Как мадьяры разграбили Европу от берегов Одера и Дуная до Бретани, Испании и подошвы итальянского «сапога»

Ни скифы, ни монгольские тумены не добились в Европе таких результатов по части традиционной степной забавы «ограбь земледельцев», как предки современных венгров. Мадьяры умудрились разграбить почти всю континентальную Европу: от Одера и Дуная до Бретани, Испании и подошвы итальянского «сапога». И это, знаете ли, впечатляет.

Осколок великой степи посреди Европы

Паннонская равнина — дно древнего моря, исчезнувшего накануне появления человека.

Остров великой степи, окружённый Альпами, Карпатами и горными цепями Балкан, давно манил кочевников с востока. Здесь до горизонта раскинулось всё то же раздольное море ковыля под вечным синим небом, что и дома, — но тут гораздо ближе центры цивилизации. С ними можно выгодно торговать, а можно лихо грабить — как повезёт. На худой конец можно уйти сюда от очередных суровых степных воителей из сердца Азии.

Племена скотоводов, катавшиеся на колесницах, угонявшие друг у друга стада и жившие в глинобитных крепостях, основались здесь ещё до катастрофы Бронзового века. В восьмом веке до нашей эры на эту равнину прикочевали индоиранские племена, родственные киммерийцам. В пятом пришли скифы. После перерыва, в котором за равнину увлечённо дрались свирепые кельты, ещё более свирепые даки и имперские римляне, сюда вновь хлынули степняки — на сей раз сарматские племена языгов.
А потом с востока пришли гунны. И очень сильно всех «впечатлили». Естественно, ядром своей империи они сделали привычный ландшафт Паннонской равнины, которая с этих пор прочно с ними ассоциируется.

После разгрома на Каталаунских полях и гибели Аттилы (Правитель гуннов, объединивший тюркские, германские и др. племена. ) гунны растворились среди соседей. На равнину хлынули славяне и германцы, которые выясняли отношения, пока не явились новые степняки — авары.

Они оставили у славян самое неприятное впечатление, попавшее на страницы Повести временных лет. «Погибоша аки обры» к явному удовольствию русского летописца — после того, как Карл Великий со славянскими союзниками провёл среди авар «разъяснительную работу».

И только окрестности успели выдохнуть, как из-за Карпат хлынула мадьярская конница. Многие в Европе в ужасе решили, что вернулись гунны. Ведь новые завоеватели были очень, очень злыми. Но у них для этого были самые веские основания.

Как венгров занесло в Европу

Венгерский язык неслучайно совершенно непонятен всем соседям венгров. Ближайшими их географическими родственниками являются финны и эстонцы. А вот по языку самыми близкими мадьярам оказываются охотники ханты и оленеводы манси, живущие в Западной Сибири. Именно здесь начался трёхтысячелетний путь венгров, который привёл их в Центральную Европу. «Моисей, подержи-ка моё пиво».

Но как? Мало того, что далеко. Угро-финские народы большей частью — мирные, но суровые и упорные лесные жители, склонные к меланхоличности, основательности и неторопливости. Что может быть у них общего с яростными степными воителями, любителями чардаша и гуляша?

История выделения мадьяров из угорской общности напоминает одну из версий появления славян. Когда-то они были самыми южными племенами, соприкасавшимися с миром степи. Тогда, четыре тысячи лет назад, в южном Приуралье ещё цвела страна городов Синташты. От её жителей, индоиранских скотоводов на колесницах, мадьяры и начали «учиться плохому», осваивая степной быт и добавляя к шаманизму культ священных коней.

Учились со свойственной финно-уграм неспешностью и основательностью, всерьёз выйдя в степи только тысячей лет спустя — на волне очередного изменения климата в смутные века всё той же катастрофы Бронзового века. Ну а предки хантов и манси ушли на север и от жизни на границе степи унаследовали только остатки неуместного в тайге и тундре лошадиного культа.

Следующие полторы тысячи лет мадьяры столь же меланхолично кочевали в приуральских степях рядом с индоиранскими племенами, пока и их не накрыла волна очередной климатической катастрофы и великого переселения народов.

Гунны и тюрки увлекли мадьяр на запад, и через некоторое время те обнаружили себя в составе Хазарского каганата. В VIII веке мадьяры жили на его западной окраине, в стране Леведия на северных берегах Азовского моря.

В 830 году они послали ослабевших хазарских каганов далече и начали расширять свои кочевья в междуречье Днепра и Днестра — в землю, которую назовут Этелкёз, или Ательхуза.

В 862 году мадьярская конница впервые ступила на Паннонскую равнину. Моравский князь Растислав нанял её для войны с Восточно-Франкским королевством, будущей Германией. Стороны повторили опыт в 881 году. Ну а в 892-м уже восточнофранкский король Арнульф нанял мадьяр воевать с моравцами. Двумя годами спустя венгерские всадники снова воевали немцев — по просьбе моравского князя Святопулка.

Впрочем, возможно, они предпочли бы остаться к востоку от Карпат. Но случилась трагедия.

В 894 году болгарский царь Симеон начал очередную войну с византийцами. Те наняли венгров как всё более популярных военных субподрядчиков и бросили их в бой. Венгры разгромили болгарские армии в пух и прах. Болгарский царь, в свою очередь, нанял печенегов. Которые и принялись опустошать венгерские земли.

Венгры ритуально убили своего верховного вождя Альмоша, допустившего беду. Провозгласили преемником его сына Арпада, явно надеясь, что древний и красивый народный обычай окажет благотворное педагогическое воздействие. И в 895 году двинулись на запад. Они прошли карпатские перевалы, хлынули в Трансильванию и далее — на Паннонскую равнину.

Она и стала их новым домом.

В отличие от многих других народов, которые в припадках романтического национализма выдумывают себе многотысячелетнюю автохтонность на нынешних землях, мадьяры прямо называют этот эпизод «завоеванием Родины». И очень им гордятся. Даже модное в их легендах и родословных знати родство с гуннами и Аттилой так и не сподобило их сочинить себе «исконно гуннскую историю».

Аттила 2.0

Венгры, потерявшие родных от рук печенегов, не были склонны к сантиментам. В отличие от всё ещё варварской, но несколько облагороженной христианством Европы, они не видели решительно ничего плохого в массовой резне мирного населения. За несколько лет они овладели новыми землями до самого Дуная, рассекающего пополам Паннонскую низменность. Местных жителей или истребляли, или заставили служить себе. Многих женщин забрали себе в жёны взамен убитых печенегами.

В 899 венгры укрепились на востоке Паннонии, и популярный военный субподрядчик снова оказался готов к заказам. В это самое время король восточных франков Арнульф, владевший землями будущей Германии, и король Италии Беренгар увлечённо делили изрядно помятую корону императора Запада.

Арнульф успел сделать заказ раньше. Пять тысяч мадьярских всадников ворвались с востока в Северную Италию. Они разграбили окрестности Венеции, а затем разгромили войско Беренгара.

Вот только пока венгры грабили Северную Италию, их заказчик Арнульф благополучно отдал богу душу. При его малолетнем сыне Людовике регентствовали церковные иерархи и знать. Мадьяры не нашли, с кем «порешать за бабло» и сочли себя свободными от обязательств. На обратном пути разграбили немецкую Каринтию, после чего отжали у восточнофранкской короны и западную часть Паннонии.

Весь европейский остров Великой Степи оказался в венгерских руках. Кочуй, набегай, лови гусей сколько душе угодно.

Душе было угодно много. В набеги ходили и общевенгерским способом во главе с Арпадом, и каждое из семи мадьярских племён по отдельности, и вообще все желающие под настроение.

Вокруг владений венгров появился широкий безлюдный пояс, в котором никто не рисковал селиться. А если и рисковал, то жил очень недолго. Уцелевшие мадьярские аристократки «набивали фраги» наравне с коллегами-мужчинами, ибо по языческому поверью убитые враги становились посмертными слугами.

Ко всему прочему венгры обнаружили: непуганых и забывших стрелы Аттилы европейцев воевать и грабить гораздо проще, чем коллег по степи — печенегов и хазар, или привычных к степной войне византийцев с болгарами. Лёгкая конница всегда могла засыпать стрелами и окружить неповоротливую пехоту с немногочисленной тяжёлой конницей — или попросту пойти в обход туда, где деревни, монастыри и города защищать некому.

После первых же ударов Запад пришёл в ужас и решил, что из бездонной Скифии вернулись дикие полчища гуннов во главе с новым Аттилой.

Мадьяры не возражали. Ведь ужас и террор — полезные друзья, как завещал нам полковник Курц.

Венгерский «апокалипсис сегодня»

Европа, чьи северные берега к тому времени были старательно очищены от всех ценностей викингами, получила новый удар из самого тёплого подбрюшья. Доброму европейцу стало решительно некуда податься. Пойдёшь на север — там приветливо машут топорами норманны. Пойдёшь на юг — там мавры с их халифатами. Залезешь в середину, подальше от морей, — и в самый неподходящий момент засвистят стрелы венгерской конницы.

Впрочем, небольшие отряды венгерской конницы европейцы стали учиться бить практически сразу. В 900 году венецианский дож (глава ресублики) Пьетро Трибуно разбил мадьяр в окрестностях Венеции, а на следующий год этот успех повторил маркграф Ратольд при Лайбахе.

Но это для европейцев это были лишь приятные эпизоды мести на фоне развивающейся катастрофы.

Не оставляя всё более уверенных набегов на юг и запад, венгры заодно пошли и на север. Там они за несколько лет разгромили славянскую Моравскую державу — своих бывших союзников. Надо полагать, именно с той поры предки чешского сапёра Водички крепко невзлюбили мадьяр. А земли будущей Словакии с этих пор на тысячу лет стали именоваться Верхней Венгрией.

Где-то в это же время мадьяры стали переходить от кочевого хозяйства к полукочевому. Вполне вероятно, причиной этому стала всё та же печенежская резня. Для полноценного кочевья жёны степняков должны с младых ногтей знать и уметь все тонкости степного быта. А теперь у венгров были жёны из славянок, немок и валашек. Осёдлое хозяйство они вести умели, а в степном по понятным причинам не разбирались вовсе. Потому мадьяры стали стоить деревни, зимовать в них, весной засеивать поля, а на лето уходить на пастбища.

В 904 году венгерские орды снова старательно ограбили север Италии. Уже битый ими король Беренгар решил: раз вторжение нельзя остановить, то его нужно использовать. И нанял мадьяров против императора Людовика Прованского, который претендовал на его итальянскую корону. Венгры помогли разбить Людовика — и Беренгар приказал ослепить конкурента, чтобы не зарился на чужие троны.

На следующий год полабские славяне пожаловались венграм, что на них набегают саксы из нынешней северо-западной Германии. «Не вопрос», — сказали венгры. И набежали на саксов сами, дойдя до Гамбурга и Бремена. Тщательно и старательно разграбив уже их земли.

Германская знать и регенты при малолетнем короле Людовике Дитяте решили, что хватит это терпеть. И, чтобы решить вопрос, баварский маркграф Луитпольд в 907 году повёл на мадьяр огромное войско. Не срослось. При Прессбурге — будущей Братиславе — венгерская конница под командованием Арпада окружила и уничтожила немецкую армию. Разгром был чудовищным. Вместе с Луитпольдом погибли архиепископ Дитмар Зальцбургский, два епископа, три аббата и 19 графов. После этого мадьяры методично разорили уже баварские земли, сдвинув границу с немцами к предгорьям Альп.

С этого момента венгры стали подлинной чумой Европы, с которой не сравнились ни гунны Аттилы раньше, ни монгольские тумены Батыя позже. Упорные немцы раз за разом собирали армии — и раз за разом были биты степной конницей. Вся будущая Германия пылала от Северного моря до отрогов альпийских хребтов. Многие герцоги и маркграфы предпочитали стать данниками венгров, потому что воевать с ними не получалось.

В 917 году мадьярские всадники вырвались за Рейн. Они разорили Эльзас и Лотарингию, сожгли Верден. География набегов росла, потому что ближе грабить уже особо нечего. Венгры разоряли Бургундию, грабили окрестности Рима и Неаполя, опустошали земли близ Реймса, Парижа и Орлеана.

В 922 году они уже жгли византийские городки в Апулии, на «каблуке» итальянского «сапога». В 926-м дошли до Бретани и берегов Атлантического океана. В 935-м, уже в союзе с печенегами, — в степи обиды помнят долго, но они далеко не всегда мешают выгодным альянсам — осаждали Константинополь, грабили Грецию и выбивали из византийцев дань. После чего отправились на другой конец Европы и разорили Аквитанию на юго-западе Франции.

В 942 году венгры привычно пошли пограбить Италию — вдруг что-то ещё осталось? Итальянский король Гуго подсказал им план получше.

Венгры — люди суровые, но простые. Сказано — сделано. Они пошли и ограбили мавров Кордовского халифата. Разорили Каталонию, сходили к испанским Уэске и Лериде. Потом решили, что летом в Испании как-то жарковато, вырезали итальянских проводников и пошли домой. Мавры так впечатлились этими отморозками, что пятерых пленных венгров сделали телохранителями кордовского халифа.

А вот с Германией понемногу становилось всё сложно. Для начала, её вместе с Северной Италией венгры разграбили первой. Новый король Генрих Птицелов откупился от набегов венгров на север германских земель сразу на девять лет. Поначалу план казался мадьярам разумным: как раз они немного накопят «жирок», а пока можно понабегать на остальных. Вот только помимо «жирка» Генрих занялся созданием новой германской тяжёлой конницы. Её девизом стало «порядок и дисциплина».

Когда в 933 Генрих отказался платить дань, его рыцари сумели успешно отразить карательный рейд мадьяр при Мерзенбурге. С этого времени венграм становилось всё сложнее бить и грабить германцев. С каждым годом конные «панцерваффе» оказывались всё сильнее. А в 951-м году случилось немыслимое со времён Прессбургского разгрома: немецкая конница сама ворвалась в Паннонию и разграбила её северо-западную часть.

Венгры пытались вернуть влияние, отыгрываясь над пленными и мирным населением с ужасающим зверством. Немцы отбивали удары, копили силы и ждали.

Как победа над венграми создала Германию

Конец «лавочке» настал в 955 году, после полувека безудержного грабежа всей Европы.

Новый амбициозный германский правитель Оттон собрал и возглавил объединённую армию всех немецких земель: всю тяжёлую конницу, которую они могли выставить, — десять тысяч всадников. Мадьяры до безумия надоели «тевтонам», от короля до последнего пейзанина.

Огромная армия обрушилась на главные силы венгров, осаждавшие ещё не разграбленный баварский город Аугсбург. Немцев было меньше — но Оттон первым из правителей Германии сделал ставку на орднунг и дисциплину вместо языческой ярости и свирепости, пусть и под христианскими знамёнами.

Немецкая конница своевременной контратакой сорвала попытку окружения и начала наступление. Она методично врубалась в венгерские ряды, не отвлекаясь на неорганизованное преследование и не давая мадьярам применить классические степные фокусы.

Венгры дрались упорно и бешено, они наносили немцам тяжёлые потери — но в итоге не выдержали стального «тевтонского» натиска. Во время сражения воины Оттона брали мало пленных: все слишком хорошо помнили зверства, которые мадьяры десятилетиями творили в германских землях.

Когда венгерская армия обратилась в бегство, выяснилось, что германцы со всё той же методичностью перекрыли все окрестные переправы. Мышеловка захлопнулась. Любители окружений сами оказались в «котле».

Цвет венгерской конницы вместе с большей частью степной знати сгинул на реке Лех при Аугсбурге. Предводителей мадьярского войска Булчу, Лела и Шура немцы поймали и торжественно казнили. Когда победители устали убивать простых пленных, оставшимся отрезали уши и носы и отправили восвояси — рассказать, что с немцами лучше больше не связываться.

Урок оказался убедительным. Венгерские набеги на Европу прекратились: набегать стало некому, выжившие предпочитали больше так не рисковать.

Для мадьяр это сражение оказалось крупнейшей военной катастрофой. А для немцев битва на реке Лех стала важнейшей вехой их истории. Победа в этой битве и спасение всех германских земель от многолетнего ужаса мадьярских набегов принесли королю Оттону непререкаемый авторитет.

В 962 году он короновался в Риме. Уже не императором Запада, как Карл Великий и его потомки, а как первый правитель Священной Римской империи. Император Первого рейха, который и оформил известную нам германскую нацию.

Последний поход остатков «старой» венгерской конницы оказался напрямую связан с ранней русской историей. Именно мадьяры стали союзниками князя Святослава Храброго в его походе в Болгарию и войне с византийцами. При Аркадиополе русская пехота и венгерская конница вместе стояли против греческой армии и «бессмертных» Варды Склира.

Слова Святослава о «мёртвых, кои сраму не имут» стали эпитафией не только великих дальних походов языческой Руси, но и грозных набегов венгерской конницы. Степные батыры сложили головы на поле у Аркадиополя вместе с русскими богатырями.

Остальные же венгры остепенились, вскоре получили крещение и понемногу превратились в почти «нормальное» европейское королевство. Со своей экзотикой, предельно странным языком, гуляшом и чардашем — но всё равно гораздо более похожее на Польшу или Сербию, нежели, скажем, на Крымское ханство.

Гремевшая на всю Европу слава их набегов померкла в веках и «потерялась» на фоне современных им викингов. Отчасти, видимо, дело в том, что викинги нордичны, а мадьяры ранних времён — настоящие гунно-монголы. Видимо, быть ограбленным и зарезанным голубоглазым блондином-викингом со времён романтичных расовых теорий казалось чем-то более приличествующим и возвышенным, нежели раскосым мадьяром на степном скакуне.