Проблемы советской разведки 1941-го

Под влиянием навеянных кино и литературой стереотипов мы представляем образ войсковой разведки весьма ярким. Опытные и смелые бойцы в маскхалатах уходят в ночь к вражеским позициям за языком и возвращаются, выполнив задание. Если сопоставить этот образ разведчиков с реальностью, то он будет справедлив для последних военных лет Великой Отечественной войны. Но если говорить о тяжёлом 1941 годе, то никаких совпадений мы не найдём. Начало войны было трудным временем для войсковой разведки: отсутствие опыта, неумение грамотно планировать разведакции и нехватка нужных кадров часто приводили к отсутствию результата и большим потерям среди разведчиков. Рассмотрим несколько примеров разведпоисков в 1941 году, имевших самые различные финалы.

«Архи-плохо»

Первые месяцы Великой Отечественной были периодом активного наступления вермахта и отступления Красной армии. Соответственно, количество пленных, взятых противоборствующими сторонами, разнилось. Немцы пленили множество красноармейцев, оказавшихся в «котлах» и не сумевших выйти из окружения. Немецких же и союзных им военнослужащих, оказавшихся в советском плену, было несопоставимо меньше.

Обратимся к донесениям штабов фронтов того периода. Например, с 22 июня по 31 августа 1941 года войска Ленинградского фронта пленили 440 вражеских солдат и офицеров. Брянский фронт с 20 августа по 20 сентября взял в плен 262 противника, из них семь офицеров. Куда лучше выглядела статистика по военнопленным у Южного фронта: за первые 20 дней войны его войска захватили 1758 румынских и немецких военнослужащих, из них 51 офицера. Львиная доля взятых пленных пришлась на долю 9-й армии генерала Черевиченко, воевавшей на советско-румынской границе.

Какую же лепту в захват пленных в начале войны внесла войсковая разведка? Увы, в 1941 году она показала себя не лучшим образом. Конечно, так было не во всех войсках, однако критических отзывов на её действия обнаружилось больше, чем положительных. Причины крылись в недостатках подготовки разведки, а также в том, что ещё в довоенное время командование не понимало её значения. С началом войны это вышло Красной армии боком — воевать без данных о противнике было трудно. Характерным примером служат слова начштаба 70-й стрелковой дивизии, который писал в приказе от 1 октября 1941 года следующее:

«Успешный разгром врага в значительной степени зависит от хорошо организованной разведки и наблюдения с помощью которых устанавливаются сила, боевые порядки, огневые средства и выявляется характер вероятных действий противника, это дело в частях на сегодня обстоит архи-плохо».

Таких характеристик в документах начала войны уровня дивизия-фронт можно встретить немало. Это касалось и разведчиков, добывавших языков и действовавших при этом весьма неумело. Одной из причин неудач был некачественный отбор бойцов в разведподразделения. Командование посылало на поиски даже случайных людей, в силу чего имели место случаи нерешительности, растерянности и трусости со стороны отдельных разведчиков. Другой причиной было неумение штабов частей и соединений тщательно организовывать разведывательные действия, из-за чего разведка часто действовала без заранее продуманного плана. Это приводило к очень малому числу захваченных пленных, что вместе с другими трудностями разведки не позволяло получить достаточные сведения о противнике. Поэтому часто советские войска воевали вслепую и несли ненужные потери.

«Пока не выполним задачу, не вернёмся»

Обратим внимание на некоторые случаи, произошедшие на Северном и Ленинградском фронтах — например, на действия разведки 88-й стрелковой дивизии во второй половине августа у станции Лоухи в Карелии. 26 августа разведчики 401-го артполка обнаружили вражеский склад. Они сняли часового, но этим и ограничились. Как только в их поле зрения появилась небольшая группа вражеских солдат, разведчики сразу отступили, не пытаясь атаковать, захватить и взорвать склад. На следующий день разведпартия 426-го стрелкового полка под командованием младшего политрука Пенькова заметила у озера вражескую палатку и несколько финнов возле неё. Вместо того, чтобы решительно напасть на противника и захватить пленных, Пеньков и его бойцы ограничились пассивным наблюдением. Подобные факты фиксировались и в других частях 88-й дивизии. Оценивая действия своей разведки, комдив полковник Соловьёв подверг её резкой критике:

«(…) частями дивизии захвачено весьма ограниченное количество пленных, что не позволяет сделать точный вывод о нумерации и количестве отдельных группировок пр-ка действующего перед нами.

Разведка, как правило, ведётся не глубоко от переднего края обороны. В глубину обороны пр-ка разведгруппы, как правило не проникают, если и проникают, то безрезультатно, оставляя в руках пр-ка убитых, а иногда и раненых бойцов. Проникновение в тыл, нападение на обозы, штабы и коммуникации пр-ка — почти отсутствуют».

В своём приказе Соловьёв потребовал срочно укомплектовать разведорганы и подразделения дивизии «лучшим составом из проявивших себя в боях», а неспособных к разведке — «нерешительных и трусливых» — убрать. Не обошёл вниманием комдив и работу штабов:

«Командирам частей или НШ ставить задачу по разведке. Разведка должна быть подготовлена самым тщательным образом: выбран объект разведки, составлен план, организовано наблюдение, изучены подступы действия разведгруппы, организуя при выполнении трудных задач предварительн. занятие»

Претензия полковника к организации разведки справедлива. Порой штабы настолько плохо информировали разведчиков, что это приводило к трагедии. К тому времени на Северном фронте уже произошло несколько инцидентов, когда советские разведгруппы вели бой друг с другом, принимая своих за врагов. Например, 14 июля разведка 1-й танковой дивизии обстреляла наблюдательный пункт 369-го гаубично-артиллерийского полка, убив одного красноармейца и ранив другого.

Действительно, кадровая проблема стояла остро. Справедливости ради отметим, что упомянутый политрук Пеньков, вероятно, не слишком много понимал в разведке. Прибыв на фронт 12 августа 1941 года, он уже через три дня возглавил разведроту 426-го полка после смерти её командира. Исполняя обязанности комроты, Пеньков старался как мог — даже лично выходил на задания с разведгруппами. Правда, результата это не принесло: неподготовленных бойцов возглавлял неопытный командир. В итоге он ещё не раз вызывал нарекания со стороны начальства. К примеру, 7 октября во время ночного поиска разведчики Пенькова по незнанию вышли на минное поле и подорвались на нём. Этот инцидент вызвал новые разбирательства с разведкой 426-го полка со стороны командования 88-й дивизии.

Ситуацию с кадрами иллюстрирует и случай с разведкой 123-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта на Карельском перешейке. 11 октября в штаб дивизии поступило донесение командира 255-го стрелкового полка майора Лукшина. Комполка сообщил, что 9 октября по его распоряжению командир и политрук 7-й роты отобрали для взятия языка группу из четырёх человек во главе с сержантом Василием Лапшиным. По словам Лукшина, все четверо уже ранее ходили в разведку и перед очередным выходом заявили: «Пока не выполним задачу, не вернёмся». К назначенному сроку группа так и не появилась. Комроты и его политрук были убеждены, что отобранные бойцы не стали бы сдаваться в плен. Однако они ошиблись: группу Лапшина в тот же день обнаружили и пленили финны.

Знакомство с биографиями сержанта Лапшина и трёх его товарищей говорит о том, что они не были опытными разведчиками. Трое из них были призваны в Красную Армию лишь в августе того же года и большого боевого опыта не имели. В разведку пошли недавно ставшие солдатами председатель колхоза, автосварщик, слесарь и сотрудник НКВД — неподготовленные бойцы. Однако на тот момент в 255-м полку других и не было. Как свидетельствует распоряжение майора Лукшина от 12 октября, его комбаты не выполнили приказ о создании при батальонах групп разведчиков, которых можно было бы использовать по прямому назначению, поэтому за языками им приходилось посылать неопытных красноармейцев.

Отметим, что упомянутые 88-я и 123-я дивизии, в отличие от других соединений Красной армии, имели боевой опыт в советско-финскую войну. Как видно из приведённых примеров, даже в них дела с разведкой обстояли далеко не лучшим образом.

Разведка боем

В 1941 году Красная армия пыталась брать контрольных пленных не только силами отдельных разведгрупп — активно применялась и разведка боем. Результаты были разными: иногда красноармейцам сопутствовал успех, но чаще они несли потери и задание не выполняли. Причины неудач были одними и теми же — недостаточная подготовка к бою, действия наспех и плохое руководство. Об этом свидетельствуют несколько эпизодов из практики разных фронтов.

В середине октября разведка Ленинградского фронта добилась успеха: 13 октября отличились разведчики 268-го стрелкового полка 48-й дивизии, державшей оборону возле Ораниенбаума. Группа лейтенанта Виктора Шурупова вела поиск у деревни Коровино. В 14:30 она обнаружила вражескую разведгруппу 270-го пехотного полка 93-й дивизии вермахта. Оставшиеся незамеченными советские разведчики с близкого расстояния открыли огонь по противнику. В результате перестрелки были ранены и захвачены два немца: лейтенант и солдат. Спустя сутки отличились разведчики 85-й стрелковой дивизии, взявшие в плен у Нотколова Франца Фаренкампа — солдата 291-го артполка из 291-й пехотной дивизии.

На допросе пленные показали, что немецкое командование готовит разгром 8-й армии у Ораниенбаума. В частности, пленный лейтенант сообщил, что наступление на боевые порядки 48-й дивизии назначается каждый день, но постоянно откладывается. Командование 8-й армии приказало командиру дивизии генералу Сафронову провести разведку боем для захвата пленных, чтобы уточнить планы врага. Акцию должен был провести у Коровина отдельный разведбат (ОРБ) 48-й дивизии при поддержке 268-го полка и артиллерии. К сожалению, она закончилась провалом.

15 октября в 17:10 советская артиллерия начала обстрел немецких позиций. Под прикрытием огня ОРБ вышел на исходную позицию для атаки. Противник обстрела в ответ не вёл. Когда советские батареи перенесли огонь вглубь немецкой обороны, батальон тремя группами двинулся в атаку. Увы, в этот же момент заговорили немецкие пушки и миномёты. Под ураганным огнём противника атака захлебнулась, и батальон отошёл назад с большими потерями. Силовая разведка стоила ему 29 убитых и раненых бойцов. Главные причины провала этой акции заключались в поспешной подготовке, неспособности артиллерии 48-й дивизии подавить немецкие батареи и мощной концентрации вражеского огня на участке атаки.

Подобный случай произошёл на Ленинградском фронте спустя пару месяцев в 142-й стрелковой дивизии, державшей оборону на Карельском перешейке. В ночь на 25 декабря 4-я рота 496-го стрелкового полка при поддержке одной батареи 334-го артполка проводила разведку боем, чтобы установить систему вражеского огня и взять языка. Изначально акция была назначена на два часа ночи, но из-за отсутствия связи со штабом 496-го полка она началась с опозданием на три часа. Едва выдвинувшись, 4-я рота напоролась на своё же минное поле и была обнаружена противником, который открыл по ней миномётный огонь. В результате обстрела и подрыва на минах было ранено 16 красноармейцев. Не выполнив задачи, рота отошла обратно на свои позиции.

Акция провалилась из-за скверной подготовки и бездарного проведения. Бойцы не знали местности, плохо на ней ориентировались, среди них не было опытных сапёров. Перед боем не была отработана система связи между ротой и полком, поэтому комроты даже не смог дать сигнал о необходимости артиллерийской поддержки. Артиллеристы в бою практически не участвовали: они не знали о переносе времени разведки, а связи со штабом полка не было.

К сожалению, такие примеры спешки и неорганизованности при проведении силовой разведки встречались и на других фронтах. 2 декабря штаб Северо-Западного фронта потребовал у командующего 34-й армией провести расследование по факту проведения частями 245-й стрелковой дивизии разведки боем у деревни Исаково (Демьянский район) 16 ноября. В приказе 34-й армии начштаба фронта Ватутин писал:

«Несмотря на ряд отданых ранее указаний и приказов ВС СЗФ об организации боя и особенно тщательной подготовки при проведении ночных поисков в частях армии по-прежнему имеются случаи плохой организации и ведения разведки. Так 16.11.41 развед.рота и 1/901 сп получили задачи на ночной поиск в районе Исаково. К 23 часам 40 мин. развед-роте удалось ворваться в Исаково, но не получив поддержки от 1/901 сп была вынуждена оставить Исаково. Позднее 1/901 сп пытался захватить Исаково, но успеха не имел. В результате неорганизованного боя понесены потери: убитых 15, раненых 34, без вести пропавших — 3, ручных пулемётов – 1, миномётов — 1».

Ватутин отметил три причины срыва поиска:

• Разведрота и 1-й батальон 901-го полка совершенно не имели времени на подготовку к бою. Командир полка получил приказ на ночной поиск в 18:00 16 ноября, а исполнители — ещё позднее.
• Взаимодействие между разведротой и батальоном не было продумано, и они действовали разрозненно.
• Командование 245-й дивизии и 901-го полка самоустранилось от руководства боем. Начштаба дивизии и начальник разведки поручили его начштабу 901-го полка, который, в свою очередь, возложил функции командования поиском на командира 1-го батальона.

Узнав о таком безобразии, командующий Северо-Западным фронтом «категорически запретил вести неорганизованные ночные поиски».

Успешная разведка

Картина выходит достаточно мрачной, однако есть в ней и светлые тона: языков разведчики всё-таки брали. Кроме вышеупомянутых успехов разведчиков 8-й армии возле Ораниенбаума в октябре, приведём ещё пару удачных примеров разведки боем, завершившейся взятием контрольных пленных. Речь пойдёт о действиях 168-го ОРБ 115-й стрелковой дивизии 23-й армии Северного фронта.

115-я дивизия встретила войну на участке советско-финской границы Варис–Курманпохья и первый бой приняла 29 июня. Частям дивизии удалось отбить натиск финнов и нанести им потери. В ходе боя 168-й ОРБ дивизии взял в плен группу финских военнослужащих, в числе которых были и пять офицеров. Ещё одного успеха разведчики батальона добились 17 июля. В тот день по приказу командующего 19-м корпусом все ОРБ входивших в его состав дивизий провели разведку боем при поддержке артиллерии и авиации. В результате трёхчасового боя на участке Каллиола–Нискапиетиля–Винтури 168-й ОРБ смог не только отбить все контратаки финнов, но и разжился языками, взяв в плен трёх вражеских солдат. Потери батальона составили три человека убитыми и 16 ранеными.

Вторым успешным примером разведки боем являются действия двух стрелковых рот 23-го стрелкового полка 51-й дивизии, вошедшие в историю Великой Отечественной как Дунайский десант. Это была тактическая частная операция, в результате которой советские бойцы в первые дни войны захватили плацдарм на вражеской румынской территории у села Килия Веки. Этот случай хорошо известен благодаря статьям и книгам ещё советского времени. Но можно ли его считать разведкой боем? Ответ кроется в документах. Вот как десант описывался в боевой характеристике 51-й стрелковой дивизии на декабрь 1941 года:

«В ночь на 26.6.41. разведподразделения, 3 и 8 стреловые роты 23 п, переправившись на правы берег р. Дунай, внезапной ночной атакой овладели Килия Веки, разгромив занимавшего этот пункт пр-ка. В результате боя захвачено 774 человека пленных румын, в том числе и 16 офицеров. Захвачено 13 станковых и 18 ручных пулемётов, 135 винтовок, 4 пушки и много другого военного имущества. Сбит один самолёт противника. 23 сп в этом бою понёс незначительные потери: убито — 4, ранено 8 человек. Разведподразделениями дивизии в это же время были захвачены Пардино, Сату Ноу на правом берегу р. Дунай».

Тот факт, что эту операцию можно считать разведкой боем, подтверждает и запись в журнале боевых действий 9-й армии, где она именуется «ночной разведкой». Любопытно, что количество пленных в документах различается: в упомянутом журнале 9-й армии их 500 человек, а в журнале боевых действий 14-го стрелкового корпуса — 605. Но даже с учётом этих разночтений десант на Килию Веки можно считать одной из самых успешных разведакций первых военных месяцев.

Плата кровью

Приведённые примеры свидетельствуют о неважном состоянии войсковой разведки Красной армии в 1941 году. Не будучи готовой к выполнению своих задач, она часто подвергалась критике со стороны командования разного уровня. Одновременно эта критика говорит и о том, что командование до войны само не уделяло внимания развитию разведки, совершенствованию разведподразделений и отбору в них лучших бойцов и командиров. Проблемы, вскрытые началом боевых действий в июне 1941 года, ещё долго не удавалось решить, и разведчики были вынуждены платить за них своей кровью.

К сожалению, не удалось обнаружить документы с подведением итогов действий разведки по захвату контрольных пленных в 1941 году. Более поздние документы подтверждают, что и по прошествии полутора лет войсковая разведка продолжала работать весьма неумело. Об этом свидетельствует предложение заместителя начальника 1-го отдела Управления войсковой разведки Генштаба Красной армии полковника Горшкова о внесении изменений в работу разведки на основании проверки состояния разведывательной службы Калининского фронта в 1942 году. Касаемо разведпоисков Горшков отметил:

«Войсковые разведчики были ориентированы на ведение разведки большими группами от взвода до роты с нападением на ДЗОТ. Такое нацеливание и метод действия войсковой разведки, против оборонявшегося противника, при сплошной линии обороны, себя не оправдал. Большие группы преждевременно себя обнаруживали своё присутствие, несли большие потери и задач не выполняли».

По словам генштабиста, это приводило к тому, что разведподразделения за каждого взятого языка платили убитыми и ранеными от шести до 62 человек. Горшков предлагал отказаться от такой тактики и нацеливать на взятие языков мелкие разведгруппы. В отношение же силовой разведки он считал, что такой вид разведки должен выполняться «линейными подразделениями, а не разведывательными с целью сохранения кадров разведчиков». Это мнение стоит признать разумным. Действительно, задача разведки — не только проникать в расположение противника и брать языка, но и стараться избежать при этом потерь. К сожалению, за первый год войны этому она ещё не успела научиться.

Продолжение: По улицам слона водили: что роднит пленных немцев и слона из басни Крылова