«Штурмовая торпеда» Маттеи: разработка французского изобретателя, которая оказалась «очень скверным орудием войны»

Гирлянда из петард как идея для стартапа

Пехота идёт в атаку, успешно прорвав первую линию полевых укреплений неприятеля при содействии артиллерии. Но

«неожиданно натыкается на хорошо скрытое и обстреливаемое проволочное препятствие. Артиллерия не скоро может подойти, чтобы разрушить препятствие, и пехота, вместо того чтобы, пользуясь деморализацией противника, выгнать одним ударом из второй и третьей линии укреплений, принуждена остановиться перед препятствием и находясь почти всегда на виду у противника, нести большие потери».

Это цитата из документа 1916 года на русском, но ситуация была обыденной для войск и противников, и союзников России.

Русская разведка перехватывала сведения о работе немецких инженеров над транспортёрами подрывных зарядов — прообразами танкеток Borgward B IV.

«По имеющимся сведениям, немцы предполагают применять для разрушения неприятельских проволочных заграждений и окопов — малые автомобили, типа английских «Tanks», которые будучи наполнены взрывчатым или удушливым веществом, направляются в сторону неприятеля, без экипажа. Взрыв должен происходить по часовому механизму», —

гласил отчёт одного из военных агентов. Французы тоже работали над своими прототипами «наземных торпед». Добраться до заграждений и тем, и другим мешала бы сильно пересечённая местность на фронте. Однако если для той же тележки со взрывчаткой нет подходящей дороги, — рассудил лейтенант французской армии Маттеи, — значит, такую дорогу нужно проложить, сделав её подвесной.

Само по себе решение не было принципиально новым, но простота логики автора подкупала. По большому счёту всё, что требовалось сделать — это забросить к неприятелю трос с якорем. Для этого нужна лишь винтовка «Лебель», имевшаяся у каждого солдата. Пуля вышибает якорь, в полёте трос легко разматывается благодаря специальной намотке. Дополнительно потребуется разве что лишь особый прицел для определения необходимого угла наклона винтовки.

«Размер якоря, раздвиг и форма его ног позволяет ему зацепиться только за проволоку, всякий сучек или какое-либо временное препятствие под влиянием натяжения солдатами троса будет переломлён или же с него соскользнёт якорь, таким образом только проволока удержит якорь», —

гласило описание устройства (в переводе на русский, выполненном тогда же). И если он надёжно зацепился, то полдела в шляпе. По тросу запускают особый конус, позволяющий миновать небольшие встречные препятствия и заодно служащий футляром для мелинита. За ним следует «двигатель» — остроумный механизм из двух катушек, соединённых цепной передачей. На одну из них намотан тросик, и её ведущая зубчатка вдвое меньше таковой у другой катушки: два полных оборота первой катушки — один оборот второй. Последняя крепится к концу троса с заброшенным на заграждения якорем, и оператор тянет за тросик на первой катушке. Они начинают вращаться, а вся машинерия — двигаться по тросу к неприятельской проволоке.

Для её наиболее эффективного подрыва Маттеи предложил составить из 30 петард подобие гирлянды — «иначе сказать, должна быть непрерывная гибкая линия». Каждая петарда находится в отдельном железном футляре, а последняя по счёту снабжена ударным приспособлением. Для того, чтобы ударник сработал, нужно дёрнуть за верёвочку, разматывающуюся по мере удаления мины. Общая масса установки такова, что для её переноски и применения потребуется девять, вкупе с унтер-офицером — десять человек.

Лейтенант Маттеи предлагал установки нескольких типов с дистанцией действия от 70 до 250 м. Четыре опытных образца первого вида Военное министерство Третьей республики заказало предприятию «Соттер-Арле» (Sautter-Harlé) в мае 1915 года.

Испытания в Исси-ле-Мулино прошли как будто бы успешно. Детище лейтенанта Маттеи позволяло проделывать в проволочных заграждениях бреши шириной до 10 м. Подготовка на позиции занимала около десятка минут. Военные специалисты находили аппарат многообещающим. Видимо, под впечатлением от их докладов генерал Жозеф Жоффр направил министру запрос на постройку сразу 3000 «штурмовых торпед» лейтенанта Маттеи.

3-е (оперативное) бюро французской Главной квартиры (G.Q.G) посчитало, что команды для применения новых аппаратов следует комплектовать из числа инженеров, а не пехоты. Распределять их планировалось из расчёта: 10 устройств в дивизионном инженерном парке и 20 — в армейском.

К концу апреля 1916 года производство установок лейтенанта Маттеи уже шло вовсю. Первые экземпляры поступили в войска в начале июля, а завершить поставки планировалось осенью того же года. Военное министерство возлагало большие надежды на новый аппарат. В Шамплане был открыт учебный центр для подготовки операторов нового аппарата. Занятия там начались 20 ноября.

Испытания непосредственно на фронте планировалось провести на отдельных участках фронтов 2-й, 4-й и 8-й армий. Отчёты о результатах лейтенант Маттеи сводил воедино, и они оказались…

Что-то пошло не так

Нет, первые сообщения были в основном положительными, но всё же не идеальными. На каждые несколько примеров успешного прорыва с захватом пленных приходился и один досадный: то заряд не взорвался, то даже не добрался до цели, поскольку тяговый канат оказался повреждён. На одном из участков фронта 2-й армии попытка применить «штурмовую торпеду» лейтенанта Маттеи демаскировала позицию и навлекла на французов шквальный артиллерийский огонь. И таких примеров становилось чем дальше, тем больше.

В своём отчёте Маттеи признавал, что арифметика по итогам испытаний оказалась не в его пользу: в трёх случаях из пяти его устройство давало сбой. Вдобавок оно оказалось шумным. Вместе с тем лейтенант пытался дать своему детищу шанс. Можно же использовать его на сколь-нибудь тихих и не слишком насыщенных немецкой артиллерией участках фронта! Да и перезапускать производство нет нужды — наличного количества систем вполне довольно.

А затем, в марте 1917 года, изобретатель провёл отдельную демонстрацию своей установки, но не для военных, а для членов правительства и сенаторов. Было это его собственной инициативой или нет, неизвестно. Возможно, целью показа было лоббирование аппарата Маттеи во власть предержащих кругах. На деле же вопрос о взломщике проволочных заграждений, ставший из сугубо военного ещё и политическим, уже нельзя было замять.

В декабре 1917 года 3-е бюро французской Главной квартиры подвело итоги всего начинания, обобщив имеющиеся о нём сведения. Аппараты лейтенанта Маттеи использовалась весьма ограниченно, и лишь редкие попытки применить их увенчались успехом. Будучи сравнительно компактными, они тем не менее загромождали дивизионные и армейские инженерные парки, да ещё и сковывали большой запас взрывчатки — в общей сложности свыше 80 т мелинита. Все находящиеся в действующей армии экземпляры устройств было признано необходимым возвратить в тыл.

В январе 1918 года председатель подкомиссии по вооружениям бюджетной комиссии Палаты депутатов попытался внушить министру вооружений Луи Лушеру, что решение боевых задач наподобие прорыва проволочных заграждений следует переложить с людей на механику всюду, где это возможно. Следовательно, дальнейшее внедрение установок лейтенанта Маттеи целесообразно. К середине четвёртого года тяжелейшей войны, обескровливающей Францию, с таким посылом было сложно поспорить. Однако G.Q.G. весьма раздражённо отреагировала на попытку вернуть вопрос об аппаратах Маттеи на повестку дня, напомнив об уже потраченных впустую 8–9 млн франков (заказ на 3000 установок, стоимость одной колебалась от 2800 до 3000 франков) и драгоценном времени:

«Это устройство никогда не будет чем-то большим, чем очень скверным орудием войны (…) Ему недостаточно быть изобретательным для включения в обычный солдатский обиход. Также необходимо, чтобы его использование было достаточно частым (…) Затея Маттеи — жалкое военное начинание».

Лейтенант Маттеи предлагал и некие другие свои разработки, но все они были категорически отвергнуты. Рассказ о нём и его аппарате можно было бы завершить, однако он станет неполным без ещё одного сюжета.

Описание придуманного молодым французским офицером устройства неспроста перевели на русский ещё осенью 1916 года — ведь его предложили закупить для нужд Русской императорской армии. Старший инженерный приёмщик Главного военно-технического управления полковник К.А. Антонов докладывал в Петроград:

«Присутствуя на опытах, я убедился, что этот прибор безусловно полезен, на основании чего заказал два таких прибора (не заряженных) и отправляю на Архангельск».

Фирма «Соттер-Арле» была готова командировать в Россию своего специалиста. Те же дельцы соглашались принять заказ на аппараты лейтенанта Маттеи с дистанцией действия 150 м (1000 комплектов по цене 10 485 франков за комплект), 250-метровые ручные (200 комплектов по 23 500 франков каждый) и ещё две сотни 250-метровых электрических по 25 000 франков. Можно не сомневаться, что будь такая сделка заключена, фирма-подрядчик заработала бы на ней баснословные барыши. Покрыла ли бы французская казна понесенные ею убытки — это уже другой вопрос. Так или иначе, каких-либо данных о применении «штурмовых торпед» лейтенанта Маттеи в Русской армии нет.