Путеводитель по шедеврам прерафаэлитов из коллекции Тейт

Прерафаэлитов принято считать самым влиятельным художественным движением, зародившемся на землях туманного Альбиона в XIX веке. Исходной датой, с которой отслеживается рождение искусства прерафаэлитов, является 1848 год. Именно тогда Данте Габриэль Россетти, Джон Эверетт Милле и Уильям Холман Хант восстали против консервативных образовательных принципов Королевской академии и основали Братство прерафаэлитов.
Искусство прерафаэлитов развилось на излете викторианской эпохи под значительным влиянием как иностранных влияний (например, поэзии Бодлера), так и внутрибританских художественных процессов. Так, поэт-символист Алжернон Чарльз Суиберн был близок к кругу прерафаэлитов и Данте Габриэлю Россетти.

Атмосфера живописи прерафаэлитов полна переживаний, неясных, смутных настроений, тонких чувств и мимолётных впечатлений. Выражение вечно недостижимых и часто мистических Идей, образов Вечности и Красоты, становится целью и одновременно содержанием искусства, а символ является основным, а иногда и единственно возможным художественным средством.

Внимание к оптике и законам физики, воплощенное в творчестве импрессионистов и реалистов, вызывало у прерафаэлитов желание достигнуть в живописи прямо противоположного — выразить духовное начало, эфемерное движение чувств и души, погрузиться во внутренний мир бессознательного, мир сновидений и фантазий о несбыточном. Визуальное стало воплощением не реального мира, а мира идеального, существующего лишь в грезах.

Прерафаэлиты обращались к достаточно ограниченному кругу тем, каждую из которых можно увидеть на выставке «Желанная красота» в Будапеште: их интересовала женщина и сам феномен женственности во всех ее ипостасях — от нежной и невинной девы до роковой соблазнительницы, способной погубить, от жертвенной матери до витальной, воплощающей счастье «женщины-цветка», женщины-нимфы.

Сложную иконографию женственности зачастую дополняют цветы, не только благодаря своим очевидным эстетическим характеристикам, но и из-за богатого символизма, скрытого в рождении и увядании бутонов. Наконец, смерть и сладострастие, темная сторона красоты по мнению прерафаэлитов, сплетаются в единый чувственный сюжет на полотнах экспозиции.

Благовещение (Ecce Ancilla Domini). Данте Габриэль Россетти

Вдохновленный работами художников раннего Возрождения, таких как Боттичелли и Фра Анджелико, в этой работе Россетти радикально переосмыслил Благовещение.

Традиционно Дева Мария изображалась в созерцании и спокойствии, читающей молитвенник, тогда как Мадонна Россетти поднимается из кровати, будто только разбуженная от сна ангелом Гавриилом, который преподносит ей белую лилию.

Обе фигуры одеты в белое, что является символом чистоты, а роль ангела как посланника бога подчеркивается парящим рядом с ним маленьким белым голубем, символизирующим присутствие святого духа. Россетти намеренно ограничил свою палитру почти полностью белым и тремя основными цветами: синий, символ неба, традиционно ассоциируется с Богородицей, а красный символизирует кровь Христа.
Голубь и лилия, еще не распустившийся бутон — все атрибуты и детали символически рассказывают о непорочном зачатии.

Монна Ванна. Данте Габриэль Россетти

Моделью для этого декоративного и чувственного портрета стала Алекса Уайлдинг, позировавшая для самых известных работ Россетти. Портрет насыщен деталями, оттеняющими красоту модели: это и спиральная жемчужная застежка в волнах каштановых волос, и ожерелье из красных кораллов, и зеленые шелковые розетки на плече, и ренессансный фасон роскошных расшитых рукавов платья.

Изначально Россетти дал работе название «Венера Венета» и намеревался написать «венецианскую женщину в богатой бело-золотой одежде, иначе говоря, венецианский идеал женской красоты». После того, как картина была закончена, он изменил название на «Монна Ванна», что означает «тщеславная женщина». Это имя художник взял из «Вита Нуова» Данте, которую Россетти лично переводил в октябре 1848 года. Художник счел картину одной из своих лучших работ и объявил ее «наверное, самым эффектным украшением комнаты, которое я когда-либо писал».

Приказ об освобождении. Джон Эверетт Милле

Сюжет этой картины — освобождение из тюрьмы одного из якобитских повстанцев. Жена мятежника, держа в руках их маленького ребенка и утешая своего измученного, раненого мужа, передает тюремщику приказ об освобождении. При этом она выглядит безучастной, странно отстраненной от происходящего, что искусствоведы иногда трактуют как намек: ее заставили пожертвовать своей добродетелью, чтобы спасти мужа.

Милле продал эту картину юристу Джозефу Ардену всего за 400 фунтов стерлингов, но, когда картина была выставлена в Королевской академии в 1853 году, ее популярность была столь огромна, что перед картиной пришлось поставить полицейского, чтобы зрители могли двигаться дальше. Газета «Illustrated London News» сообщала, что Милле привлек «в своем маленьком уголке большую толпу поклонников… чем все академики вместе взятые».

Леди из Шалот. Джон Уильям Уотерхаус

Поэма Альфреда Теннисона «Волшебница Шалот», впервые опубликованная в 1832 году, повествует о ведьме, которая страдает от загадочного проклятия. Она живет в башне на острове Шалот, посреди реки, текущей из Камелота. Не смея смотреть на мир вокруг, она видит его только в отражении зеркала. Однажды она замечает отраженный образ рыцаря Ланселота и не может удержаться от взгляда на него. Проклятье приводит к тому, что она плывет на своей лодке вниз по течению к Камелоту, «поет свою последнюю песню» и умирает.

Уотерхаус показывает, как она отпускает цепь лодки, глядя на распятие перед тремя свечами. Скорее всего, вдохновением для образа природы послужили красоты Сомерсета или Девона, где Уотерхаус бывал, а моделью считается женой художника.

Дневные грезы. Данте Габриэль Россетти

Это последняя законченная картина Россетти, и в ней художник преобразовывает «красоту тела» физического мира в «красоту души» мира духовного. Джейн Моррис, знаменитая модель прерафаэлитов и воплощение их идеала красоты, возлюбленная Россетти, сидит на ветвях молодого платана, покрытого летней листвой, а жимолость в ее руке уже увядает. Она погружена в размышления, ее свободное шелковое платье сливается с листвой.

Девушка полностью погружена в свои грезы — считалось, что сильный аромат жимолости пробуждает мечтательность. Эта картина и одноименный сонет стали последним «двойным произведением искусства» Россетти.

Блаженная Беатриче. Данте Габриэль Россетти

В этой работе художник проводит параллель между отчаянием итальянского поэта Данте по поводу смерти его возлюбленной Беатриче и своим собственным горем в связи со смертью жены. В «Вита Нуова» Данте рассказал о своей любви и скорби по Бетарич Портинари, и это был первый английский перевод Россетти, появившийся в 1864 году как часть его собственной публикации «Ранние итальянские поэты».

Картина представляет собой портрет Элизабет Сиддал, жены художника, в образе Беатриче. Россетти намеревался изобразить ее не в момент смерти, а преобразованную «внезапным духовным преображением», в состоянии экстаза, как будто она собирается принять Причастие. По словам друга Россетти Ф. Стивенса, серый и зеленый цвета ее платья означают «цвета надежды и печали, а также любви и жизни». На заднем плане картины темная фигура Данте смотрит на Любовь, изображенную в виде ангела и держащую в ладони мерцающее пламя жизни Беатриче. Надвигающуюся смерть символизирует голубь — символ святого духа — который спускается с опиумным маком в клюве.

Клаудио и Изабелла. Уильям Холман Хант

Работа иллюстрирует дилемму Клаудио и Изабеллы из шекспировской пьесы «Мера за меру». Жизнь Клаудио можно спасти только в том случае, если его сестра Изабелла согласится принести в жертву свою невинность Анджело, заместителю герцога. Строки из пьесы Хант даже поместил на раме картины: «Клаудио: Смерть — страшная вещь. Изабелла: А постыдная жизнь отвратительна».

Изабелла стоит прямо, она одета в простую белую одежду ордена Святой Клары, подчеркивающую ее чистоту. Она залита солнечным светом, за ней — цветущая яблоня и вид на церковь, напоминанием о долге и христианской этике. Искаженная поза Клаудио символизирует его душу, мятущуюся в плену страстей. Клаудио богато одет в черное, малиновое и пурпурное, он отворачивается от света и избегает взгляда сестры, угрюмо глядя в угол своей камеры. Яблоневый цвет, рассыпанный по его плащу, символизирует готовность Клаудио пожертвовать сестрой, чтобы спасти свою жизнь.

Обращение к оракулу. Джон Уильям Уотерхаус

Чудеса, магия и пророчества — частые темы в искусстве Уотерхауса, к тому же неразрывно связанные с его пониманием женственности.

В этой работе он показывает семь девушек, сидящих полукругом вокруг освещенного светом алтаря и в волнении ожидающих, когда жрица интерпретирует слова Оракула. Оракул, или Терафим, представлял собой человеческую голову, обработанную специальными составами и мумифицированную. Она прикреплялась к стене, а прорицательница могла слышать тихий голос, говорящий о будущих событиях.

Храм Любви. Эдвард Берн-Джонс

Вдохновением для создания «Храма Любви» стали поездка художника в Италию в 1871 году, и поэма Уильяма Морриса «Любви достаточно, или Освобождение Фарамонда: мораль». В поэме рассказывается о короле, которого ничто, кроме любви, не могло удовлетворить, и который оставил все и всех чтобы найти ее — эта точка зрения была близка прерафаэлитам.

Художник показывает храм Любви, где венчаются Фарамонд со своей возлюбленной Азалаис. Панно в виде гризайли на заднем плане изображает другие работы Берн-Джонса, посвященные знаменитым влюбленным, в том числе Пираму и Тисбе, Филлиде и Демофонту.

Нарушенная клятва. Филипп-Гермогенес Кальдерон

Название этой картины предполагает, что девушка недавно узнала, что ее возлюбленный, инициалы которого высечены на заборе, изменяет ей.

Выброшенное ожерелье, вероятно подарок неверного мужчины, и умирающие цветы указывают на ее несчастье. Стена, увитая плющом, может символизировать ее прежнюю веру в то, что их любовь вечна.