианцам не помогли ни бегство, ни защита океана.