Италия наносит удар по «больному человеку Европы»

«Мы сплотим наши силы внутри Ливии. Организованные группы арабов, верных граждан своей страны, под командованием [младотурецких] офицеров не будут спускать глаз с итальянцев и не будут давать им покоя ни днём, ни ночью», — писал Энвер-паша, один из радикальных лидеров младотурецкой партии «Единение и прогресс», своему другу в октябре 1911 года, в самом начале Итало-османской войны. Агрессия Рима в Северной Африке повлекла за собой цепочку конфликтов, отзывавшихся в европейских событиях ещё многие десятилетия.

Италия в поисках «места под солнцем»

Италия, окончательно объединившаяся только в 1871 году, присоединилась к делёжке «африканского пирога» достаточно поздно — к этому времени почти все свободные территории были закреплены за сильными мира сего. Оставались лишь пустынный берег Эритреи и земли Эфиопии. Если с занятием побережья Красного моря у итальянцев проблем не возникло (они заполучили опорные пункты здесь уже в 1880-е годы), то подчинить независимую, но крайне слабую Эфиопию не получилось. Африканцы смогли дать отпор колонизатором и победили 1 марта 1896 в сражении при Адуа. Эта дата стала «тёмным пятном» в истории Италии, а разгоревшаяся спустя 40 лет новая Итало-эфиопская война во многом была неким реваншем за поражение в Восточной Африке.

 Не добившись успеха в Эфиопии, итальянское правительство и деловые круги обратили внимание на другую страну, переживавшую не лучший этап своей истории, — Османскую империю. Некоторые страны, пользуясь тяжёлым положением «больного человека Европы», уже успели отхватить отдельные кусочки имперской территории: Великобритания стала хозяйкой Египта, а Франция установила контроль над Тунисом. У Стамбула ещё была Ливия, по итогам дележа Северной Африки ставшая далёким анклавом со слабым контролем.

Итальянские инвесторы уже в 1907 году появились на средиземноморском побережье — Римский банк, акционерами которого были многие политики, открыл филиалы в наиболее крупных ливийских городах Триполитании и Киренаики, контролировал торговые пути из страны в Италию и давал субсидии на покупку земли и ресурсов в Ливии. К 1910 году присутствие итальянцев здесь было настолько значительным, что оставалось лишь уладить формальности: присоединить эту территорию, окончательно оформив сложившееся положение. В пользу этого высказывались и радикальные националисты. Энрико Коррадини, итальянский писатель и журналист, во время одного из своих публичных выступлений высказал мысль, что экспансия поможет стране преодолеть экономический разрыв между индустриальным севером и аграрным югом: «Если бы ближайшая часть Африки была итальянской, вся жизнь острова Сицилия и юга полуострова получила бы мощный стимул и, конечно, многие внутренние проблемы были бы разрешены».

Для этого решения было нужно, прежде всего, достичь согласия с другими державами. Ещё в 1902 году Италия и Франция заключили договор о разделе сфер влияния в Северной Африке. Великобритания также не высказывала протеста, а Россия попыталась использовать события в Средиземном море для того, чтобы получить согласие Рима в будущем поддержать российские интересы в турецких проливах. Дипломатическая подготовка закончилась — настало время оружия. Германия, хотя и имела свои интересы в Турции, не решилась перечить пока ещё товарищу по Тройственному союзу.

Первые успехи итальянцев: захват побережья

28 сентября 1911 года Италия предъявила правительству Порты ультиматум: утверждалось, что турецкие власти не могут справиться с проблемами региона самостоятельно, да ещё и ставят палки в колёса итальянским предпринимателям. Посему вооружённые силы Османской империи должны быть выведены из Ливии в течение суток. Стамбул оказался в критическом положении: никто не собирался защищать его интересы в регионе, а войска, находившиеся в анклаве, не могли оказать сопротивления европейцам ввиду своей малочисленности. Доброжелательный нейтралитет со стороны европейских держав в пользу Италии также мог усложнить переброску войск. Поэтому стамбульское правительство и султан Мехмед V согласились с потерей региона, но лишь при условии, что Ливия будет считаться де-юре владением Османской империи. Однако итальянцам этого было мало.

29 сентября Италия разорвала отношения с Турцией и направила к её берегам эскадру с десантом, подготовленную за неделю до предъявления ультиматума. Главной целью атаки стали порты Триполи и Хомс. Премьер-министр Италии Джованни Джолитти впоследствии вспоминал: «Мы знали, что в портах Ливии не было современных оборонительных укреплений, за исключением очень старых крепостей, которые не в состоянии были оказать сопротивление нападению европейского флота». Несмотря на преимущество на море, итальянцы приступили к высадке десанта и захвату портов лишь спустя почти две недели после начала войны. На побережье Средиземного моря высадились около 30 тыс. человек. Практически без проблем им удалось занять основные города.

Лёгкость, с которой итальянские войска достигли успехов в первый период войны, объяснялась пассивностью Стамбула. Турецкое правительство фактически отказалось от борьбы и оставило свои гарнизоны (численность которых составляла всего около 7 тыс. турок при поддержке местных арабских ополченцев) на произвол судьбы: даже военное снаряжение было заранее вывезено из региона, что вызвало серьёзное недовольство среди местного населения. Отчаянно сопротивляясь, оставшиеся в живых солдаты Османской империи отступали вглубь страны. При поддержке арабов они перешли к тактике партизанской войны и уже 23 октября нанесли итальянцам ощутимое поражение около Триполи, уничтожив отряд в 500 человек. В отместку итальянцы устроили погромы в городе, убив по меньшей мере сотню арабов.

Энвер-паша на защите Ливии

Несмотря на безнадёжность положения, не все военные и политики Османской империи были согласны с пассивностью своего правительства. Радикально настроенные младотурки, среди которых особенной активностью выделялся Энвер-паша, стали агитировать среди турецких солдат в пользу добровольного путешествия в Ливию и формирования на месте отрядов партизан из местных арабов в поддержку всё ещё сопротивлявшихся гарнизонов.

Энвер прибыл в Северную Африку в конце октября. Из Туниса и через Египет на фронт стекались молодые турецкие офицеры, а неравнодушные министры и общественные деятели Османской империи прилагали все усилия для отправки снаряжения добровольцам. Ситуация на фронте складывалась в пользу турок — закрепившись в портах, итальянцы не смогли продвинуться вглубь страны и несли большие потери, чаще всего из-за болезней. Энвер, оценив ситуацию, принял решение организовать свой отряд неподалёку от порта Дерне, в котором находился 15-тысячный гарнизон европейцев. Под его стяги становились уцелевшие турецкие солдаты, местные арабы и члены могущественного религиозного суфийского ордена Санусия.

В подчинении Энвера другой известный впоследствии деятель турецкой истории — Мустафа Кемаль. Тридцатилетний офицер успешно противостоял итальянцам в районе Тобрука, а в декабре 1911 года смог нанести захватчикам ощутимое поражение неподалёку от города. Его отряд, насчитывавший всего 200 человек, смог наголову разбить в 10 раз превосходящие силы противника, потеряв всего лишь 10 солдат.

К концу 1911 года ситуация складывалась для Рима не лучшим образом. Удерживая опорные пункты на побережье, его войска никак не могли продвинуться вглубь Ливии — каждый оазис становился настоящей крепостью. Не помогали ни новейшее вооружение, ни применение самолётов для разведки и бомбардировки позиций врага (между прочим, это случилось впервые в истории военного дела). Итальянская казна недосчиталась в связи с войной 403 млн лир. К концу 1911 года Рим, признав, что на суше не удастся достичь ощутимых успехов, принял решение ударить по Османской империи на других фронтах.

Ливия захвачена — но какой ценой?

Итальянцы обладали на море значительным преимуществом. К февралю 1912 года их флот смог обеспечить полный контроль средиземноморского побережья Северной Африки. Это было результатом в том числе морского сражения у ключевого пункта базирования турецких кораблей, Бейрута, 24 февраля: европейцы потопили устаревшие броненосец и миноносец Османской империи, полностью исключив возможность действия противника на своих коммуникациях.

Стамбул ничем не мог ответить на море, поэтому Рим принял решение атаковать именно здесь, прекратив бессмысленные наступления в Ливии. В апреле 1912 года флот европейцев обстрелял турецкие укрепления в Дарданелльском проливе, а уже в следующем месяце итальянский десант высадился на острове Родос, вынудив местный немногочисленный гарнизон сдаться.

Капитуляция Османской империи стала делом времени. Поражения на фронтах ухудшили внутреннее положение Порты — национальные окраины некогда могущественного государства взбунтовались. Особенно тяжело складывалась ситуация в Албании и Македонии, где вспыхнули восстания против турецкого владычества. За ними с живым интересом наблюдали балканские государства, параллельно готовясь к прямому военному столкновению с Османской империей.

Италия не горела желанием затягивать и так слишком дорогостоящую военную кампанию. В июле 1912 года стороны сели за стол переговоров. 18 октября в швейцарской Лозанне был подписан мирный договор, согласно которому Османская империя окончательно теряла контроль над Ливией.

Для Италии эта победа оказалась пирровой. Не только в отношении финансовых затрат и человеческих потерь (убиты почти 8 тыс. человек против 15 тыс. турок и арабов). Триполитания и Киренаика стали головной болью Рима — в годы Первой мировой войны и после неё колонизаторам сопротивлялись местные арабы во главе с лидерами ордена Санусия. Вплоть до конца Второй мировой Ливия оставалась итальянской горячей точкой, пока в 1951 году не получила независимость.