«Дом Наркомфина» на Новинском бульваре: как с треском провалился советский план коллективной жизни

Создавая двухкорпусный дом, где есть жилое и общественное пространства, Гинзбург хотел поспособствовать ненавязчивому переходу к новому образу жизни, прививая новые ценности, но – не задалось.

Экспериментальный многоквартирный дом, получивший название «Дом Наркомфина» – это не просто впечатляющий памятник конструктивизма мирового уровня, но и символ идеального жилья, который очень быстро превратился в утопию. Несмотря на то, что проект провалился с грохотом и прошло более 90 лет, здание не только существует, но в нем еще живут и работают люди. И самое непостижимое, что теперь в нем обитают не простые работяги или маргиналы, его уже давно заприметили известные журналисты, музыканты, творческие люди и блогеры с большим достатком.

Справка: «Дом Наркомфина» на Новинском бульваре, 25 в Москве был построен в рамках экспериментального многоквартирного жилищного строительства в 1928-1930 гг. Автором шедевра конструктивизма и авангардизма стал Моисей Гинзбург, который попытался обеспечить постепенный переход от мещанства к счастливой советской жизни. Честь оказаться первыми жителями уникального дома выпала работникам Наркомата финансов СССР в далеком 1930 году. Именно они должны были освободиться от кухонного рабства и избавиться от необходимости стирать вручную. Также им предоставлялась возможность пристроить ребенка в детский сад, записаться в библиотеку или позаниматься спортом, не выходя за пределы дома.

Если же говорить о конструкционных особенностях, то сразу же бросается в глаза отсутствие фундамента и первого этажа, как такового. Оказывается, Гинзбург считал его совсем непригодным для жизни и потому взгромоздил на опоры, чем сэкономил значительную часть бюджета, что всегда считалось приоритетом массового строительства.

К счастью, архитектор больше думал о том, чтобы предоставить каждой семье и члену общества собственную жилплощадь (в противовес коммуналкам), даже если она будет урезанной до минимума. Хотя уменьшения совсем и не произошло, а как раз наоборот, благодаря двухъярусной планировке жилой объем казался намного большим и комфортным. Такое впечатление создавали еще и огромные окна, которые выходили в разные стороны, наполняя квартиры естественным освещением.

А вот полное отсутствие некоторых зон должно было компенсироваться благоустроенными общественными пространствами, которые организовывались в отдельном корпусе. Общая столовая, прачечная, зона отдыха, спортивный зал на крыше здания, детский сад, чтобы работники не тратили время на доставку отпрысков в дошкольные учреждения, собственная библиотека и гараж – все это должно было «стимулировать переход на более высокую форму социально-бытового уклада».

Сами же квартиры представляли собой ячейки, в которых имелась большая жилая комната, маленькая спальня (в больших квартирах их было 2) и совсем крошечная ванная с санузлом. А вот кухни в квартирах-ячейках полностью отсутствуют. Исключением стали лишь 8 квартир, предназначенных для проживания многодетных семей, там выделена крошечная зона для приготовления пищи, не превышающая 4 кв. м (она просто зашторивалась).

Отличительной чертой планировки экспериментального жилья стала ярусность. Гостиные имели высоту потолков от 3,6 м (в ячейках типа К – 5,3 м), а вот в спальнях и ванных комнатах не превышал 2,3 м. Площади квартир 6-этажного дома, рассчитанного на проживание 50 семей (около 200 человек), варьируются от 37 кв. м до 100, в зависимости от типа и предназначения жилья. И самое приятное для новоиспеченных жильцов стал факт, что даже в комнатах общежития имелись собственные душевые и санузлы, да и площадь их превышала общепринятые нормы.

Также стоит отметить, что длинные коридоры были снабжены не только центральным отоплением, но имелось большое количество окон, что стало предметом гордости архитектора, который всеми силами старался построить «светлое будущее» в отдельно взятом здании.

Коммунальный корпус, где и были расположены все общественные зоны – столовая, прачечная, комнаты отдыха и библиотека, имел панорамное остекление. Предполагалось, что все жильцы будут дружной компанией идти по освещенным солнечным светом коридорам и галереи, наблюдая за постоянно меняющимися пейзажем парка, чтобы позавтракать, отобедать и поужинать в общей столовой. Там они смогут беспрепятственно наслаждаться обществом друг друга. Но идеологи и сам автор проекта никак не ожидали, что коллективизм не вдохновлял работников Наркомфина, получивших жилье в экспериментальном доме.

Очень быстро стало понятно, что отправлялись они в столовую лишь затем, чтобы взять свою порцию еды и быстро спрятаться в собственной квартире. Не лучше обстояли дела с прачечной и сушилкой, которые в полном объеме действовала лишь в 30-х гг., затем и эта затея заглохла.

Общинные ценности, стоявшие за проектом «Дома Наркомфина», пришли в упадок почти сразу же после завершения строительства нескольких таких многоэтажек и в других городах СССР. Пятилетний план Сталина остановил эксперимент, поскольку «отец народов» общинные и освободительные ценности быстро отверг, назвав их «левыми» или троцкистскими. Из-за этого коммунальные нововведения Наркомфина приостановили.

Очень быстро жители незаконно установили в своих квартирах кухонные гарнитуры и электроплиты, выделив небольшие уголки для приготовления пищи, ведь столовая уже не функционировала. Одно крыло на верхнем этаже и вовсе трансформировали в роскошный пентхаус для комиссара финансов Николая Милютина, прихватив и часть крыши, которую первоначально планировали использовать как общественную зону отдыха с растениями в кадках и местом для принятия солнечных ванн.

«Дом Наркомфина» очень быстро пришел в упадок, ведь не только планировка оказалась экспериментальной. Материалы, использованные в время строительства, также проходили обкатку и оказались совсем недолговечными. Тем не менее хоть и в ужасном состоянии жилой дом остался на прежнем месте, в нем все это время жили люди и арендовались помещения под офисы, частные школы и мастерские. Он стал мегапопулярным среди творческих людей, которые использовали площади не только в качестве студий, но и переехали туда жить.

Тот факт, что в большинстве квартир отсутствовал газ и кухня, мало кого из современников удручал, так что можно сказать, что через сотню лет мещанские привычки все же удалось искоренить. До реставрации обшарпанные стены, полуразрушенные ступени не очень-то напрягали жильцов, а вот то, что авангардный памятник архитектуры вместо реставрации надумают снести – взволновало не только их. Находясь между Посольством США и ультрасовременным Торговым центром, земля вокруг Наркомфина стала бы лакомым кусочком для застройщиков, которые до сих пор мечтают о том, чтобы здание снесли. Но, к счастью, в 2016 г. началась полная реставрация уникального объекта, которой руководил внук Моисея Гинзбурга – Алексей Гинзбург.

Жилому дому удалось вернуть не только белый цвет, но и стеклянные потолки подвальных помещений, которые были скрыты под асфальтом не одно десятилетие, при этом решили оставить и «народное творчество», вырезанное на перилах лестничного пролета, и фрагменты штукатурки, плитки и ступеней. А вот чугунные радиаторы заменили на точно такую же модель, ведь старые могли уже не выдержать современное давление при подаче горячей воды.

Капитальный ремонт сделан и в жилом, и в коммунальном корпусах. В первом теперь имеется 44 благоустроенные двухуровневые квартиры, которые были проданы еще до окончания капитального ремонта (стоимость самой маленькой – 30 млн руб.). А вот коммунальный корпус планируют использовать под кафе, выставочные и креативные пространства.

Представитель Департамента культурного наследия Москвы заверил, что в «Доме Наркомфина» планируют открыть музей, а вот крыша станет общественным пространством со смотровой площадкой, на которую будут иметь доступ все желающие. Чтобы не беспокоит жильцов, заплативших немалые деньги за обновленные квартиры, экскурсии по дому обещают строго регламентировать и проходить они будут в определенное время.