Как действовала французская конскрипционная система призыва

После начала французской революции прошло несколько лет. Лозунги, звучавшие в Париже, всё больше беспокоили европейских монархов. Сложно, понимаете ли, уверенно сидеть на троне, когда в столице соседнего государства регулярно обещают «удавить последнего короля кишкой последнего священника».

Да ладно идеи, французы всё чаще говорили о необходимости экспорта революции, чтобы «на штыках принести человечеству счастье». Париж превратился в пороховую бочку, где собирались революционеры и радикалы со всего мира, готовившие заговоры против «феодальной Европы».

Процитированные выше строки хорошо знакомы русскому читателю по «пушкинскому» четверостишию. Но исследователи второй половины ХХ века доказали, что поэту приписали авторство анонимного куплета, который, в свою очередь, был всего лишь переводом французского лозунга революционной поры: Et des boyaux du dernier prêtre. Serrons le cou du dernier roi, — основанного на тексте завещания знаменитого аббата-атеиста и утопического коммуниста Жана Мелье.

Реакция не замедлила ждать. 29 августа 1791 года император Священной Римской империи Леопольд II и король Пруссии Фридрих-Вильгельм встретились в замке Пильниц и подписали декларацию о совместных действиях против революционной Франции и помощи королю Людовику XVI. Поначалу дело не шло дальше дипломатического давления. Но горячие головы в Париже увидели для себя прекрасный шанс — использовать Пильницкую декларацию как повод для войны и смести «устаревшие» монархии с лица земли.

Парфюмер Максимен Инар, депутат Законодательного собрания, произнёс тогда слова, ставшие знаменитыми: «Если короли начнут войну против народов, мы начнём войну против королей!». В итоге бурных обсуждений 20 апреля 1792 года французы объявили войну Австрии, за которой последовали другие страны коалиции.

От добровольцев к мобилизации

Революционные войска быстро перешли границу и двинулись в наступление на Монс в габсбургской Валлонии. Как и следовало ожидать, ничего хорошего из этого не вышло. За несколько лет революции армия была полностью развалена. Воевать никто не хотел, поэтому при первой же встрече с вымуштрованными имперскими полками французы с криками «Измена!» побежали прочь.

В это время основу военной силы Франции составляли как старые «белые», ещё королевские полки, так и новые «синие» добровольческие батальоны, созыв которых начался летом 1791 года. Всего за несколько месяцев было сформировано более ста пятидесяти батальонов общей численностью около ста тысяч солдат. По тем временам изрядная цифра. Вероятно, именно успех создания революционной армии вскружил голову радикалам, требовавшим немедленной наступательной войны.

Однако добровольцы оказались плохо обмундированы и вооружены, отличались никуда не годной дисциплиной и практически не получили военной выучки. Поражения привели к тому, что Конвент (новый парламент Франции после провозглашения республики в 1792 году) несколько раз объявлял о призыве добровольцев, пока наконец не принял судьбоносное решение. 23 августа 1793 года объявлялась всеобщая мобилизация. Теперь каждый француз мог оказаться в рядах армии, хотел он того или нет. А чуть раньше начался процесс «амальгамы», слияния «белых» и «синих» частей в новые революционные полубригады.

Создание конскрипционной системы

Несколько лет практика больших наборов была бессистемной. Но по мере того, как революционный хаос превращался в твёрдый государственный порядок, власти пришли к мысли: необходим закон, в котором была бы чётко описана система комплектования армии. Такой закон появился в 1798 году уже в эпоху консульства Наполеона. Разработал его генерал Журдан. Закон оказался столь хорош, что был почти немедленно принят и просуществовал во Франции почти сто лет. Система просуществовала до 1872 года и была отменена после падения Второй империи Наполеона III.

Режим консульства ввёл Наполеон после военного переворота 18 брюмера 1799 года. К этому времени бессмысленная болтовня депутатов и коррумпированность правительства изрядно надоели и армии, и обществу, поэтому во Франции установился квазимонархический государственный порядок. Во главе государства стоял Первый консул (сам Бонапарт), обладавший почти неограниченной властью и получивший в 1802 году статус пожизненного правителя. Фактически консульство стало прелюдией, подготовившей Францию к установлению Первой империи.

Закон 1798 года создал конскрипционную систему. Но что же это такое, и чем она отличалась от привычных вербовки, добровольчества, рекрутства или призывной системы?

Само слово «конскрипция» происходит от латинского consriptio — запись, набор. Все граждане республики в возрасте от 20 до 25 лет объявлялись военнообязанными. Каждый год возраста считался классом конскрипции, то есть всего их было пять. Чем ниже класс, тем больше шанс оказаться в строю. В первую очередь призывали двадцатилетних, в последнюю — двадцатипятилетних.

Но не все относящиеся к конскрипционному классу надевали военную форму. Каждый год правительство Франции издавало постановление, в котором определялось, какая доля конскриптов требуется армии. Количество новобранцев могло сильно отличаться. Если в спокойные годы в строй вставало не более 60 тысяч человек, то во времена больших войн Сенат мог вотировать 80-тысячный призыв. А в 1813 году, когда Наполеон пытался воссоздать Великую армию, погибшую в русском походе, число конскриптов возросло до непомерных 350 тысяч.

Как проводились конскрипции

Всё начиналось с того, что в каждый департамент (это что-то вроде области) приходила бумага с серьёзными печатями и подписями, в которой указывалось, сколько новобранцев должен предоставить в армию этот регион. Немедленно после этого местные власти созывали всех молодых французов на жеребьёвку. В урну засыпались билеты. Каждый должен был вытянуть бумажку и посмотреть на номер — чем меньше было число, тем больше шанс оказаться под ружьём.

Затем в дело вступали минимальные требования к здоровью и росту. С ростом ниже 1,54 метра рассчитывать на службу не приходилось, больные хроническими болезнями и инвалиды также отсеивались. Если француз уже успевал вступить в брак и завести ребёнка, он навсегда освобождался от конскрипции. Такую же льготу получали священники и единственные сыновья в семье.

Но и после жеребьёвки и осмотра не все конскрипты оказывались в армии. Часть призывников зачислялась в резерв. Они оставались дома, но раз в месяц по воскресеньям собирались в ближайшем городке, где отставной офицер армии должен был обучать резервистов военным командам, приёмам и строевому шагу. Если объявлялся дополнительный набор в армию, то новая конскрипция могла не производиться, а в строй вставали уже немного подготовленные к этому резервисты.

Льгота для богачей

Затем наступал очень важный этап. К примеру, из пяти сотен кандидатов сотню отсеивали по состоянию здоровья и льготам. Из оставшихся четырёхсот — сто человек надевали мундир французской армии, а сто становились резервистами. Оставшиеся двести человек могли отправляться по домам — ведь им повезло вытянуть билет со счастливым числом.

Но даже те, чей жребий предусматривал службу, не обязательно вставали под ружьё. Ведь именно в этот момент вмешивалась система найма заместителей — официальная возможность откупиться от военной обязанности.

Не желающие служить в армии, но располагающие достаточной суммой денег могли нанять человека, заплатить ему условленную сумму и абсолютно законно отправиться домой. Для многих бедняков такая система позволяла неплохо заработать.

Если повезло выжить и вернуться домой, то на эти деньги счастливчик мог купить небольшую лавку и стать добропорядочным буржуа, обеспечив себя на всю жизнь.

Кстати выставивший заместителя, во-первых, лично отвечал за его благонадёжность. Если тот дезертировал, то несчастный не только терял изрядную сумму денег, но и должен был сам отправиться в армию. Во-вторых, «покупка» заместителя не освобождала от конскрипции. В следующем году богач точно также тянул билетик и вполне мог вытянуть очередной призывной номер.

Система конскрипции была очень гибкой и удобной. Но необходимость перейти ко всеобщему военному обучению для создания массовой армии индустриальной эпохи заставила французов отказаться от конскрипций и перейти к системе всеобщего призыва.