Третья битва за Ипр: сражение в грязи

Городок Ипр и его окрестности в целом совершенно непримечательны, как и вся Фландрия – пейзаж с насыпями, плотинами и канавами, довольно однообразный, и, пожалуй, немного тоскливый. Сейчас это очень мирное и очень «европейское» место. Но это сейчас…

А немногим более столетия назад относительно небольшой городок и прилегающие территории являлись местом одних из главных событий Первой мировой. Здесь разыгрались в общей сложности пять сражений Великой войны, из которых три можно без преувеличения назвать грандиозными. В свое время мы уже знакомились с первой битвой за Ипр, которая стала кладбищем для британского экспедиционного корпуса и фактически закрыла начальную стадию войны, когда противники еще надеялись «переманеврировать» друг друга.

Второе сражение началось спустя непродолжительный период времени, в апреле 1915 года. Оно знаменито в первую очередь тем, что именно здесь впервые целенаправленно и массово было применено химическое оружие. Закончилась вторая битва вполне традиционно – большими потерями (впрочем, довольно скромными на фоне схваток 1915 года) и минимальными изменениями линии фронта, при этом окончательно оформилась линия соприкосновения, которая искушала военных с обеих сторон. Наступил достаточно долгий перерыв, который продлился почти два года…

Дойти до моря

Сейчас нам более-менее ясно, что к рубежу 1916–1917 годов Центральные державы были обречены. Силы немцев в целом оказались подорваны. Немыслимым напряжением и организационными чудесами Германия кое-как удерживала паритет, однако, по сути, уже проиграла во всех аспектах – от производственных возможностей до мобилизационного потенциала. Но в 1917 году это казалось совершенно не очевидным. Немцы не потеряли ни одного километра собственной территории, оккупировали существенную часть Франции и отчаянно сражались на всех фронтах, нанося Антанте болезненные удары. Американцы еще не положили свой меч на чашу весов, Россия балансировала на грани выхода из войны.

Отдельной головной болью Антанты оставалась ситуация на море, где немцы развязали неограниченную войну с активным использованием очередного детища мировой войны – субмарин. Ситуация была нетерпима, поэтому в рамках определения стратегии на 1917 год британцы (которые предсказуемо больше всего страдали от немецких морских атак) запланировали удар по Бельгии. Формально – с целью методичного прорыва к базам немецких подлодок. В этом была определенная ирония судьбы – в 1914 году немцы точно так же планировали наступление на суше, чтобы устранить неприятности, приходящие с моря. Впрочем, надо сказать, что наступательную операцию во Фландрии англичане (в лице главнокомандующего Дугласа Хейга) задумывали едва ли не с осени 1915 года, а планировать начали в ноябре следующего, без оглядки на мнение военно-морских сил. Так что слово «формально» здесь использовано не случайно, и проблема субмарин скорее стала окончательной чертой под давними намерениями разгромить противника в Бельгии.

Несмотря на то, что обеспечение морских перевозок было одним из ключевых вопросов выживания Антанты, французы воздерживались от участия в задуманной баталии, ограничившись символическим присутствием. Это было объяснимо – после бунтов в частях и больших потерь они не собирались наступать где-либо хотя бы до осени. Историк Робин Нилланс в своем труде «Генералы великой войны» описал это так:

«К тому моменту французская армия отчаянно сражалась уже три года и была на грани морального и физического истощения. Моральный дух безжалостных и галантных пуалю был подорван страшными потерями под Верденом и на Сомме, а также тем кавардаком, который устроил генерал Нивель во время своего наступления на перевале Шеми-де-Дам в апреле 1917 года».

Поэтому грядущая операция опять стала своего рода личным единоборством Британской империи и Второго рейха. Британцы превосходили противника во всех отношениях, но главное – в технике. Одной только тяжелой артиллерии союзники собрали почти столько же, сколько всего имелось у обороняющейся немецкой группировки (1327 против 1556), в войска поступило более двух сотен танков, производство которых Германия так и не сумела наладить.

Однако на стороне немцев играли два фактора. Первый – действия от обороны. «Гунны», как называли их англосаксы, вполне представляли себе опасность атаки в данном районе и деятельно к ней готовились во вполне традиционном направлении с поправкой на местные условия – из-за высокого уровня грунтовых вод они не только и не только копали, сколько строили бетонные доты и блокгаузы. Несколько последовательных линий обороны (от трех до девяти, по разным источникам) должны были стать непробиваемой защитой, в которой завязнет любое наступление Антанты. Второй же фактор до поры себя не проявлял, но со временем дорого обошелся наступавшим.

Наступил июнь 1917 года.

Хорошее начало

Наученные горьким опытом 1915–1916 годов, англичане не стали вкладываться в один мощный удар, разбив операцию на несколько этапов, каждый из которых включал в себя ограниченные и четко сформулированные цели. Первым шагом стала Мессинская операция, которая должна была срезать опасный немецкий выступ, опирающийся на одноименный хребет и вклинивающийся в английские позиции более чем на 10 километров. В масштабах Первой мировой, где основным средством перемещения войск все же оставались пешие переходы, это было нечто сродни Ржевскому выступу в 1942 году – очень глубокое вклинение и плацдарм для будущего немецкого контрудара. Благодаря тщательной подготовке, массированному использованию танков и авиации, а также очень масштабным подземно-взрывным работам (в их числе – самый мощный неядерный взрыв в истории) наступающие англичане относительно легко справились с поставленной задачей.

Это воодушевляло, особенно на фоне весьма неприятных событий южнее, на участке фронта между Реймсом и Аррасом (печально знаменитая «Бойня Нивеля», которую зачастую называют крупнейшей неудачей Антанты во всей войне). Потери в Мессинском наступлении оказались традиционно велики (две дивизии из двенадцати привлеченных фактически прекратили существование), однако и результат был налицо.

Явный успех первого этапа действий под Ипром воодушевлял и позволял надеяться на его развитие. В июле, после срезания выступа и обеспечения более выгодного старта, началось новое наступление, ориентиром и целью которого были выбраны высоты близ деревни Пашендаль (Passchendaele, Passendale — также «Пашендейль» или «Пассендале», в зависимости от языка). Тогда это название мало кому что говорило и было только точкой на картах…

Именно здесь англичане допустили ошибку, которую многие исследователи считают фатальной – атакующие допустили почти месячный перерыв между Мессиной и продолжением наступления, при том, что некоторые командиры настаивали на самое большее трех-четырехдневной паузе. Но главнокомандование затеяло сложные комбинации и перетасовкой сил от Ипра вплоть до Арраса, намереваясь отвлечь внимание немцев по всему фронту.

Немцы не отвлеклись и получили драгоценную передышку. Они укрепили оборону, а с возобновлением вражеских атак отказались от планов сражаться насмерть за передовую линию и с боями отходили. Классическое «артиллерийское» сражение шло практически на равных. За англичан было численное превосходство, за немцев – вывод орудий в тыл, из-под ударов противника. Кроме того, у наступающих начались проблемы с разведкой – теперь немцы старались располагать позиции на обратных скатах и тщательно их маскировали, так что даже авиаразведка не помогала вскрыть всю оборону.

Здесь же впервые использовалась новинка химической войны – горчичный газ, он же «иприт», он же «желтый крест» (по маркировке немецких химических снарядов, где цвет обозначал разновидность адской начинки). В отличие от хлора и других предшественников, от которых уберегал противогаз, иприт поражал и при вдохе, и при попадании на кожу (а особенно на слизистую оболочку). Теперь солдату требовалась защита всего тела. Кроме того, кожно-нарывное действие «креста» проявлялось не сразу, так что пораженный боец легко «перебирал» дозу. Поэтому потери от него оказались неожиданно высоки даже в условиях привычного к химической войне Западного фронта. Вот воспоминания рядовой жертвы ипритной атаки в 1917 году:

«Пелена газа была ясно видима и имела запах хрена. Не замечалось никакого немедленного действия на глаза или горло. Так как газ, казалось, не производил никакого действия на глаза, я приказал людям надеть только загубники и носовые зажимы респиратора, чтобы избежать вдыхания газа, и мы продолжали свою работу. На следующее утро я совершенно ослеп, так же, как и те 80 человек, которые меня сопровождали. Один или двое из нашего отряда совершенно ослепли и умерли».

Применяемый в сочетании с традиционным хлором иприт кратно повысил обычные потери союзников от отравляющих веществ (впрочем, сама по себе боевая химия давно утратила сокрушительный эффект, так что на общем фоне потерь ущерб был терпим).

Что-то пошло не так…

Однако, несмотря на растущие проблемы, в конце июля союзники существенно продвинулись к Пашендалю и даже преодолели реку Изер (ту самую, на которой в свое время споткнулись немцы в 1914 году). Однако план баталии уже трещал по швам. Немцы понесли большие потери в людях, но сохранили артиллерийский «кулак» и планомерно оставляли передовые позиции, выводя из-под удара основные силы. Их фронт устоял, а группировка не была разгромлена. Снова повторялась обычная ситуация – удачное начало, буксующее развитие успеха, символический успех, оплаченный новыми десятками тысяч могил.

С 31 июля Антанта целенаправленно молотила в немецкую оборону, стараясь нащупать бреши. Союзники организовали четыре последовательных наступления. Валы артиллерийского огня чередовались с яростными пехотными атаками. Немцы контратаковали и отбивались, сковывая действия противника. Враги сцепились в очередной позиционной схватке, которая длилась более двух месяцев. Бои рассыпались на жестокие схватки в лабиринте «шверпунктов», с яростным чередованием атак и контратак. Сопротивление врага и химия были злом привычным, однако все сильнее сказывался второй фактор, очень сильно осложнивший действия англичан – им оказалась грязь.

Грязь стала символом всей Первой мировой. Всепроникающая субстанция, отравляющая жизнь войскам и влияющая на боевые действия в масштабах дивизий и корпусов, была порождением индустриальной войны. Многие миллионы снарядов в условиях позиционного фронта при многодневных сражениях и недельных артподготовках сносили вчистую все ирригационные сооружения и нарушали сложившееся естественное равновесие грунтовых вод, в том числе и подземных источников. Лишенная естественных коммуникаций вода приходила в гости к людям. В условиях Фландрии общая для всего фронта ситуация усугублялась спецификой региона. Здесь было не просто много, а ОЧЕНЬ МНОГО воды.

Болотистая местность, крайняя зависимость от искусственного осушения, много пасмурных и дождливых дней в году. Летом обстановка была относительно терпимой, однако с началом октябрьских дождей театр военных действий превратился в кромешное болото. Солдат мог ступить в обычную лужу и утонуть под тяжестью снаряжения в скрытой под водой воронке глубже человеческого роста. Раненые захлебывались, не в силах выбраться из вездесущего болота. Грязь в значительной мере обесценила «танковый козырь» Антанты во Фландрии, который и так применялся из рук вон плохо. Снабжение, эвакуация и вообще любые действия в таких условиях оказывались практически невозможными. Поэтому третьей битве при Ипре дали красноречивое прозвище «Сражение в грязи».

С октября наступление стало глохнуть, однако 30 октября канадцам при поддержке англичан наконец удалось захватить проклятый Пашендаль. Дальше у англичан уже не было сил наступать. 10 ноября считается днем официального завершения битвы. Объясняя провал Дуглас Хейг, главнокомандующий Британскими Экспедиционными Силами во Франции, сказал: «Плохая погода более, чем сопротивление противника, ограничила наш успех и предотвратила полный захват района».

Что ж, генералам свойственно объяснять свои неудачи непреодолимой силой природы, скромно опуская собственные просчеты.

Печальные итоги

В целом продвижение Антанты на восток в районе Ипра составило всего от 6 до 8 километров. Этот марш был оплачен ценой 400 000–500 000 убитых и раненых англичан, немцы потеряли около 250 000 человек. Точные числа потерь не установлены до сих пор.

Технически третья битва при Ипре не выделяется чем-то особенным на фоне иных крупных сражений. Больше всего она напоминает сражение на Сомме осенью 1916 года – вплоть до утонувшего в грязи фронта и полного самоустранения политиков при патологическом желании военных продолжать наступление невзирая ни на что.

К 1917 году казавшаяся безысходной воронка позиционного кризиса вызвала к жизни совершенно новые формы технического обеспечения, стратегических приемов и тактики на поле боя. Можно сказать, что в целом противники уже нащупали общие принципы для выхода из тупика. Однако, к сожалению, проверить новые решения и отсеять лишнее можно было только на практике, долгим путем проб и ошибок, оплачивая их жизнями солдат. «Сражение в грязи» стало еще одной монеткой в копилку опыта Антанты, того опыта, который в следующем 1918 году наконец даст практические результаты и отзовется серией сокрушительных поражений немцев, от которых Германию уже не спасут ни эрзацы, ни чудеса импровизации, ни штурмовая пехота. Конечно, помогут американцы, но это уже совсем другая история, о которой мы возможно еще поговорим со временем.

Но всему этому еще только предстояло случиться, а осенью 1917 года очередное сражение закончилось незначительным в масштабах фронта изменением линии противостояния и сотнями тысяч убитых с обеих сторон. Еще оно стало символом страданий рядового солдата, вынужденного жить и сражаться в условиях, ужасных даже по суровым меркам окопного быта Западного фронта.

В завершение отметим, что название «Пашендаль» до сих пор очень хорошо помнят в Доминионах, бывших владениях британской короны. Собственно, Британия к 1917 году понесла огромные потери в людях, а их качественная убыль была, пожалуй, самой тяжелой в Антанте. Продолжавшаяся почти столетие идеологическая накачка английского юношества привела к наплыву добровольцев в начале войны и последующему ажиотажу под лозунгом «джентльмен не избегает призыва!»

Поэтому не будет преувеличением сказать, что за три года в Европе был похоронен цвет британской нации, и жители Доминионов все в большем числе призывались под английские знамена. Третья битва при Ипре стала одним из самых тяжелых сражений, в которых массово участвовали войска колоний, и оставила тяжелую память о себе в Канаде, Австралии и Новой Зеландии.