Как полковник Кутепов под Могилевом немецкие танки остановил

Роман и дневник

Трилогия «Живые и мёртвые» Константина Симонова заслуженно считается одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне. Успех романа был дополнен и одноимённой кинокартиной, появившейся в 1964 году. В частности, для Анатолия Папанова образ генерала Серпилина стал первым крупным успехом в кино, после которого актёра стали активно приглашать на главные роли.

Но далеко не все читавшие роман и восхищавшиеся при этом мастерством писателя знали, что первая книга трилогии представляет собой «литературно переработанный» дневник тогда ещё военного корреспондента Симонова — к слову, также опубликованный под названием «100 суток войны».

В этом дневнике Симонов довольно подробно описывал свою поездку под Могилёв в июле 1941 года. Комиссар оборонявшей город 172-й стрелковой дивизии рассказал, что лучше всех дерётся полк Кутепова, занимавший позиции на другом берегу Днепра. Особо заинтересовал корреспондентов рассказ о подбитых немецких танках, оставшихся на поле боя.

«По газетным сообщениям, число их давно перешло за тысячу, а снимков пока не было. Жгли и подбивали их много, но при отступлении они неизменно оставались на территории, занятой немцами».

Дальше текст дневников и романа совпадают практически дословно. Первоначально командир батальона — капитан Гаврюшин — пытался отговорить корреспондентов от идеи подойти к панцерам. Подбитая техника стояла на поле перед окопами боевого охранения. Но всё же Симонову и его коллеге, фотокорреспонденту Трошкину, удалось уговорить комбата. Скорее всего, это были первые немецкие машины, которые в эту войну видел вблизи журналист одной из центральных газет.

«Чтобы немцы не утащили ночью танки, они были подорваны толом, и часть содержимого машин была разбросана кругом по полю. В числе прочего барахла во ржи валялась целая штука коричневого сукна. А рядом с нею дамские туфли-лакирашки и бельё. Трошкин снял это, а я потом описал. Кажется, это был один из первых документов о мародёрстве немцев».

Предосторожность с подрывом была отнюдь не лишняя — немцы, как и мы, действительно старались в случае неудачного боя отбуксировать машины к себе. Но, судя по фотографиям Трошкина, в этот раз речь бы шла о сборе металлолома.

В романе корреспондент военной газеты Синцов остаётся в полуокружённом полку, а его товарищ — фотограф — погибает, не довезя до редакции сделанные им фото и текст заметки. Тут биография литературного героя начинает жить своей жизнью. В реальности всё же получилось менее трагично — и Симонов, и его коллега Трошкин благополучно вернулись с фронта, и в «Известиях» за 20 июля 1941 года вышла статья «Горячий день», рассказывающая о бое полка Кутепова.

Не менее трагично, просто не столь сконцентрированно. Трошкин погиб осенью 1944 года на Западной Украине.

Фотографии Трошкина использовались и для других статей — в июле 1941 года таких «победных» фото в самом деле не хватало.

Дальше были ещё долгие годы войны. Но всё же именно визит в полк под Могилёвом особо запомнился военкору, а впоследствии знаменитому советскому писателю Константину Симонову. И начать там боевой путь своего литературного героя он решил не просто так.

Документы

Оборонявшей Могилёв 172-й стрелковой дивизии по меркам начала июля 1941 года крупно повезло. Хотя передовые немецкие разведдозоры появлялись около города ещё 3 июля, всё же дивизия получила несколько дней на подготовку своих позиций к обороне. Дальнейшее зависело от бойцов и командиров дивизии — генерал-майора М. Т. Романова, командира 388-го стрелкового полка полковника С. Ф. Кутепова, поставленного на самое опасное направление, и других. И они действительно сделали всё, что могли в той обстановке.

Ещё с 1 июля в документах постоянно подчёркивалась важность создания противотанковой обороны. При этом советские командиры совершенно правильно «угадали» наиболее танкоопасные направления — вдоль шоссе Бобруйск-Могилёв и Рогачёв-Могилёв. Оборонявший первое направление у совхоза Буйничи 388 сп кроме собственной артиллерии усиливался 340-м артиллерийским полком. Стрелковые же части сделали всё, чтобы немцам было проблематично доехать до позиций артиллеристов. Кроме впечатливших Симонова многочисленных траншей полного профиля, блиндажей и прочих инженерных сооружений, был вырыт противотанковый ров и выставлены минные поля.

Двенадцатого июля 1941 года в прочности этой обороны пришлось убедиться танкистам немецкой 3-й танковой дивизии. 5-я рота 2-го батальона танкового полка дивизии, попытавшись атаковать позиции Кутепова, напоролась на минное поле и была прицельно расстреляна огнём противотанковой артиллерии. Не обошлось без тяжёлых потерь и во введённой в бой в попытке прикрыть гибнущих камерадов 8-й роте.

Всего за тот день немцы, по собственным данным, на этом участке только безвозвратно потеряли 18 танков, что по меркам июля 41-го и боя против пехоты было достаточно редким событием. Судя по явно видным на фото останкам разбитых и взорванных БТР «Ганомаг», досталось и мотополку немецкой дивизии.

В статье Симонова упоминаются «бронированные площадки с пехотой» — видимо, так бойцы пытались описать непривычную им в начале войны вражескую технику.

«Облом» для немецкой танковой дивизии вышел настолько серьёзным, что повторять атаку на этом участке противник больше не рискнул. Хотя Могилёв как узел коммуникаций занимал весьма важное место в планах командования вермахта. Да и уход с удобной «панцерштрассе» создавал дивизии дополнительные трудности для дальнейшего продвижения и снабжения. Но продолжать жечь ценные машины в атаках на хорошо подготовленную оборону было для немцев ещё более неприятной альтернативой.

3-ю танковую перебросили на другие участки фронта — именно поэтому приехавшие в полк московские корреспонденты смогли без особых сложностей сфотографировать подбитые и взорванные панцеры.

К слову, противник у Кутепова и его людей тоже был именитый. От «сорокопяток» и мин претерпели подчинённые Вальтера Моделя, в будущем — одного из самых известных военачальников рейха.

Взятие Могилёва было доверено идущим следом за танками пехотным дивизиям вермахта. Быстро не получилось и у них — когда 20 июля в московских известиях напечатали статью Симонова о бое под Могилёвом, 172-я дивизия ещё держала город. На прорыв остатки гарнизона пошли только в ночь на 26 июля. В результате немецкий корпус так и не успел к началу Смоленского сражения, став ещё одним звоночком забуксовавшего блицкрига.

Живые и мёртвые

Ни генерал Романов, ни полковник Кутепов к своим из окружения так и не вышли. Нет и точных данных об их гибели. Но благодаря Константину Симонову миллионы людей всё же знают о них — пусть с другими фамилиями и даже лицами. О них — и о немецких танках, которые в июле 1941 года не доехали даже до окраин Могилёва.

О Романове известно, что он попал в плен серьёзно раненым и умер в первую военную зиму. В плену он держался довольно жёстко, и на вопрос, почему не сдался сам, ответил: «А вы бы сдались как офицер?» Немцам он обещал судьбу в духе того, что случилось с армией Наполеона.

«В газете был напечатан мой подвал о полке Кутепова „Горячий день“ и во всю полосу — панорама разбитых танков, снятых Трошкиным. Это были первые материалы такого типа, и я испытал удовлетворение начинающего газетчика, видя, как у витрин с газетами стояли толпы народа…»