Женщины Максимилиана Волошина – блаженного чудака, творца, мага

Об этих терзаниях знали только самые близкие. Всем остальным Максимилиан казался самым гармоничным и счастливым человеком в России: блаженным чудаком, творцом, магом. Макс умел предсказывать будущее, лечить наложением рук, зажигать взглядом сухую траву и усмирять стаи бродячих собак. Он построил в Коктебеле дом-корабль и принимал в нем по 600 гостей в год, а плату брал «веселыми розыгрышами и радостным кипением». В этом доме гостили Горький и Цветаева, Бенуа и Петров-Водкин, а Булгаков именно здесь надиктовывал жене «Дни Турбиных».

Царевна и дворник

Маргарита Васильевна Сабашникова

Неужели все, что рассказывают о порядках в вашем доме, правда? Что у вас право первой ночи с каждой приехавшей к вам женщиной? Что ваши гости одеваются в «полпижамы»: один разгуливает по Коктебелю в нижней части на голом теле, другой — в верхней? Что вы там молитесь Зевсу и приручаете дельфинов? — спрашивали Волошина.

Он кивал с самым серьезным видом: правда-правда. Максимилиан обожал мистификации и любил казаться чудаком.

Со своей первой женой, Маргаритой Сабашниковой, Волошин познакомился в Сорбонне: они вместе слушали лекции. Максимилиан разгуливал по Парижу в цилиндре, бархатных штанишках и гномьей накидке с капюшоном. Маленький, толстый, с большой львиной головой — все на него оборачивались. Маргарита была девушкой из богемы, но при этом носила строгие юбки и английские блузки. Маргариту все называли Аморей. Она писала картины и всюду ходила с шаманским бубном — ее прадед был бурятским шаманом. А отец был уже богатым торговцем чаем. Аморя только-только вырвалась из его тирании и мечтала о безграничной свободе и любви.

Волошин смотрел-смотрел на Аморю, а потом вдруг сказал:

«Я нашел ваш портрет!».

Они отправились в музей: каменная египетская царица Таиах действительно напоминала правнучку бурятского шамана. Живая девушка и каменная царица слились для Волошина в одно:

«Приходится делать над собой усилие, чтобы поверить: Маргарита — из тленных плоти и крови, а не из вечного алебастра. Я никогда еще не был так влюблен, а прикоснуться не смею — считаю кощунством!».

Эта история со счастливым началом: влюбленные обвенчались, уехали в Феодосию. Маргариту слегка шокировали порядки, заведенные в доме. Волошин сразу же нарядился в длинный хитон, обулся в чувяки и украсил кудри венком из полыни. Аморя-Маргарита стеснялась его выходок. Однажды незнакомая маленькая девочка увидела их вместе и громко спросила:

«Мама, почему царевна вышла замуж за этого дворника?»

Волошин счастливо расхохотался. Маргарита смутилась. Все эти греческие хитоны, бесконечные гости и фокусы с наложением рук начали ее утомлять… Она начала разочаровываться в муже: казалось, он ни на что не способен, кроме как бродить по горам с мольбертом.

Эрос и символисты

Максимилиан Волошин в молодости

А в Петербурге, казалось ей, шла в это время настоящая жизнь. Рассказывали, что там строят человеческую общину нового типа, в которой нет правил и нет богов, кроме Эроса. Хотелось посмотреть на все своими глазами. Поехали в Петербург, поселились в самом эпицентре символизма: в квартире под мансардой поэта Вячеслава Иванова. По средам он собирал всех символистов у себя.

Пока Максимилиан спорил, мистифицировал и писал стихи, Маргарита сближалась с Ивановыми. Вясеслав и его жена, Лидиия Зиновьева-Аннибал, уговорили Маргариту вступить с ними в «духовно-душевно-телесный слиток из трёх живых людей»: настоящая художница не должна оставаться в вульгарной супружеской паре! Они стали жить втроем, а Макс, лишний угол в этом многоугольнике, отправился обратно в Коктебель.

Чебурина

Лиля Дмитриева (Черубина де Габриак)

Волошин усердно создавал себе образ безвредного для дам толстяка, но всегда находилась женщина, готовая бросить все и примчаться к нему в Коктебель. В череде этих романов историки литературы выделяют один: с Елизаветой Дмитриевой, легендарной Чебурины де Габриак. К Волошину ее привез влюбленный Гумилев. Полноватая, хромая и большеголовая девушка была невероятно обаятельная и мила.

Однажды на прогулке Волошин посмотрел на нее грустными глазами и спросил:

Хотите, зажгу траву?

Простер руки — трава загорелась. Фокус или волшебство? Елизавета уже не хотела ни в чем разбираться. Гумилев был забыт и уехал. А Дмитриева под влиянием Макса начала писать стихи: о розах, шпагах, знойных испанских ночах. Конверт со стихами, отправленный в редакцию журнала «Аполлон», вернулся нераспечатанным: в редколлегию входил Гумилев, который ничего не забыл и не простил. Волошин придумал новую мистификацию. Они с Дмитриевой переписали стихи на надушенные листы с траурным обрезом, подписали: Чебурина де Габриак, запечатали их в новый конверт. («Горе побежденным!» — кричал девиз на сургуче). Поползли слухи: эта Чебурина — очень красивая аристократка с испанскими корнями.

Главный редактор «Аполлона» Сергей Маковский показал стихи Волошину. Он был в восторге:

«Вот видите, Максимилиан Александрович, среди светских женщин встречаются удивительно талантливые!»

Макс решил закрепить успех, написал сценарий телефонных разговоров: Дмитриева должна была звонить Маковскому и влюблять его в себя. Волошин предусмотрел все, мистификация казалась безупречной. Но он не учел одного: заманивая редактора «Аполлона» в телефонные сети, Дмитриева сама в него влюбилась. Они встретились. Увидев вместо прекрасной испанской аристократки некрасивую хромую барышню, Маковский был крайне разочарован. Романа не вышло. Но и от Волошина Елизавета ушла. А ведь он стрелялся из-за нее с Гумилевым, когда тот наговорил про нее гадостей…

Маруся

Максимилиан Волошин и Мария Заболоцкая

В 1922 году в Крым пришел голод. Соседка Волошина как сетью, юбкой ловила орлов — ими и питались. Мать Максимилиана, Елена Оттобальдовна, знаменитая Пра, начала болеть, и стала заметно сдавать на такой диете. Макс пригласил в дом фельдшерицу, Марусю Заболоцкую. В ней не было ничего богемного: она не носила за собой бубна, не стремилась вступить в тройственные союзы, даже не писала стихов. Просто была отзывчивой, очень доброй, сильной и справедливой девушкой. Она заботилась о матери Макса и бесплатно лечила местных крестьян. Волошин впервые увидел рядом с собой женщину с таким набором черт. Они поженились.

Маруся не протестовала против «обормотных» порядков, заведенных в доме Максом. Дом Волошина в Коктебеле оставался местом радости и творчества, порталом из советских будней в другой мир. Когда Максимилиан умер, и Мария Степановна ничего не изменила в укладе дома: принимала в нем поэтов, художников, писателей. И не брала с них другой платы, кроме веселых розыгрышей и радостного кипения.