Советские разведчики против берсальеров возле украинской Горловки

1941 год стал суровым испытанием для войсковой разведки Красной армии. Начало Великой Отечественной войны показало её неготовность к выполнению задач, которые ставило командование. Особенно это касалось захвата пленных и вражеских документов, являвшихся важным источником сведений о противнике. Увы, многие акции советских разведчиков в начале войны завершались провалом. Многие, но не все. Среди череды неудачных разведпоисков выделяются случаи со счастливым финалом, когда командование всё-таки получало языка. Хорошим примером являются действия разведчиков 12-й армии в сентябре-октябре 1941 года. Был среди них и поиск, проведённый 360-м стрелковым полком в районе Горловки на Донбассе в ночь на 26 октября. Бойцы из роты лейтенанта Александра Спасского не только разгромили подразделения 3-го полка итальянских берсальеров и взяли пленных, но и сорвали наступление противника.

«Пленных мы берём очень редко и мало…»»

Как свидетельствуют советские военные документы 1941–1942 годов, военачальники различного ранга обрушивали лавину критики по поводу неумелых действий разведки. Доставалось от них и штабам частей и соединений, отвечавшим за постановку задач разведподразделениям и контролировавшим их выполнение. К примеру, 29 августа 1941 года штаб воевавшей на Южном фронте 9-й армии издал приказ, требовавший перестроить разведслужбу в дивизиях. По мнению начштаба армии генерала Бодина, штабы дивизий не вели тщательной и ежедневной разведки противника. В результате она организовывалась только по указанию штаарма, а порой и под его давлением. В дивизиях пренебрегали пленными как основным источником информации о противнике: их либо не брали, либо уничтожали без всяких оснований.

«Так, штабом 30 дивизии в ночь на 29.8 была организована разведка противоположного берега. В ран-не пос. Полуденный (…) были захвачены два солдата немецкой армии принадлежавших 96 пп 46 пд и вместо того, чтобы опросить пленных направить в штаб армии их уничтожили без всяких на то оснований. Этот безобразный факт свидетельствует о непонимании и не желании установить строгую, стройную систему изучения противника и создаёт у немецких солдат боязнь сдачи в плен и перехода на нашу сторону».

Примеров безответственного отношения к разведке в первые месяцы войны можно привести много, и даже по прошествии времени оно не всегда менялось в лучшую сторону. Вот что указывал своим частям командующий войсками Приморской оперативной группы (ПОГ) Ленинградского фронта генерал Астанин в директиве от 31 января 1942 года:

«Разведка, проводимая частями ПОГ, всё ещё не даёт ожидаемых от неё результатов и, по сущности, не выполняет поставленных ей задач.

Результаты наблюдения за противником и изучение его обороны не даёт чёткого полного преставления о силах противника, его группировке, характере обороны, оборонительных сооружениях, системе огня и заграждений и т.п.

Пленных мы берём очень редко и мало, офицера не взяли ещё ни одного. Разведчики иногда сбиваются с направления, наталкиваются на различные неожиданности, в результате чего несут лишние и неоправданные потери».

Проанализировав причины неудач своей разведки, командующий ПОГ пришёл к выводу, что тому виной

«а) Недостаточно чёткая и правильная организация разведки.

б) Неконкретная постановка задач разведки.

в) Шаблон и схематизм в проведении разведки и в действиях разведчиков, отсутствие изобретательности, находчивости, хитрости, здорового риска, а иногда храбрости и отваги.

г) Слабый контроль за действиями разведки и некоторая безответственность, как руководителей разведки, так и исполнителей».

Слова Астанина справедливы — они вполне отражали общее положение дел войсковой разведки Красной армии того времени. Действительно, в начале войны советские разведчики часто действовали шаблонно, не проявляя изобретательности и дерзости. Однако у любого правила есть исключение. Доказательством тому стали успешные действия разведки 12-й армии Южного фронта во время Донбасской оборонительной операции.

Стояние на Днепре

В тяжёлых боях июля 1941 года 12-я армия понесла большие потери и была расформирована. Её второе рождение произошло 25 августа в городе Запорожье, где она сформировалась заново на базе 17-го стрелкового корпуса. В задачу армии входила оборона восточного побережья Днепра в районе города и его окрестностей. В первой половине сентября части армии укрепляли оборону и вели разведку. Противник активности не проявлял, и советская сторона взяла инициативу в свои руки, выбив врага с острова Хортица частями 274-й стрелковой дивизии. Согласно журналу боевых действий (ЖБД) 12-й армии, это произошло при следующих обстоятельствах:

«Противник, численностью до 3000 человек, занимавший о. Хортица, под сильным огнём нашей артиллерии, а также миномётов и пулемётов, и штыковой ночной атаки пехотных частей, неся большие потери 6.9.41 года был выбит с о. Хортица, и в панике, бросая оружие и снаряжение, бежал на западный берег старого русла р. Днепр, где и перешёл к обороне».

Этой операции предшествовали удачные действия разведки, взявшей двух языков. До 3 сентября вражеская группировка перед фронтом 274-й дивизии была толком неизвестна. Высылаемые в ночные поиски небольшие разведгруппы взять пленных не смогли. Как отмечал штаб 12-й армии, «со всей остротой стоял вопрос о силовой разведке». Её объектом была выбрана южная часть Хортицы. Однако 2 сентября действия усиленной роты 965-го стрелкового полка оказались неудачными из-за слабой подготовки и ранения командира одного из взводов.

Двух пленных удалось взять на следующий день при атаке острова силами батальона. Как оказалось, против дивизии действовали румынские и венгерские части. Бонусом стал захваченный плацдарм в южной части острова. Действуя оттуда, советские подразделения 6 сентября смогли ночным наступлением выбить противника с Хортицы. Одержав там победу, 12-я армия сковала действия врага и получила передышку на две недели. Она продолжила вести активную разведку и ещё несколько раз добивалась результата.

17 сентября успешную разведакцию провела уже 270-я стрелковая дивизия. Разведгруппа 977-го полка в составе 36 человек переправилась через Днепр у посёлка Фёдоровка, выбила оттуда венгров и в течение дня удерживала этот населённый пункт. Ночью группа вернулась в расположение своей части с языком из 3-го венгерского кавалерийского полка, потеряв пропавшими без вести семь разведчиков. По заявлению комполка, вероятно, пятеро из них погибли в бою, а двое перешли на сторону врага. Согласно ЖБД Южного фронта, 18 сентября от пленного венгра была получена следующая информация:

«Из опроса пленного, захваченного в р-не Фёдоровка (30 клм. с.Запорожье) устанавливается, что в состав венгерского подвижного корпуса, помимо I мд, входят 3 и 4 кав.полки. Корпус обороняет рубеж Башмачка, Запорожье, В. Тарасовка, Никополь».

Спустя почти неделю отличилась разведка отдельной группы 12-й армии полковника Гудкова. В ночь на 21 сентября восемь разведчиков переправились через Днепр у села Вовниги. Обратно разведгруппа вернулась с добычей в виде пленных венгров из того же 3-го кавполка. На следующую ночь успеха добилась уже другая разведгруппа, действовавшая у Ново-Александровки:

«Разведгруппа (8 человек), выслана в ночь на 22.09.41 в район Ново-Александровка уничтожила 3-х венгерских солдат, захватила пленного солдата, ручной пулемёт, 3 винтовки, 320 патронов, 5 гранат. Разведгруппа на рассвете 22.9.41 возвратилась без потерь на левый берег. Захваченный пленный принадлежит 12 велобатальону».

Исполнителями здесь выступили бойцы из 95-го погранотряда, занимавшего оборону по соседству с группой Гудкова. 20 сентября его командир подполковник Арефьев получил приказ штаба 12-й армии:

«Организовать разведку наблюдением на всём участке и организовать ночные поиски: Нв.Александровка-Кичкас, соответственно подобрав личный состав».

Выполняя его, Арефьев послал за языком группу химинструктора погранотряда сержанта Тихона Бельмаса.

Переправившись через Днепр, Бельмас и его бойцы принялись исследовать берег и в двух местах обнаружили венгерские парные посты. Здесь отличился пулемётчик 1-й заставы ефрейтор Николай Балушкин. Подобравшись к первому посту, пограничник без стрельбы и лишнего шума сумел обезоружить и обезвредить обоих часовых. Затем группа Бельмаса взяла в плен венгров со второго поста. Вместе с четырьмя языками и их оружием бойцы направились к берегу для переправы. По пути к воде пограничников обнаружил противник с третьего вражеского поста. Не видя иного выхода, они расстреляли трёх пленных и при поддержке миномёта, ведшего огонь с восточного берега, вступили в бой. Уничтожив противника, бойцы Бельмаса переплыли Днепр и вернулись без потерь с одним языком и трофеями.

Разбитая армия

Успехам разведчиков 12-й армии настал конец вместе с окончанием «сидения» на восточном берегу Днепра. 26 сентября противник прорвал фронт её северного соседа, 6-й армии, у Царичанки, в 70 км южнее Полтавы. Вражеские танки вышли к Днепропетровску в районе Новомосковска и создали угрозу обхода правого фланга 12-й армии. Её штаб был вынужден отдать приказ об отходе трёх своих дивизий к Павлограду, в то время как оставшиеся соединения должны были продолжать оборонять Днепр.

Как показали дальнейшие события, это было ошибкой. После отхода дивизий правого фланга противник тут же начал переправляться через реку в местах их бывших позиций. Кроме того, вражеские танки от Новомосковска двинулись на юг. Попытка задержать их у Синельниково силами 261-й стрелковой дивизии завершилась неудачей: её фронт был прорван, а само соединение понесло огромные потери. Случившееся поставило под удар дивизии левого фланга армии, которым теперь грозило окружение. Среди них особенно сильно пострадала 74-я дивизия, начавшая отход от Днепра 3 октября, когда вражеские танковые группы были уже глубоко у неё в тылу. Её части отошли лишь с наступлением темноты после боя с противником. О том, что произошло дальше, рассказывает ЖБД 12-й армии:

«Противник в это время двигался отдельными танками и мото-пехотными группами параллельно движению частей и всякую попытку двинуться на восток встречал сильным огнём танков и мото-пехоты, что заставляло части дивизии двигаться на юг».

Вскоре организованный отход 74-й дивизии нарушило нападение вражеских танков, рассеявших колонну штадива. После этого управление соединением было потеряно, и его части продолжали отступать самостоятельно. В итоге из окружения удалось пробиться лишь их остаткам. Как позднее указало командование дивизии, из окружения вышло лишь 50% личного состава её полков. С 27 сентября по 10 октября 1941 года, в ходе отхода к Павлограду и отступления от Днепра на восток, 12-я армия потеряла 29 194 человека, 18 990 из которых числились пропавшими без вести (без учёта потерь 274-й дивизии). Львиная доля потерь пришлась на 261-ю и 74-ю дивизии.

С 9 по 15 октября части 12-й армии продолжили отход на восток, чтобы занять тыловой оборонительный рубеж перед Донецком и Горловкой. К этому моменту в её составе произошли изменения. В частности, штабы полков и тыловые службы 261-й дивизии убыли в тыл для её формирования заново, а остатки её частей были переданы под управление 74-й дивизии.

К 21 октября армия заняла оборону между Славянском и Горловкой. На этом рубеже вновь начались бои — до этого её части почти неделю отступали, не соприкасаясь с противником. Посмотрим, что происходило на фронте 74-й дивизии, где разведка 12-й армии вновь блеснула успехом.

Оборона Горловки

Приняв остатки 261-й дивизии, 74-я дивизия заняла 17 октября оборону у посёлка Красноармейское (современный Покровск в Донецкой области), где в течение суток контакта с противником не имела. Лишь 19 октября высланная разведка встретила у посёлка Удачная до роты вражеской пехоты с обозами и взвод конницы. Начальник разведотделения дивизии докладывал в штаб 12-й армии:

«В 15:00 в районе Удачная, если судить по составу обоза, вьючные животные, мулы и ишаки, то по направлению Славянка, Гришино, Удачная, Красноармейское действуют итальянские части. По рассказам военнослужащих, возвратившихся из районов, занятых противником, в течение 16 и 17.10.41 года через Чаплино ими было отмечено движение на восток до 3-х дивизий итальянцев. Данные требуют проверки».

В тот же день по приказу штаарма 74-я дивизия отошла на новый оборонительный рубеж Дзержинск–Скотоватая, прикрыв западные подходы к Горловке. Соединение удерживало его до 27 октября, несколько расширив свою линию обороны на юг и сменив там части 230-й дивизии. К этому моменту активных боевых действий на её фронте не было — противник лишь вёл активную разведку из населённых пунктов Скотоватая, Красный Яр и Белая Глина в направлении Горловки. То же самое делали и части 74-й дивизии, выясняя, с каким противником им предстоит иметь дело.

Впрочем, к 25 октября штабу 12-й армии уже стало ясно, что ей противостоят части итальянского экспедиционного корпуса. В армейской разведсводке № 116 от 26 октября можно встретить упоминание о захваченном пленном из 79-го пехотного полка итальянской 9-й пехотной дивизии «Пасубио». Сводка описывала следующий состав вражеской группировки, действовавшей против 12-й армии:

«В стыке с правым соседом и на Краматорском направлении действует 295 пд немцев (44 ак) 97 и 94 пд группы Шведлера. Кроме того, возможно появление 76 пд немцев из той же группы. На остальном фронте Армии установлено действие итальянцев — 9-й пд «Позубио» и 52 пд «Торино» (предположительно). В стыке с соседом слева отмечено действие венгров, румын (номерация не установлена)».

Однако штаарму требовались более точные данные. Их добыли бойцы 74-й дивизии в результате блестящей раведакции у посёлка Белая Глина юго-западнее Горловки.

Тачанки против берсальеров

360-й стрелковый полк располагался в центре оборонительного рубежа 74-й дивизии, являясь её ударной группой, которая должна была нанести контрудар в случае наступления противника. Вместе с тем он вёл активную разведку, чтобы выявить вражеские планы. Любопытно, что эта задача была возложена не на взвод пешей разведки, а на стрелковые подразделения. Разведчики 360-го полка в тот момент были переподчинены соседу слева — 109-му полку. Из-за этого разведпоиск в ночь на 26 октября 1941 года у Белой Глины пришлось готовить 3-му батальону лейтенанта Кротенко.

К сожалению, в документах акция описана весьма скупо. Для налёта на Белую Глину была выделена 8-я рота 3-го батальона лейтенанта Александра Спасского. В 22:30 25 октября она с двумя пулемётными тачанками выдвинулась к объекту атаки. Ей была поставлена задача: разгромить два эскадрона вражеской конницы, предположительно стоявших в Белой Глине, и взять пленных. Рота достигла места атаки приблизительно в 3 часа утра и начала действовать.

Разведчикам оказалось на руку, что противник даже не удосужился выставить достойное охранение. Выяснилось, что вражеские солдаты беспечно спят, расположившись в клубе, школе и других зданиях посёлка. Окружив их и поставив пулемёты на огневые позиции, бойцы Спасского стали забрасывать дома гранатами, расстреливая в упор выбегавших из них солдат, ошеломлённых внезапной атакой. Красноармейцы успели поймать трёх солдат и капрала, которые оказались итальянцами. Завершив к 5 часам утра бой, Спасский вернулся к своим с языками и трофеями. Разведоперация обошлась его роте в одну убитую лошадь и четырёх раненых красноармейцев. Получил ранение и командир роты.

Из донесения штаба 360-го полка следует, что 8-я рота обнаружила в Белой Глине

«до полутора-двух взводов пехоты и незначительное количество обоза, до 3-4 ст. пулемётов, 2х миномётов».

По показаниям пленных, в Белой Глине «находился полк и при налёте наших подразделений на Белую Глину, оставшиеся в живых разбежались». Также пленные рассказали, что полк готовил на 26 октября наступление. Из-за налёта лейтенанта Спасского оно в тот день так и не началось.

Оказалось, что бойцы 8-й роты в Белой Глине разогнали элиту войск Муссолини — берсальеров, известных своими перьями на шлемах. Под удар разведчиков попал 3-й берсальерский полк 3-й мобильной дивизии «Принц Амедео герцог д'Аоста», которая в русскоязычных источниках может упоминаться как 3-я пехотная дивизия «Челере». Вот что по этому поводу сообщала разведсводка 12-й армии от 27 октября:

«Из показаний пленных итальянцев, захваченных в 5.00 26.10 в р-не Белая Глина установлено, что они принадлежат к 3-му полку берсальеров, 3 пд «Челере». 25.0 3-й полк берсальеров располагался в р-не Белая Глина, Пантелеймоновка, Лебяжий (10 км. ю-з Горловка). В дивизию «Челере» входят: пехотный полк берсальеров, кав. полк «Савойя», (неразборчиво — прим. автора) полк и батальон танков (40–50 шт). Третьей дивизией «Челере» командует генерал Марацани, командир третьего полка берсальеров — полковник Карэто».

Награда не нашла героя?

Успех разведки у Белой Глины был замечательным. Не потеряв убитым ни одного бойца, лейтенант Спасский взял четырёх пленных, давших ценные показания. Правда, за это командование 360-го полка и 74-й дивизии представили его только к ордену Красной Звезды. Командующий 12-й армией генерал Коротеев счёл это несправедливым и оценил успех командира 8-й роты как достойный ордена Красного Знамени. Спасский был награждён им приказом № 25 по Южному фронту от 11 ноября 1941 года. А уже 15 декабря вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, утверждавший награждение Спасского и ещё 147 других отличившихся бойцов и командиров Южного фронта. Однако, судя по всему, этот храбрый офицер награду так и не получил.

Александр Иванович Спасский родился 22 октября 1903 года в посёлке Линевой недалеко от Самары. Проходил службу в Красной армии с 16 октября 1926 года по 1928 год, но затем, похоже, выбыл из её состава по неизвестной причине. С началом войны был вновь призван. Его боевой путь с июня по сентябрь 1941 года неизвестен. В октябре Спасский попал в 360-й полк ротным командиром.

Во время налёта на Белую Глину лейтенант был дважды ранен, получив «пулевое ранение правой кисти и правого бедра с повреждением кости». Раненого офицера сразу отправили в тыл. Он проходил лечение в госпитале города Кинеля Куйбышевской области, откуда был выписан 15 января 1942 года. Характер ранений не позволил Спасскому вернуться на фронт — повреждённая кисть почти не сгибалась. Офицер был признан ограниченно годным к строевой службе, и его отправили в отдел кадров Приволжского округа, откуда перевели в распоряжение Тамбовского облвоенкомата. До самого конца войны Спасский служил в Пичуевском военкомате инструктором отдела.

Любопытно, что в 1946 году вышел указ Президиума ВС СССР о награждении почти 8000 военнослужащих за подвиги на полях сражений. Был среди них и Спасский, которого военком Пичуевского военкомата представил к ордену Отечественной войны II степени. Орден лейтенанту не утвердили, наградив только медалью «За Отвагу». Однако в наградном листе указывалось, что Спасский ранее не награждался, и никаких подробностей его прежнего подвига представление к награде не содержало.

Увы, могло случиться так, что герой своего ордена Красного Знамени не дождался. Очевидно, награда так и не нашла его в 1941 году, когда он лежал в госпитале. Спасский в 360-м полку был новичком и в него так и не вернулся, поэтому мог не знать о награждении. Впрочем, неизвестно, получил ли лейтенант даже медаль — удалось установить, что из рядов Красной армии он был исключён 11 ноября 1945 года. Произошло это по причине его смерти или простого увольнения из армии — неизвестно.

В завершение отметим, что успехи разведки 12-й армии являются примером правильного отношения к ней командования армией и её соединений. Если в других местах положение с разведкой было катастрофическим, то в 12-й армии разведчики со своей задачей более или менее справлялись. Важность разведки понимали даже в полках. К примеру, в том же 360-м полку уже 27 октября 1941 года приказом его командира была сформирована истребительная группа. Её состав комплектовался из добровольцев, в задачу которых входило уничтожение боевой техники противника и захват пленных. Определённо, к этому решению комполка пришёл сразу после успеха в Белой Глине. Такое отношение к разведке говорит о том, что всё-таки в 1941 году в Красной армии были командиры, понимавшие её важность.