Арденнская операция: шанс для рейха или авантюра Гитлера?

«Мы направляемся к морю, ты там никогда не был»
©Достучаться до небес

«Только наступление лётной погоды спасло союзников от захвата переправ через Маас и от прорыва передовых групп LSSAH в Антверпен».
Комментарий читателя

Замысел фюрера германской нации и впрямь был довольно масштабным. Удар двух танковых армий — 6-й СС Зеппа Дитриха и 5-й «обычной» Хассо фон Мантейфеля — с целью проломить «хлипкий заборчик» обороны союзников и отрезать 21-ю группу армий британского фельдмаршала Монтгомери от американцев. Главным же призом должен был стать Антверпен — крупнейший порт, через который шло снабжение союзных войск в Бельгии и Голландии.

Правда, рисовать стрелочки на картах было значительно проще, чем организовать наступление в реальности.

Благодаря летним катастрофическим разгромам 1944 года с мощными ударными кулаками у рейха было не очень. А с их снабжением — ещё хуже. Как заметили по этому поводу в одном их обсуждений, «у немцев имелись танки без горючего, грузовики без колёс и интенданты без совести».

Главную задачу — прорыв к Антверпену — возложили на эсэсовцев Дитриха. Танкисты Мантойфеля должны были прикрыть их от удара с юга, а их действия, в свою очередь, должна была обеспечить 7-я армия Бранденбергера.

Геринг в очередной раз пообещал наступавшим поддержку с воздуха, но на Западном фронте верить в эти сказки давно разучились. Да и вообще нелётная погода была одной из основ операции, получившей громогласное название «Вахта на Рейне».

Die Wacht am Rhein, она же «Стража на Рейне» — это немецкая патриотическая песня XIX века. И она правда очень пафосная.

Всё требовалось провернуть как можно быстрее, пока не пришёл союзнический военно-воздушный лесник. Что касается нехватки топлива, то её планировалось восполнить за счёт складов союзников в районе Льежа и Намюра. Вопрос: «Как быть, если там найдётся один толковый сержант с коробком спичек?» — фюреру не стали задавать из врождённой немецкой деликатности.

Крекс-фекс-пекс, следите за руками

Волшебной палочкой немцев вместо люфтваффе в этот раз должна была стать 150-я танковая бригада. Создание этого подразделения было личной идеей Отто Скорцени. Оберштурмбаннфюрер недавно выкрал из-под носа итальянцев Муссолини, по поводу чего считался если не чудотворцем, то вполне умелым фокусником.

По замыслу Скорцени, его диверсанты в американской форме и на трофейной технике будут двигаться впереди наступавших немецких частей, захватывать мосты, резать связь, отдавать ложные приказы — в общем, всё то, что делал «Бранденбург-800» в ходе нападения на СССР, но теперь «по-нашему, по-эсэсовски».

Сам Скорцени в своих мемуарах оставил довольно подробное и красочное описание этой собранной «веником с пола» танковой бригады.

Вкратце это можно изложить как «ничего не дали, а то что дали, сломалось, боеприпасы к трофейному оружию взорвались, из американской формы нашли один свитер для меня, шеф, усё пропало».

Не приходится удивляться, что в таких условиях горе-диверсанты практически ничего не добились и в большинстве своём вообще не переходили линию фронта, а тащились в эсэсовском обозе. В итоге уже через несколько дней их бросили в атаку на городок Мальмеди как обычную часть. Удивительно скорее другое: до сих пор в Сети (в основном в Рунете) ходят легенды, как головорезы Скорцени в Арденнах почти победили в одиночку всю союзную армию и даже убили целого двойника Эйзенхауэра.

По сути, главным достижением немцев можно считать скрытное сосредоточение для наступления. Тут в их пользу сыграл фактор «легко обмануть того, кто сам рад обмануться». Союзные командиры привыкли рассматривать Арденны как второстепенный участок и даже запросы тамошнего командования на воздушную разведку имели низкий приоритет. При этом авиаразведка и в ухудшившуюся осеннюю погоду смогла зафиксировать часть перебросок немецких танковых частей. Но куда более логичным в тот момент выглядело соображение, что нацисты будут усиливать участки фронта севернее Арденн, в районе Аахена. Выглядело… до самого вечера 15 декабря.

Мы начинаем «вахт ам Рейн»! Почему? Для чего?

Американская 99-я пехотная дивизия генерал-майора Уолтера Лауэра прибыла в Европу в ноябре 1944 года и была направлена для получения опыта на тихий участок фронта. Опыта уже в первые сутки немецкого наступления бойцы Лауэра получили более чем достаточно: именно через позиции полков 99-й проходили маршруты наступления 1-й и 12-й дивизий 6-й танковой армии СС.

Планов у немцев было громадьё. Никто не мог сказать точно, сколько времени тучи на небе будут прикрывать наступавших от «орд англо-американских воздушных стервятников», поэтому на прорыв обороны отводился день, а к четвёртым суткам наступления части Зеппа Дитриха должны были уже брать мосты на Маасе.

По всем канонам жанра эсэсовские танки должны были бы намотать неопытных американцев на гусеницы в первые же часы, если не минуты наступления. Но немцы сумели найти для 99-й «достойного» противника.

Нацистскому командованию показалось логичным, что драгоценные танки надо бы поберечь, как и горючее в их баках (например, в 12-й тд СС перед наступлением «нацедили» всего по сотне литров на танк). К тому же «по правилам» прорывать оборону противника должны были пехотные части, в лучшем случае, подпираемые менее ценными самоходками.

Атаковать американцев отправили 277-ю немецкую фольксгренадерскую дивизию. Она начала формироваться в конце августа 1944 года в Венгрии «из остатков разбитой 227-й пехотной дивизии». Поскольку 227-я пд сгинула в фалезском котле, «остатков» было немного, и вообще к моменту начала наступления дивизия по численности вдвое уступала засевшим в окопах американцам. Более того, боясь насторожить противника, гитлеровцы не проводили на этом участке серьёзной разведки. В итоге первый, самый мощный удар артподготовки по большей части пришёлся в пустоту. Затем в атаку при свете прожекторов — привет, маршал Жуков! — пошла немецкая пехота.

В следующие несколько часов фольксгренадеры очень остро ощутили, что значит идти в наступление на неподавленные пулемёты, да ещё под миномётно-артиллерийским обстрелом. К полудню позиции американцев всё ещё не были прорваны.

В этих условиях командование 1-го танкового корпуса СС повело себя ровно так же, как советские генералы, и приказало 12-й тд СС прорвать фронт самостоятельно. По цепочке вниз приказ дошёл до 1-го батальона 25-го панцергренадерского полка СС.

Дальнейшее описание событий у немцев и американцев очень разнится. Американцы считают, что им удалось огнём артиллерии отсечь пехоту от самоходок, а затем на немецкую бронетехнику набежали джи-ай с базуками наперевес. По мнению немцев, первый контакт с противником у них случился, когда трое американских солдат при виде самоходок сразу бросили оружие и сдались; дальше батальон наступал без особых проблем и к вечеру вышел к развилке у деревни Кринкельт, где захватил несколько грузовиков. Проблемой стало то, что «пехота за танками не пошла», и, когда в ночь на 17-е американцы попытались окружить прорвавшийся батальон, эсэсовцы сочли за лучшее отступить к основным силам.

Что касается боевой группы Йоахима Пайпера из 1-й тд СС, то бо́льшую часть первого дня наступления она провела в дорожной пробке, созданной выдвигавшимися к фронту частями.

В итоге «успехи» 6-й ТА СС за первые сутки оказались далеки от первоначальных планов. Настолько, что к вечеру 16-го декабря американский командующий Эйзенхауэр продолжал считать, что в полосе 99-й дивизии Лауэра произошло лишь незначительное вклинение, а большинство атак успешно отражены.

Просочились…

Куда бо́льших успехов добились в первый день на участке «обычной» 5-й ТА. В отличие от эсэсовцев, Хассо фон Мантойфель более адекватно оценил возможности своих частей и систему обороны американцев. Он приказал сформировать в дивизиях по одному штурмовому батальону из наиболее опытных солдат, а артиллерии не только «выбросить» кучу снарядов «в ту сторону», но и прицельным огнём поддерживать наступающие части.

В результате на его участке оборона американских дивизий — в первую очередь 106-й пехотной — была прорвана на широком фронте. Впереди шла 2-я танковая дивизия Мейнрада фон Лаухерта, к началу наступления имевшая 27 «четвёрок», 58 «пантер» и 48 самоходок.

Правда, дивизии не хватило БТР, поэтому один батальон панцергренадеров был посажен на велосипеды. Догнать наступающие части по декабрьской грязи они так и не сумели.

Фактически обе стороны в полной мере пожинали плоды решения фюрера наступать именно в Арденнах. В результате с одной стороны фронта немцы по нескольким дорогам пытались протолкнуть свои ударные части через тылы более передовых подразделений, а с другой — выдвигающиеся из тыла подкрепления союзников кое-как проталкивались через толпы отступающих. Особую прелесть происходящему добавлял тот факт, что большинство мостов на этом участке фронта взорвали при отступлении сами же немцы, а союзники просто не успели заняться их восстановлением.

Тем не менее у Мантойфеля также были проблемы. Одним из важных узловых пунктов на его участке являлся небольшой бельгийский городок Сен-Вит. Его захват обеспечивал не только фланг 5-й ТА, но и взаимодействие с эсэсовцами. Однако в первый день наступления фольксгренадерские дивизии попросту не дошли до Сен-Вита — сопротивление опорных пунктов американской 106-й дивизии длилось куда дольше ожидаемого, а быстро наступать вне дорог фольксгрендеры не умели.

В чём-то ситуация напоминала контрнаступление Красной армии зимой 41-42, когда любая занятая противником деревушка становилась серьёзной преградой для пехоты. И, хотя из-за нелётной погоды авиация союзников была практически выключена из боя, оказалось, что американская артиллерия тоже умеет мощно и точно накрывать неприятельские позиции.

Для усиления наступавших на Сен-Вит частей Модель выделил 5-ю танковую бригаду сопровождения фюрера (Führerbegleitbrigade). Американское командование тоже быстро и правильно оценило значение Сен-Вита и направило для поддержки оборонявшего город 424-го пехотного полка подразделения 7-й и 9-й бронетанковых дивизий, а главное — организовало оперативный подвоз боеприпасов к артиллерийским частям.

По первоначальным планам немцев Сен-Вит планировалось захватить 17 декабря, реально же им удалось выдавить американцев лишь 21-го, понеся большие потери и напрочь выбившись из собственного графика наступления. Впрочем, основные проблемы у Мантойфеля были ещё впереди.

Бастонские орешки

Закрывать образовавшуюся на фронте брешь требовалось не только в районе Сен-Вита. На рассвете 17 декабря в штабе Эйзенхауэра раздумывали над вопросом, где лучше задействовать свой последний на тот момент крупный резерв — две дивизии 18-го воздушно-десантного корпуса. Внимание помощника начштаба генерал-майора Уайтли привлёк один бельгийский городок в восточных Арденнах, у границы с Люксембургом — Бастонь.

«Думаю, надо расположить их там. Этот городок имеет лучшую дорожную сеть в этом районе».

Удачнее других оказалась расположена 101-я вдд, находившаяся на отдыхе во французском городке Мурмелон, под Реймсом. Ещё до принятия точного решения о месте назначения дивизия начала погрузку. Для перевозки 11 000 человек было необходимо 380 грузовиков, которые кое-как удалось наскрести, — дорожники перехватывали машины из Руана и Парижа, разгружали прямо на месте и отправляли в Мурмелон. До Бельгии колонны шли с включёнными фарами — риск атаки немецких ночников сочли меньшим, чем опоздание.

Но пока 101-я мчалась к Бастони, кому-то требовалось задержать немцев на подступах к ней. Остатки разбитых пехотных дивизий эту роль вряд ли могли сыграть и, как РККА в октябре 1941 под Москвой, союзники попытались выстроить перед немецким танковым валом свою «тонкую красную линию» боевых групп танковых дивизий. На участке наступления 47-го немецкого танкового корпуса эту линию выстраивали боевые группы 9-й бронетанковой дивизии Гилберта, из которой уже «раздёргали» часть сил к Сен-Виту и для поддержки 4-й пехотной дивизии. Фактически у подполковника Гилберта имелся усиленный танковый полк против нескольких наступавших немецких дивизий — и приказ «держаться и не отступать».

Первыми 18 декабря в 13:00 под удар 2-й тд фон Лаухерта попала группа капитана Роуза. Пока работало радио, капитан успел запросить подкрепления, но разрешения на помощь не последовало — как и приказа на отход.

В ночь на 19 декабря настала очередь группы Харпера. В большинстве американских источников пишется про «пантеры» с инфракрасными приборами ночного видения, но, по немецким данным, всё было проще: обнаружив, что американцы выставили «шерманы» на опушке леса, фрицы сначала обстреляли видимые на фоне неба верхушки деревьев, а затем уже начали расстреливать освещённые пожаром танки. Среди погибших оказался и сам командир 2-го танкового батальона подполковник Харпер.

Выигранные танкистами из 9-й бтд часы дорого стоили американцам.

В ночь на 19 декабря в Бастонь прибыл авангард 101-й воздушно-десантной дивизии. Но приехать — ещё не значит успеть организовать хоть какую-то оборону. Новую отсрочку десантникам обеспечила боевая группа подполковника Черри из 10-й бронетанковой дивизии, находившейся в Лонгвилле. Днём 19 декабря группу атаковали части сразу двух немецких танковых дивизий — 2-й и Учебной (Panzer Lehr) генерала Байерляйна. Последняя радиограмма Черри в штаб содержала следующие слова: We’re not driven out; we’re burned out! — «Нас не вытесняют отсюда, нас выжигают!».

Позднее в своих мемуарах командующий 5-й танковой армии вермахта описал этот момент так: «Девятнадцатого декабря темп продвижения 47-го танкового корпуса снова замедлился. В полдень завязались тяжёлые бои с подразделениями американской 10-й бронетанковой дивизии. (…) Очевидно, задачей было дать возможность американцам завершить работы на оборонительном рубеже, который они создавали к востоку от Бастони. Для выполнения этой задачи американцы решили вести беспокоящие действия подвижными силами против наших наступающих войск. В результате напряжённых боевых действий американская часть была полностью уничтожена. Однако, с точки зрения противника, эта дорогостоящая операция не была простой тратой сил. Американцам удалось задержать до 12 часов главный удар 26-й пехотной дивизии народного ополчения и учебной танковой дивизии из состава 47-го танкового корпуса. Противник выиграл несколько ценных часов для подготовки обороны восточнее и юго-восточнее Бастони».

Впрочем, в тот момент немецкое командование, окрылённое донесениями о разбитых американских частях, тысячах пленных и десятках сожжённых «шерманов» и «стюартов», не очень думало про возможные проблемы со взятием Бастони. Второй танковой приказали не ввязываться в бой за город, а стремиться к главной цели — мостам через Маас. Бастонью должна была заняться 86-я фольксгренадерская дивизия при поддержке части сил Учебной танковой. Как показали последующие дни, это было большой ошибкой. Бастонь не сдалась ни 21 декабря, ни на следующий день, когда в ответ на ультиматум немецкого командира командовавший гарнизоном бригадный генерал Маколифф ответил ставшее знаменитым: NUTS! — «Чушь!»

Успех в никуда

У 6-й танковой армии СС дела вроде бы начали налаживаться.

В ночь на 17 декабря боевая группа Пайпера села на хвост отступавшей американской транспортной колонне, захватила деревню Хонсфельд, разгромив там части 99-й пехотной и 14-й кавалерийской дивизий. Но куда более важным оказался захват в Бюллингене американского склада горючего, где немцы смогли заправить свои танки. Вообще-то Бюллингген находился в полосе наступления 12-й тд СС «Гитлерюгенд», однако камерады пока ещё застряли на линии американской обороны. Залив баки, Пайпер вернул группу на прежний маршрут, по асфальтовому шоссе № 32, и вышел на него в районе Мальмеди.

На въезде в Мальмеди боевая группа Пайпера взяла в плен отряд из 285-го батальона наблюдателей полевой артиллерии. Через некоторое время по выстроенным у перекрёстка 113 пленным эсэсовцы открыли огонь, убив 86 человек (некоторым удалось бежать или притвориться мёртвыми).

Сам Пайпер, по свидетельству выживших, участия в расстреле не принимал. Его запомнили как офицера, который весело окликнул пленных из башни танка по-английски: «Ну что, ребята, тяжела дорога до Типперери?» — и затем уехал.

Пайпер вновь изменил направление атаки. Пройдя через деревню Ла-Глез (в ней сейчас можно посмотреть на один из немногих сохранившихся «Королевских тигров»), он вышел к Стумону. Деревню немцы взять ещё смогли, но вот станцию за ней защищали танки 740-го батальона, пехотная рота и две зенитные батареи. Потеряв подбитыми сразу три «пантеры», фрицы отступили.

В тот момент Пайпер ещё не подозревал, что Стумон станет самой дальней точкой его наступления. Но ему уже было «ясно, что дело тёмное».

Группе Пайпера удалось не столько разрушить вражескую оборону, сколько просочиться в её слабых точках — но без успеха у соседей этот прорыв мало чего стоил. Уже 20 декабря его боевая группа оказалась отрезана от основных сил 1-го тк СС и блокирована, а затем подтянувшие резервы американцы начали методично сжимать образовавшее кольцо. Попытки прорваться к окружённым или хотя бы снабжать их по воздуху результата не дали. В ночь на 24 декабря большая часть того, что осталось от группы Пайпера, пешком начала выходить из окружения. «Зачистка» остатков затянулась ещё на день — последний «Королевский тигр» американцы сожгли 25 декабря.

А счастье было так близко…

«24 декабря одной танковой дивизии удалось продвинуться до пункта, расположенного всего в пяти километрах к востоку от Динана». ©Зигфрид Вестфаль

Немцам — а именно 2-й танковой дивизии фон Лаухерта — действительно удалось приблизиться к вожделенным мостам через Маас.

Что чаще всего «забывают» при этом добавить немецкие историки — к тому моменту район переправ был уже надёжно прикрыт частями британского 30-го армейского корпуса.

Пока американцы сдерживали наступление немцев в Арденнах, командующий 21-й группой армий Монтгомери выстраивал за их спинами новую линию обороны. В район Динана была направлена бригада 11-й танковой дивизии, имевшая кроме обычных «шерманов», также «файрфлаи» с длинноствольной 17-фунтовой пушкой.

Мост через Маас был заминирован и готов к подрыву — однако это мера предосторожности оказалась лишней. Сражение за переправы ограничилось стычкой передового отряда 2-й танковой с высланной на восточный берег пятёркой «шерманов». Потеряв, по британским данным, две «пантеры», «четвёрку» и несколько машин, немцы остановились. Продвинуться дальше им уже не удалось. Причиной стала не только появившаяся в очистившемся декабрьском небе авиация союзников, но и постоянно подходившие к ним резервы — в частности, свежая американская 2-я бронетанковая дивизия.

Как ни пафосно это прозвучит, главной причиной провала немецкого плана наступления стал героизм американских солдат. Не только ставших знаменитыми защитников Бастони, но и сгоравших в своих «шерманах» и «стюартах» танкистов капитана Роуза и подполковника Черри, пехотинцев 99-й дивизии, задержавших в первый день наступление эсэсовцев, и множества других. Конечно, общее соотношение сил на Западном фронте оставляло мало шансов на успех гитлеровской авантюры, но на тактическом уровне немцы могли бы добиться куда большего.

После неудачи в Арденнах 6-я танковая армия СС поехала на Восточный фронт, в Венгрию, и приняла участие в наступлении под Балатоном. Там снова были первый успех, затем героизм обороняющихся частей, подход резервов и… провал «последнего наступления Гитлера». А ещё через несколько месяцев советские и американские части встретились на Эльбе.