Умная, талантливая, свободная, красивая Додо (это прозвище, было с ней с десттва) восхищала Вяземского, Лермонтов был в нее по уши влюблен, Жуковский отзывался исключительно с восторгом. Ее салон охотно посещали Гоголь, Глинка, Лист, она дружила с Натали Пушкиной… Она была одной из последних, с кем виделся Пушкин перед дуэлью. Кажется, ее по-достоинству оценили все, кроме любимого мужчины.
Додо
Евдокия Ростопчина (в девичестве Сушкова) родилась в 1811 году. Девочке было шесть лет, когда ее мать умерла от чахотки и ее вместе с братьями отдали на воспитание в богатую семью деда, Ивана Александровича Пашкова. Больше всего на свете Додо любила читать. Французский, английский и немецкий выучились у нее как-то сами собой, и, в отличие от многих барышень своего круга, она отлично знала родной язык.
Додо Сушкова (Ростопчина)
«Книги заменяли ей воспитателей… Гете, Шиллер… Шекспир, Данте, Байрон… Жуковский, Пушкин… все это любила, знала, ценила она», — вспомнит она в своей книге «Счастливая женщина».
И конечно, юная Додо писала стихи…
Свобода
В 18 лет Евдокию вывезли в свет. Ее бабушка намеревалась найти девушке жениха, но у Додо были другие планы. Она изо всех сил начала знакомиться с известными литераторами. И когда увидела Пушкина, то, наплевав на этикет, подошла к нему и, запинаясь от волнения, начала читать свои стихи.
Пушкин занес этот странный случай в свой дневник:
«Говорит скверно, но стихи пишет сносные».
Так, в балах, творчестве и увлекательных знакомствах Евдокия провела несколько прекрасных лет. Она быстро научилась держать себя в обществе и стала настоящей звездой. Юный Лермонтов после знакомства с ней несколько дней бродил сам не свой и написал ей:
Умеешь ты сердца тревожить, Толпу очей остановить, Улыбкой гордой уничтожить, Улыбкой нежной оживить!
Михаил Лермонтов
Жених
Евдокии было 22 года, когда бабушка нашла ей жениха, девятнадцатилетнего графа Андрея Ростопчина, богатого наследника. Его первое предложение Додо не приняла, и объяснила все в стихотворении «Разговор во время мазурки»:
Я слишком высоко ценю любовь прямую,Любовь безмолвную, безгрешную, святую,Какой нам не найти здесь, в обществе своём!..
Иной я не хочу!.. Друг друга не поймёмМы с вами никогда!.. Так лучше нам расстаться…Лишь редко, издали, без лишних слов встречаться!..
Тропинин В. А. «Е. П. Ростопчина», 1853
А на второе предложение ответила согласием. С ее стороны это был холодный расчет: все равно отдадут замуж, этот все же богат, знатен… Было горько — при всей своей независимости Додо мечтала о семье, полной тепла и любви.
Муж
«Дай Бог, чтобы были счастливы! От нея зависитъ, надобно держать его в руках. Она умна, будет уметь ладить и с ним, и с графинею полоумною», — писал опекун графа Андрея своему брату.
Почему мать юного графа считали странной: она приняла католичество, и отдавалась вере со всем пылом неофта: считала мужа еретиком, перетягивала в свою веру детей. Дом Ростопчиных был мрачным и неуютным — не дом, а место постоянных религиозных сражений.
«Ростопчина жалуется, что жизнью лишена первого счастья — домашней теплоты…, что сердце ее совсем не создано к той жизни, какую принуждена вести теперь», — переговаривались ее друзья.
А она, как признавалась потом, хоть и «вошла в мужнин дом без заблуждений <…> уже не мечтая о любви, слишком невозможной, но готовая подарить мужу прямую и высокую дружбу».
Э. Мартен «Е. П. Ростопчина»
Но прямой и высокой дружбы не вышло. В своих воспоминаниях Евдокия описывает мужа как ужасно ревнивого, мелочного и злого человека. Но он любил книги, собирал картины, жертвовал деньги на развитие искусства и литературы и понимал, что Евдокия необыкновенно талантлива. Поэтому помогал ей, и даже вел переговоры с издательствами.
Любимый
Но по большей части граф жил своей жизнью, графиня — своей. В доме они занимали разные этажи, и Ростопчин даже не особенно возражал, когда Евдокия полюбила другого. А она просто летала от счастья! Ее роман с Андреем Карамзиным, сыном знаменитого русского историка, был невероятно бурным. Она радовалась каждой минуте с ним, и страшно тосковала в разлуке.
«Когда б он знал, что пламенной душоюС его душой сливаюсь тайно я!Когда 6 он знал, что горькою тоскоюОтравлена младая жизнь моя!»
Любовь стала прекрасным топливом для творчества. Евдокия, не переставая, писала стихи, сочиняла пьесы и повести. Имя Ростопчиной знала вся читающая Россия. Но, конечно, находились недовольные тем, что она занимается «мужским делом». И если Пушкин, например, писал про Ростопчину: «пишет она хорошо», то «поэт радости и хмеля» Николай Языков пренебрежительно называл ее стихи «бабьими».
Замечательную книгу Ростопчиной «Очерки большого света» критики вовсе проигнорировали: она была написана «о женском».
Но отрицать ее сильный талант было уже невозможно…
Аврора
Когда Евдокия забеременела, муж увез ее в свое имение под Воронежем. Там у нее родилась старшая дочь от Карамзина — Анна. Вторую дочь она родила снова от Карамзина, потом сына — от мужа. После рождения младших детей Ростопчины задержались в деревне, и за это время Андрей Карамзин нашел себе невесту — самую богатую в России. Ей стала вдова миллионера Демидова, владельца уральских заводов, умопомрачительная красавица.
Федотов А. П. «Е. П. Ростопчина» 1850-е гг.
Все видели — дело тут не в деньгах. Карамзин и Демидова выглядели бесконечно счастливыми, буквально — наглядеться не могли друг на друга. Сохранились письма Авроры к сестре, где она пишет: в этом браке она впервые поняла, что такое близость, они с мужем не расстаются ни на минуту!
Вы вспомните меня!
Евдокия была подавлена, но не сломлена.
Вы вспомните меня когда-нибудь… но поздно!Когда в своих степях далеко буду я,Когда надолго мы, навеки будем розно —Тогда поймете вы и вспомните меня! — горько предсказывала она Карамзину.
Конечно, он бы вспомнил, но вскоре началась Крымская война. Карамзин отправился на фронт и погиб почти сразу.
«…цель, для которой писалось, мечталось, думалось и жилось, — эта цель больше не существует; некому теперь разгадывать мои стихи и мою прозу…» — написала Евдокия.
Это был ее единственный роман, и это был единственный мужчина, которого она любила.
В Москве
После смерти любимого Ростопчина много писала, путешествовала за границу. После публикации стихотворения «Насильный брак» о политике России в отношении Польши Ростопчиной запретили жить в Петербурге, и они с мужем поселились в Москве. Там Евдокия устроила литературный салон.
«Графиня Евдокия Петровна Ростопчина… была в апогее своей лирической славы и красоты. Её талант, красота, приветливость и хлебосольство влекли к ней и подкупали в её пользу всех, а вдали, как в тумане, мерцал над нею ореол мученичества, испытанного, как говорили, в III отделении за ходившее по рукам стихотворение 'Насильный брак'".
Так продолжалось довольно долго, но началась вторая половина века — она и не заметила, в какой момент все так изменилось. Ушли Пушкин, Гоголь, Лермонтов. Появились какие-то новые писатели. От литературы стали требовать разговора о болезнях общества, и Ростпчину снова стали упрекать в том, что она пишет «по-женски». В сорок семь лет Евдокия узнала, что у нее рак. Она прожила очень короткую, но удивительную жизнь. Перед смертью она мысленно поблагодарила за это не мужчину, которого так сильно любила, а свой талант…
