«Один за всех»: как художники со всего мира разрисовали один сибирский город

Второй год в сибирском городе Братске проходит стритарт-фестиваль «Один за всех». Его в одиночку делает 33-летний местный художник Григорий Шаров - без спонсоров, команды и поддержки властей. Концепция простая и гениальная: художники из других городов и стран присылают ему свои эскизы, а он воплощает эти работы в городе за них.

Что такое Братск?

«Братск это небольшой производственный город, я бы даже сказал - сырьевой придаток. Здесь большие заводы, здесь Братская ГЭС и это, практически, все, что здесь есть», - рассказывает Шаров. 

Стрит-артом он увлекся, когда жил в Москве. Первая работа была спонтанной. По дороге на работу увидел объявление «Каратэ-клуб закрылся». На следующий день купил черный пояс и прикрепил его рядом, как траурную ленту.

Обратно в Братск Григорий вернулся пять лет назад, когда у него умер отец. Тогда же пришлось и многое переосмыслить - то, чем Шаров занимался в Москве (управлял проектами в дизайнерской студии и пытался быть актером) в Братске делать не получалось: «Я тогда подумал: что я могу делать? У меня есть блокнот для записи моих планов - я открыл его и увидел идею порисовать на улице более осознанно». 

Тогда он пошел и сделал «Спортсменов». Оммаж на одноименную работу Казимира Малевича неожиданно «выстрелил» - о нем написали все городские СМИ и даже журналисты из Москвы.

«Мои “Спортсмены” выглядят точно также, но только эти четыре фигуры сидят на кортах. Такая отсылка к гопникам. Все мое детство прошло в такой среде. Братск - криминальный город. Но когда я уехал, мне показалось, что вся эта “культурная прослойка” из 90-х растворилась, что такого нигде не осталось. А когда я вернулся,  то с ужасом обнаружил - в Братске ничего не поменялось. Тогда я придумал эту работу, и, оказалось, она у многих нашла отклик».

Тогда же Шаров понял еще одну вещь - оказывается, в Братске он единственный стритарт-художник. И ему захотелось это изменить. 

Самый распространенный вариант: пойти в городскую администрацию, договорится, запросить бюджет и ждать (как правило, долго). По такому лекалу, по словам Шарова, происходят все подобные фестивали в России, если они легальные.

«При этом понятно, что бюджет будет маленьким, а социально-политические вопросы поднять мы не сможем - каждая работа будет согласовываться. Я этого очень не хотел. Я подумал: “А что, если все работы нарисовать самостоятельно?”».

«Здесь нет даже краски, ездим за ней в другой город»

На первом фестивале «Один за всех» в 2020 году были работы только российских художников. Было страшно писать художникам и просить об эскизах: большинство из них - просто его подписки в инстаграме. Но на удивление, никто не нашел эту идею странной.

Сначала Шаров фотографирует интересные локации и предметы, показывает их художникам, а те присылают эскизы. Их Шаров никогда не модерирует.

«В Братске, правда, проблемы даже с материалами. Сегодня мне нужны были старые баннеры, я обзвонил все рекламные агентства, но мне сказали “пока ничего нет, приходите после выборов”», - говорит он. Как-то Шарову пришлось ехать за баллонами с краской в соседний город Иркутск, потому что в Братске их нет. Оттуда же возили, например, плитку.

На подготовку уходит месяц-полтора. Шаров все делает один, от спонсорских денег и рекламы он отказывается. Но ему помогают друзья: кто-то привозит лестницу, кто-то помогает ему до ночи клеить огромные трафареты и ездит за материалами в соседний город. «На “Один за всех” всегда очень концептуальны работы. Зачастую они некрасивые, неэстетичные - это не фасад здания, украшенный милыми иллюстрациями. Это небольшие и очень хлесткие идеи. И независимость тут очень важна».

В полицейском участке, говорит он, сидеть еще ни разу не приходилось. Однажды он делал работу на оживленном перекрестке и полиция приезжала три раза - всегда с разными вопросами. Отстали только когда он показал им сюжет о себе на местном ТВ: «Они решили, что раз человека по телевизору показывают, то все нормально».

За что иностранцам нравится Братск

Ко второму фестивалю географию участников расширили капитально - до всех континентов. «Я реально вечерами сидел и вбивал запросы вроде “стритарт Чили” и смотрел, что происходит в Чили. И так бесконечное количество раз, пока не находил людей, которые бы еще подходили мне и были непохожими друг на друга».

«Естественно, никто из них толком не понимает, где находится Братск. У меня есть заготовленное письмо с пояснением: что это небольшой город, он в Сибири, не так далеко от Байкала и т.д.».

Как оказалось, Братск иностранцев вдохновляет. Многие признаются, что когда-нибудь они хотели бы сюда приехать.

«Возможно, Братск как-то особенно к этому располагает. Если говорить про большие города, например, Москву, то она вылизана, особенно центральные проходные улицы. В Братске очень много странных неустроенных мест и штук. Я сейчас говорю с вами из офиса [Шаров работает также на двух работах: маркетологом в топливной компании и радиоведущим] и смотрю из окна на заброшенный фонарь - он весь проржавел, плафон упал вниз. Я понимаю, что кто-то из этого фонаря точно мог бы кое-что придумать».

Про хейт и реакцию местных

Долгое время Шаров считал, что реакция местных на фестиваль однозначно позитивная. А потом ему прислали ссылки на местные  паблики в соцсетях. Оказалось,  многие его работы называют вандализмом. Кто-то даже обещает написать на него заявление в полицию.

«Когда-то у меня была личная работа с отсылкой на тайную вечерю. Она была на автобусной остановке. Одна женщина в комментариях написала, что она где-то читала, если сфотографироваться на фоне тайной вечери, то быстро умрешь. Поэтому она никогда больше с этой остановки ездить не будет», - вспоминает Шаров.

Сам он к хейту относится спокойно: он изначально был готов, что искусство это поймут не все, как и к тому, что большинство работ не проживет и года (дом с оленем, например, за зиму распилили ни то на дрова, ни то на стройку). Правда, на улицах  к нему до сих пор подходили только чтобы выразить благодарность. Летом этого года Шарова номинировали на премию Инновация - одну из главных российских премий в области современного искусства, организует ее Пушкинский музей. 

«Только вот на этом фестивале почему-то очень многие работы стали исчезать сразу в тот момент, когда я их публикую. А бывает, что уничтожают еще до публикации. Две работы я сделал их вечером, а на утро вернулся, чтобы сфотографировать. И обе работы были уничтожены: растоптаны и брошен на месте. Это довольно странно».

Речь идет о «Ракете» Майкла Петерсона из Австралии и сердце из фанеры от художника OAKOAK из Франции. А вот лавку со строительным уровнем от Все понятно из Екатеринбурга над проваленным асфальтом отреагировала городская администрация: лавку вытащили из ямы. Но провал не заделали.