Знаменитые русские суда и сражения на картинах Айвазовского

Не переставая быть романтиком, Айвазовский теперь просто обязан ступить на берег реализма: ему нужно переносить на холст не абстрактные бури и штили, рассветы и закаты, а настоящие корабли и исторические события. Рассказываем о самых знаменитых судах и битвах, запечатленных Айвазовским.

«Каждая победа наших войск на суше или на море радует меня как русского в душе и даёт мысль как художнику изобразить её на полотне» (Иван Айвазовский)

Бриг "Меркурий"

Бриг "Меркурий", атакованный двумя турецкими кораблями Иван Константинович Айвазовский 1892

Известная картина Айвазвоского посвящена эпизоду русско-турецкой войны 1828−1829 годов, когда 14 мая 1829 года умелые действия экипажа брига «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского позволили избежать захвата неприятелем или уничтожения корабля в заведомо проигрышных обстоятельствах. Бриг, спущенный на воду 9 годами ранее в Севастополе, был назван в честь катера «Меркурий», который прославился пленением шведского фрегата «Венус» в 1789 году. Особенностью 20-пушечного корабля, вошедшего в состав Черноморского флота, было наличие 14-ти вёсел, что обеспечивало возможность хода даже в полный штиль.

В кампании 1828−1829 годов «Меркурий» участвовал в осаде Анапы, Варны, Бургаса и Сизополя. А в мае 1828-го содействовал захвату и доставке в Сизополь двух турецких транспортов.

Спустя год отряд в составе фрегата «Штандарт», брига «Орфей» и брига «Меркурий» крейсировал в районе Босфора в поисках неприятеля. 14 мая 1829 года была замечена турецкая эскадра. В свою очередь, противник начал преследование русского отряда. Быстроходные «Штандарт» и «Орфей» смогли уйти от погони, а вот «Меркурий», казалось, был обречён.
Говоря о турецких кораблях, изображённых на картине, слева (или по правому борту «Меркурия») уверенно можно опознать 128-пушечный линейный корабль капудан-паши (командующего флотом) «Селиме». А вот название левого парусника установить можно лишь предположительно. Вероятнее всего, в преследовании брига, кроме «Селиме», принимал участие «Муккадеме-и Хайыр"(1806) или «Бурудж-у Зафер"(1815).

Что касается «Меркурия», то офицерский совет корабля постановил принять бой и в случае поражения взорвать бриг, для чего на шпиль был заранее выложен пистолет. Практически весь бой турецкие корабли находились позади «Меркурия» и имели возможность вести огонь преимущественно из погонных орудий. Из этого следует, что Айвазовский в погоне за драматичностью сюжета изобразил корабли в такой позиции, которая не оставляла русскому кораблю ни малейших шансов на спасение. На деле, «Селиме» за весь бой лишь однажды удалось дать полный бортовой залп из 50 пушек. Впрочем, и «Меркурий» сделал не более 4 бортовых залпов.

Согласно донесению Казарского, судьбу сражения решили чрезвычайно удачные попадания, повредившие мачты «Селиме», а затем сбившие часть парусов и второго линейного корабля. Турки были вынуждены прекратить преследование. Возможно, навыки турецких экипажей в судовождении оказались настолько низки, что они в управлении парусами допустили ошибки, сделавшие невозможным дальнейшее преследование брига.

Указом Николая I командир «Меркурия» капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский произведен в капитаны II ранга, назначен флигель-адъютантом императора и становится кавалером ордена св. Георгия IV класса. А сам корабль награждён Георгиевским флагом. Церемония поднятия Георгиевского флага и вымпела на «Меркурии» стала второй в истории российского флота и состоялась 3 мая 1830 года при личном участии Казарского.

В ходе обороны Севастополя 1855 года корпус корабля выполнял функции понтона при наведении моста через Южную бухту. Завершил свой век бриг в Николаеве, где до 1857 года служил плавучим складом, пока не был разобран в силу ветхости.

Корабль "Силистрия"

Десант Н. Н. Раевского у Субаши Иван Константинович Айвазовский 1839,

Ранее упомянутый бриг «Меркурий» принимал участие и в десантной операции, завершившейся основанием форта Головинский в Шапсугии. Впрочем, кроме брига высадку отряда под командованием генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского в устье рек Шахе и Субаши обеспечивали линейные корабли «Силистрия», «Султан Махмуд», «Императрица Екатерина», «Память Евстафия», «Адрианополь». Поддерживали высадку русского десанта на земли, населённые убыхами и шапсугами, также фрегаты «Агатополь», «Браилов», «Бургас», «Тендос» «Штандарт», бриг «Фемистокл», пароходы «Северная звезда» и «Колхида».

3 мая 1839 года корабли Черноморского флота заняли позиции, заранее размеченные «Северной звездой» и приступили к спуску десанта на воду. Сам Раевский перед началом высадки находился на борту «Северной звезды». Командование военно-морскими силами осуществлял вице-адмирал Михаил Петрович Лазарев, державший флаг на «Силистрии», командиром которой в ту пору был Павел Степанович Нахимов.

После окончания погрузки сил и артиллерии первой волны десанта и приказа Лазарева сигналить начало боя, корабли приступили к четвертьчасовому обстрелу берега. Именно этот эпизод изображён Айвазовским на картине 1839 года. Корабль слева — флагман «Силистрия». В строю за ним высторились «одноклассники» — это могут быть, к примеру, линейные корабли «Султан Махмуд» и «Память Евстафия». Дело в том, что спущенная на воду в 1835 году «Силистрия» стала первой из серии однотипных 84-пушечных кораблей, построенных в Николаеве. Справа от строя расположился пароход, который легко опознать по характерным кожухам гребных колёс да и дыму от машины. К слову, в высадке первой волны принял участие и генерал Раевский.

Особо примечательно личное (по приглашению вице-адмирала Лазарева) участие Ивана Айвазовского в этой операции. Во время перехода на «Колхиде» к побережью Кавказа маринист познакомился не только с Раевским, но и его адъютантом — капитаном Львом Сергеевичем Пушкиным — братом Александра Пушкина. Уже на «Силистрии» художник встретил лейтенанта Фридерикса, с которым был знаком ещё по балтийской акватории. Рядом с этим же лейтенантом художник участвовал в высадке, вооружённый пистолетом и портфелем с рисовальными принадлежностями. Когда Фридерикс получил ранение, Айвазовский оказал ему помощь и помог доставить на корабль, после чего вновь устремляется на берег, чтобы сделать зарисовки, хотя бой и завершился к тому моменту. Как вспоминал сам маринист: " я вооружился карандашом и принялся срисовывать одну группу. В это время какой-то черкес бесцеремонно взял у меня портфель из рук, понёс показывать мой рисунок своим. Понравился ли он горцам — не знаю; помню только, что черкес возвратил мне рисунок выпачканным в крови… я долгое время берёг это осязаемое воспоминание об экспедиции…"

Николай Николаевич Раевский, оценивший талант Айвазовского, способствовал его участию и в последующих десантных операциях в 1839 году. В свою очередь, художник подарил генералу полотно того же года, посвященное десанту, с надписью «Принадлежит старшему в роде Раевских, без права продавать» (хотя некоторые источники утверждают, что оно было выкуплено Николаем I).

Ещё одна картина, посвящённая высадке в мае 1839-го.

На первый взгляд, изображен тот же эпизод, что и на полотне «Десант Н. Н. Раевского у Субаши». Однако, при внимательном рассмотрении, понятно, что Айвазовский пишет батальное полотно, на котором отображёно собственно начало атаки на побережье. После окончания обстрела артиллерией экипажи кораблей поднялись на ванты и криком «ура!» приветствуют десант. Ответное «ура!» с гребных судов и послужило сигналом начала непосредственной высадки.

К слову, кроме упомянутых Раевского, Пушкина, Лазарева, Нахимова и Фридерикса, Айвазовский в ходе кампании у Субаши познакомился с Владимиром Алексеевичем Корниловым и Владимиром Ивановичем Истоминым. Корнилов, тогда — капитан 2-го ранга — командовал гребными судами высадки, которые и «выдвинуты» на первый план картины.

Что же касается сухопутных сил десанта, то судьба свела тогда художника с участниками движения декабристов Н. Н. Лорером, М. М. Нарышкиным и А. И. Одоевским, которые были разжалованы в рядовые и к тому времени оказались в гуще событий на кавказском побережье. В итоге, генералу Раевскому пришлось под благовидным предлогом отослать художника в Сухум в компании поручика Звамба во избежание возможных кривотолков. Однако даже события этого путешествия стали основой для написания картины «Взятие русскими матросами турецкой лодки и освобождение пленных кавказских женщин». Впрочем, это уже другая история.

Что же касается корабля «Силистрия», то ходить к Субаши ему довелось ещё в 1844 году. 18 и 19 июля линейный корабль участвовал в отражении атаки местных жителей на Головинский форт и снова высаживал десант.

Боевая карьера «Силистрии» завершилась в ходе Крымской войны затоплением между Константиновской и Александровской батареями. Уже после войны корабль, как и многие другие, пришлось взорвать в виду невозможности извлечь корпус из илистого дна Севастопольской бухты.

Корабль «Двенадцать апостолов»

Корабль "Двенадцать апостолов" Иван Константинович Айвазовский 1897,

В 1835 году император Николай I утвердил новый состав Черноморского флота, предполагавший среди прочего постройку трёх линейных кораблей I ранга. Первым со стапелей Николаевской верфи в 1841 сошёл 130-пушечный трёхмачтовик «Двенадцать апостолов». Следует отметить, что постройка всех трёх «одноклассников» курировалась на уровне командующего Черноморским флотом Михаила Петровича Лазарева. Так, по указанию главного командира безотлагательно выполнялись все строительные работы и производился отбор материалов. Среди прочего, особое внимание уделялось заготовке леса. К тому же, на трёх кораблях нашли широкое внедрение передовые на то время технологии, перенятые у британских судостроителей.
Особое внимание было уделено роскошному внутреннему (стоит упомянуть, к примеру, мраморный камин в салоне) и внешнему убранству. Так, позолотой были украшены короны, клюв и когти носовой фигуры двуглавого орла.

Одной из особенностей линейного корабля стало вооружение новыми бомбическими пушками, что превращало его, по сути, в грозную плавучую крепость. Ниже ватерлинии «Апостолы» были обшиты несколькими тысячами медных листов.
Особенностью службы черноморского «щёголя» стало то, что ему не довелось сделать ни одного залпа по противнику. Не получил он ни единой пробоины, поскольку не участвовал в сражениях. Впрочем, ему довелось совершать многомесячные переходы к Босфору, перевозить многотысячные десанты.

В том, что «Двенадцать апостолов» стал ещё и образцовым учебным кораблём, немалая заслуга Владимира Алексеевича Корнилова, назначенного командиром 130-пушечника ещё на этапе строительства. Достаточно отметить, что инструкции и распорядок относительно организации службы на корабле, были внедрены Лазаревым на всех черноморских кораблях.

С началом блокады Севастополя с «Апостолов» были сняты орудия, из которых была сформирована «Двенадцатиапостольская» батарея. Сам корабль в 1854 году превращён в госпиталь, позволявший принимать тысячи раненых. Февраль 1855-го поставил точку в карьере линейного корабля затоплением между Михайловской и Николаевской батареями. Американская компания, занявшаяся в 1857 году расчисткой севастопольского фарватера, не нашла возможным поднять корпус водоизмещением 5,000 тонн. В 1861-м останки «Апостолов» были взорваны.

В 1846 году, когда в Феодосии Айвазовский организовал выставку своих картин, в залив города прибыла группа из шести кораблей, возглавляемая флагманом «Двенадцать апостолов». Тогда ещё капитан 1-го ранга Корнилов специально организовал переход из Севастополя, чтобы поздравить художника!

В наследии Айвазовского насчитывается восемь полотен, на которых запечатлён линейный корабль «Двенадцать апостолов». Одно из них написано уже на закате творческого пути мариниста. «Смотр 1849 года» относится к мемуарным картинам, поскольку художник был свидетелем этого события.

Смотры проводились Николаем I раз в семь лет и служили поводом для демонстрации высот выучки и своеобразным соревнованием между экипажами Черноморского и Балтийского флотов. Кроме того, они предоставляли возможность офицерским чинам быть представленными императору лично.

Интересно, что полотно было выкуплено обществом «Кавказ и Меркурий» для сенатора Александра Павловича Жандра, который являлся председателем этого общества. Однако, не менее интересной деталью является и то, что Александр Павлович в середине 50-х годов XIX столетия проходил службу на «Апостолах», будучи адъютантом Владимира Алексеевича Корнилова — командира линейного корабля. Как отмечал Жандр: «На корабле всегда было много офицеров, но каждый имел своё место и свою обязанность с личной ответственностью. Во время учений, после каждой работы [Корнилов] призывал на ют офицеров, сделавших какие-либо ошибки, и объяснял каждому, каким образом можно избегнуть упущений и скорее достигнуть совершенства…»
Кроме «Двенадцати апостолов», возглавляющего линию кораблей, в строю изображены 84-пушечные «Ростислав», «Святослав» и «Ягудиил».

Айвазовский запечатлел в правом нижнем углу картины Николая I в сопровождении адмирала Лазарева (командующий флотом), Корнилова (начштаба), а также Нахимова и Истомина. Вся группа находится на борту пароходофрегата «Владимир».
Примечательно, что именно Корнилов в 1846 году был отправлен для наблюдения за постройкой «Владимира» в Британии. Корабль вышел победителем из первого в истории боя паровых судов, кода 5 ноября 1853 года экипаж «Владимира» сумел захватить турецко-египетский пароход «Перваз-Бахри». После ремонта трофей был включён в состав Черноморского флота под названием «Корнилов».

Корабль "Париж"

Черноморский 120-пушечный линейный корабль «Париж» Иван Константинович Айвазовский 1854

Второй из тройки линейных кораблей I ранга, вошедших в состав Черноморского флота — «Париж». Спущен на воду в Николаеве 1849 году, перебазирован в Севастополь в 1850-м. Тогда же командиром новой единицы флота стал капитан I ранга Владимир Иванович Истомин. К слову, первым кораблём под командованием этого офицера был пароход «Северная звезда».

Наиболее ярким эпизодом в истории «Парижа» стало участие в Синопском сражении. Являясь флагманом эскадры контр-адмирала Ф. М. Новосильского, корабль возглавил переход из Севастополя для усиления эскадры П. С. Нахимова. Соединение сил состоялось в ноябре 1853 года. 18 числа того же месяца в ходе столкновения при Синопе экипажу «Парижа» удалось уничтожить корвет «Гюли-Сефид» и принудить выброситься на берег флагманский корвет турок «Ауни-Аллах» и фрегаты «Дамиад» и «Незамие». Кроме того, огнём русского линейного корабля была буквально сметена береговая батарея № 5. Потери экипажа «Парижа» составили 1 человек убитым и 18 — ранеными. Поощрением для Истомина стало присвоение чина капитана I ранга.

Впрочем, триумф при Синопе поставил точку в истории столкновений крупных сил парусных флотов. Закат службы «Парижа» типичен для многих кораблей Черноморского флота того времени. Во время осады Севастополя в 1854 году силами экипажа возведена береговая батарея «Парижская». Тогда же В. И. Истомин стал начальником 4-й дистанции оборонительной линии. Смерть настигла его 7 марта 1855 года, а в августе 1855 года линейный корабль был затоплен на Севастопольском рейде. В 1859 его корпус взорван после частичной разборки.

Пароход "Веста"

Бой парохода «Веста» с турецким броненосцем «Фехти-Буленд» в Чёрном море 11 июля 1877 года Иван Константинович Айвазовский 1877

По итогам Крымской войны 1853−1856 г. г. Россия вынуждена была заключить Парижский договор, условия которого фактически лишали Петербург военной мощи в черноморской акватории. В частности, соглашение предусматривало уничтожение остатков боевого флота и береговых крепостей. Те же условия следовало соблюдать и Османской империи, однако турецкая сторона сохраняла военно-морское присутствие в Мраморном и Средиземном морях. Это позволяло туркам оперативно создавать угрозу черноморскими коммуникациям.

В 1856 году по инициативе Николая Андреевича Аркаса и Николая Алексеевича Новосельского образовано «Российское общество пароходства и торговли» (РОПиТ). Одной из задач общества являлась постройка судов, способных в случае войны выполнять боевые задачи.

Одним из таких пароходов стала «Веста» 1858 года постройки, с началом русско-турецкой войны 1877−1878 г. г. «мобилизованная» в пароход-фрегаты для целей активной обороны. 11 июля 1877 г. обнаружил близ Констанцы турецкий броненосный корвет «Фехти Буленд», который поначалу был принят за транспорт. Мощь залпа турецкого корабля превосходила возможности «Весты» почти втрое, к тому же он имел бронирование бортов и каземата. После обмена безрезультатными залпами командир парохода капитан-лейтенант Николай Михайлович Баранов приказал увеличить ход до полного и лечь в обратный курс. В ходе пятичасового преследования «Весты» корветом пароход получил значительные повреждения и потери в личном составе. Однако, в итоге «Весте» удалось принудить «Фехти Буленд» выйти из боя и отвернуть в сторону Констанцы.

Уже 14 июля главный командир Черноморского флота вице-адмирал Н. А. Аркас восторженно рапортовал: «Неприятель, имевший броню, сильную артиллерию и превосходство в ходе, вынужден был постыдно бежать от железнаго слабого парохода […] Ими одержана полная победа, и морская история должна будет внести в свои страницы этот блистательный подвиг, поставя его наравне с подвигом брига „Меркурия“».

На экипаж пароход-фрегата посыпались ордена, чины, пожизненные пенсионы либо двойные оклады. Так, Николай Баранов, лейтенант Владимир Перелешин и Зиновий Рожественский удостоились ордена Святого Георгия 4-й степени.

А потом, точнее, через год, разразился скандал. Рожественский выступил с публичными заявлениями о том, что никакого героического боя не было. По его версии, случилось многочасовое бегство на грани возможностей машины парохода, в ходе погони русский экипаж не смог нанести значительных повреждений противнику. А вот турки, хотя и не имели возможности вести прицельный огонь, едва не пустили «Весту» на дно.

К тому же, Зиновий Петрович, утверждал, что полученный георгиевский крест просто жжёт его, поскольку статут ордена предполагает совсем иные заслуги. Последовали тяжбы, однако их влияние на судьбу того же Баранова — сюжет отдельной истории.

Что касается «Весты», то последнее плавание парохода датировано 1887 годом, когда судно затонуло вместе со всем экипажем у мыса Тарханкут. Такие останки, как носовая часть корабля, обнаружены в марте 2016 года.

Пароход "Россия"

Захват пароходом "Россия" турецкого военного транспорта "Мессина" на Черном море 13 декабря 1877 года Иван Константинович Айвазовский 1877

Последним из пяти быстроходных пароходов, привлечённых к военной службе в ходе кампании 1877−1878 г. г., «под ружьё» стала «Россия». Однако, в первом же походе этот пароход-фрегат ожидал наибольший успех среди «ропитовских» кораблей. 11 декабря 1877 года «Россия» под командованием уже произведенного в капитаны II ранга Николая Михайловича Баранова покинула Одессу. На следующий же день русский пароход активной обороны встретил турецкий пароход «Мерсина». Хотя транспорт противника и был оснащён двумя орудиями, капитан «Мерсины» попытался оторваться от пароход-фрегата. Однако, «России» удалось настичь турецкий корабль и взять его на абордаж.

Ирония судьбы заключается в том, что вместе с турецким транспортом в плен попали 23 офицера и 812 содат — в трюмах оказался целый батальон, который вполне мог бы при удачном стечении обстоятельств захватить нападающих. Однако, исход преследования решил единственный залп с «России». К тому же, пленён был ещё и личный курьер турецкого главнокомандующего.

Николай Баранов был произведен в капитаны I ранга. Транспорт «Мерсина» же по приведении в Севастополь трансформировался в пароход «активной обороны» «Пендераклия».

Корабль "Константин"

Перед боем. Корабль "Константин" Иван Константинович Айвазовский 1872

Пассажирский пароход «Великий князь Константин» построен в Тулоне в 1857 году. Назван в честь Константина Николаевича Романова — второго сына Николая I. Приписанный к Одесскому порту, обслуживал различные (преимущественно, зарубежные) линии РОПиТ.

С началом русско-турецкой войны 1877−1878 г. г. «Константин» совершает переход в Севастополь, где поступает под команду лейтенанта Степана Осиповича Макарова.

Особенностью вооружения пароходофрегата «"Великий князь Константин» стала не только установка артиллерийского вооружения и оборудование шестовыми и буксируемыми минами, но превращение корабля в носителя миноносок. Большинство операций «Константина» связано именно с применением подводного минного оружия. Собственно, не просто апологетом мобильной минной войны, но и автором создания платформы миноносок и катеров, оснащённых мощным оружием, являлся Степан Макаров.

Первая попытка атаковать турецкие корабли противника состоялась в ночь на 1 мая 1877 года на рейде Батума, однако добиться успеха в этом походе не удалось. В ночь с 28 на 29 мая 1877 года в ходе атаки катеров и миноносок, спущенных с «Константина», удалось взорвать две мины в непосредственной близости от броненосца «Иджалие». Последний получил значительные повреждения. В ночь на 12 августа состоялась атака минными катерами парохода турецкого броненосного фрегата «Ассари-Тевфик».

Прослеживается систематический ночной характер нападений русского парохода на корабли турок. Собственно, этот самый характер и отображён в картине Айвазовского «Перед боем». Дело в том, что применение мобильных мин требовало непосредственного сближения с противником и сделать это наиболее выгодно в темноте. К тому же, преимуществом «Константина» было не столько установленное на нём вооружение, сколько скорость. Турецкий флот использовал для работы машин английский уголь, дававший густой дым, который днём позволял экипажу пароходофрегата заметить силы противника до обнаружения его турками. А действия ночью были предпочтительнее ещё и потому, что турецкие броненосцы демаскировали себя ходовыми огнями и более шумными, чем у «Константина» машинами.

Впрочем, противник не сидел сложа руки и постоянно совершенствовал средства противоминной защиты. В итоге, Макаров пришёл к выводу о том, что единственным эффективным видом подводного вооружения становится торпеда. Севастопольское Адмиралтейство располагало несколькими импортными торпедами Уайтхеда, но давать добро на их применение не торопилось ввиду их дороговизны — каждая обходилась казне в 1,200 рублей золотом.

Лишь осенью Макаров добился получения четырёх торпед. Первая атака на турецкие корабли у Батума с применением нового оружия состоялась в ночь с 15 на 16 декбря 1877 года. Однако то, что экипажи катеров приняли за силуэт одного трёхмачтовика, оказалось тремя кораблями турецкого флота. Поразить их не удалось — торпеды прошли между «Махмудие» и «Ассари-Тевфик».

Зато с 13 на 14 января 1878 года под прикрытием тумана силами экипажей катеров «Чесма» и «Синоп» парохода «Константин» удалось затопить небронированную канонерскую лодку «Интибах». Подрыв «Интибаха» стал не только случаем первой в морской истории успешной торпедной атаки, но и финалом войны в целом. Через пять дней состоялось подписание перемирия с турецкой стороной.

Следует сразу подчеркнуть, что в указанную дату был атакован броненосный фрегат «Ассари-Тевфик», а не «Ассари-Шевкет».
Главным оружем парохода «активной обороны» «Константин» являлись паровые минные катера. Для увеличения эффективности их применения командир корабля — лейтенант Степан Осипович Макаров — внедрил ряд инженерных решений. Так, катера разводили пары от машины парохода через систему шлангов за считанные минуты. А установка паровых лебёдок позволяла спускать и поднимать катера с такой же лёгкостью, что и шлюпки.

Всего на «Константине» размещались четыре катера: «Чесма», «Синоп», «Наварин» и «Минёр».

В ночь на 11 августа 1877 года Макаров направил пароход к рейду Сухума. Ставка делалась не только на тёмное время суток, но ещё и на то, что именно в ту ночь ожидалось лунное затмение. Кстати, скрытность действий парохода дополнительно объяснялась невысокими мореходными качествами катеров, что вынуждало применять их лишь в тихую погоду.

В 22 часа «Константин» спустил на воду катера, которые устремились к турецкому броненосцу 3-го ранга.

На полотне Айвазовского изображён момент стычки экипажа катера «Синоп» под командой С. П. Писаревского с турками на борту гребного сторожевого катера. Поначалу им удалось ранить лейтенанта (веслом в голову) и даже попытаться стащить его крюками. Впрочем, команда «Синопа» смогла не только отстоять командира, но и под ружейным огнём противника подвести мину под броненосец и взорвать её.

Прорваться к неприятельскому кораблю удалось ещё катерам «Минёр» и «Наварин». В результате взрыва трёх мин «Ассар-Тевфик» получил подводную пробоину, но не затонул, опустившись на мель. Потерь в личном составе у турок не было.
Хотя противнику был причинён и небольшой ущерб, атака в ночь на 12 августа 1877 года стала первой удачной операцией паровых минных катеров русского флота.