Нина Чавчавадзе: «черная роза Тифлиса»

 Нина Александровна Чавчавадзе происходила из старинного грузинского княжеского рода. Её дед, Гарсеван Чавчавадзе, от имени царя Ираклия II в 1783-м подписал мирный договор о присоединении Грузии к России. Отец девушки, Александр, был известным поэтом, переводчиком и общественным деятелем. Родителям часто приходилось отлучаться по делам, поэтому присматривать за своими дочерьми, Ниной и Катенькой, они доверили Прасковье Николаевне Ахвердовой, женщине хорошо образованной. В доме вдовы начальника Отдельного Кавказского корпуса девочкам жилось беззаботно и весело, было полно молодёжи. Александр Сергеевич Грибоедов, знавший Ахвердову ещё по Петербургу, тоже нередко наведывался к ней в гости. Он с удовольствием занимался с детьми, часами музицировал, играл вальсы во время балов.

Среди юных обитателей дома генеральши своей красотой, чуткостью и добротой выделялась Нина. Она появилась на свет 4 ноября 1812 года и, следовательно, была моложе Грибоедова на 17 лет. Юная княжна называла его «дядя Сандро» и с детства считала родным человеком. Александр Сергеевич, в прошлом ученик знаменитого пианиста и композитора Джона Филда, обучал Нину игре на фортепиано, часто музицировал с ней в четыре руки, вёл беседы о литературе и искусстве.

 Стоял знойный июль 1828-го. Грибоедов, в апреле назначенный на пост полномочного министра при дворе персидского шаха, прибыл в Тифлис. 16 июля он пришёл обедать к Ахвердовой, сел против Нины, которая к тому времени стала настоящей красавицей, всё смотрел на неё. Полный необычайной решимости, выходя из-за стола, он взял её за руку и сказал: «Venez avec moi, j’ai quelque chose à vous dire (Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам). Она подумала, что сейчас он усадит её за фортепиано, но вышло совсем не то. Об этом памятном дне Александр Сергеевич писал своему другу, Фаддею Венедиктовичу Булгарину: «Дом её матери возле, мы туда уклонились, взошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её, потом к матушке её, к бабушке, к её второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили, я повис у неё на губах во всю ночь, и весь день…» Отцу в Ереван было отправлено письмо. И далее события развивались с необычайной быстротой.

Несколько дней спустя Грибоедову пришлось отбыть к главнокомандующему. Вернувшись в начале августа в Тифлис, он слёг в постель — его била лихорадка. Нина не отлучалась от жениха ни на минуту, постоянно ухаживала за ним. Как только Грибоедову стало лучше, он заторопился со свадьбой. Бракосочетание состоялось 22 августа в кафедральном Сионском соборе. Во время венчания лихорадка вновь начала трясти писателя, и он уронил обручальное кольцо. Это было фатальное предзнаменование.

Но тогда супруги были счастливы. Александр Сергеевич называл любимую жену «Мадонной Мурильо», а она с восторгом и обожанием слушала, как он читал ей свои стихи и исполнял музыкальные пьесы.

В декабре 1828-го Грибоедов был вынужден уехать в Тегеран для ведения переговоров. Он оставил молодую жену, которая к тому времени уже была в положении, на попечение верных слуг. Нина очень тосковала по мужу. Вот строки из последнего его письма к ней: «Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить… Потерпим ещё несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться…».

 В начале 1829-го Александр Сергеевич трагически погиб, защищая русскую миссию в Тегеране. Нина ничего не знала. Родственники, сославшись на необычайную занятость Грибоедова, настояли на её возвращении в Тифлис. В доме Ахвердовой, окружённая любовью и заботой, Нина готовилась стать матерью, пока одна из гостий не выдала страшную тайну. Узнав правду о гибели мужа, Нина металась и рыдала. Её пытались утешить, но всё было тщетно. Ночью начались преждевременные роды. Родился мальчик, о котором так мечтали супруги. Его назвали Александром. Он прожил лишь несколько часов. После потери мужа и сына Нина больше месяца лежала в горячке. Она не ела и всё время молчала. В эти траурные дни её навестил Александр Сергеевич Пушкин. Затем пришло письмо из Якутска от декабриста Бестужева-Марлинского. Это придало ей сил. Для любимого Сандро в Петербурге она заказала памятник, добилась разрешения поставить скульптуру в монастыре святого Давида. «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?» — написала Нина над могилой супруга. 

 Эту надпись Михаил Юрьевич Лермонтов назвал «поэмой в двух строках». В 1837-м он приехал в Тифлис и посетил Нину Александровну, которая, помня наказ мужа («подарить достойному человеку»), преподнесла ему в дар кинжал. В ту же ночь потрясённый поэт написал строки: «Лилейная рука тебя мне поднесла в знак памяти, в минуту расставанья…».

Кроме Лермонтова Нине Александровне Грибоедовой посвятили свои стихи Григорий Орбелиани, Владимир Одоевский, Яков Полонский. Многие искали её руки, но она осталась верна своему Сандро.

Невзгоды не оставляли дом Чавчавадзе. От несчастного случая погиб отец Нины, от холеры умерла мать. Летом 1857-го со стороны Персии в Тифлис вновь пришла беда. Это была азиатская холера. Движимая чувством внутреннего долга, Нина Александровна организовала отряд женщин-добровольцев и помогала тем, кто заболел. Она боролась за каждую жизнь, но слегла сама. Уже в бреду Нина произнесла: «Меня… рядом с ним».