Когда в XVII веке появилась регулярная кавалерия, у военачальников не возникало вопроса, чем вооружать всадников. Тяжёлая валлонская шпага с массивным клинком, идеально приспособленным для колющего удара на скаку, прекрасно отвечала задачам шоковой атаки, когда масса всадников в плотном строю летела на врага, готовая смять его могучим ударом.
От чрезвычайно популярной «валлонки» впоследствии произошёл европейский кавалерийский палаш, ставший главным оружием конницы в XVIII–XIX веках. Хотя палашом можно было неплохо рубить, его длинный прямой клинок демонстрировал наибольшую эффективность в колющих ударах.
Доводы «за»
В чём же преимущество колющего удара перед рубящим?
Во-первых, его проще нанести. Для обучения колющему удару нет необходимости в долгой и тщательной фехтовальной подготовке. Противники могут быть прирождёнными всадниками, обучающимися бою на холодном оружии с детства, но они всё равно проиграют европейской регулярной кавалерии, действующей с точностью часового механизма.
Во-вторых, укол не требует столько сил, сколько рубка. Нанося рубящие удары, всадник быстрее устаёт.
В эффективности укола был абсолютно уверен знаменитый гусарский офицер наполеоновской эпохи, Антуан де Брак. Его книга «Аванпосты лёгкой кавалерии» считалась настольной для любого европейского кавалерийского офицера XIX века.
«Смертельные удары — это уколы; другие же только ранят. Колите, колите, как можно больше! Всякий уколотый вами будет сброшен на землю; те же, которые избегнут ваших ударов, будут всё-таки устрашены ими, и кроме того, уколы дают вам то преимущество, что сами вы никогда не открываетесь и всегда готовы к отбиву», — писал шевалье в 1831 году.
Рубить или колоть — тут есть разные точки зрения, прямо скажем. На самом деле, трудно не согласиться с Джорджем Сильвером (тоже не последний человек по части отрубить кому-то лишнее): «Не существует совершенного боя без удара и укола. Нет никакого определённого правила, устанавливающего необходимость применения только лишь острия меча». Или, добавим, только лишь лезвия. Шпагой (если это не парадная зубочистка, а что-то серьёзное, вроде той же валлонки) можно отлично рубить, а саблей можно прекрасно колоть.
Сабля против палаша
Даже польские латные гусары, очень ценившие фехтовальное искусство и превозносившие саблю (рубяще-режущий клинок) как лучшее оружие шляхтича, неизменно возили у седла длинный прямой меч-кончар. Он позволял наносить тяжёлые колющие раны, если гусарская пика была потеряна или сломана.
Кончар использовали как бронепротыкалку. Длина этой штуки доходила до 1,8 метра, как пишет гуру Сикора; у неё и тактическая ниша, и способ применения совершенно не те, что у сабли. Кстати, раз уж к слову пришлось, ещё на кончаре можно как на вертеле моднейше запечь гусика — и это не нынешние реконы так развлекаются, это гусары так иногда делали. Но если отставить шутеечки, то что у западного эстока, что у восточного кончара смысл один — поражение хорошо защищённой цели сквозь эту самую защиту. В немецком языке это свойство даже вошло в название самого вида оружия — panzerbrecher, «бронебой». Когда противник у тебя не прикрыт бронёй, особенно если вы с ним съехались вплотную, сабля-то поуместнее будет.
Однако господство колющих ударов не было абсолютным. Восточные армии упорно держались за рубящее оружие и вооружались разнообразными изогнутыми сабельными клинками. Европейцы, долго сражавшиеся с азиатами, перенимали их манеру боя. Так сабля стала самым популярным оружием в России, Польше и Венгрии.
Начавшаяся в XVIII веке мода на венгерских гусар, привела к вооружению саблями европейской лёгкой кавалерии. Это не изменило предпочтения колющего удара перед рубящим. Великий французский полководец граф Мориц Саксонский, бывший не только практиком военной науки, но и теоретиком, даже предлагал заменить кавалерийские клинки на гранёные, чтобы изжить саму возможность наносить рубящие удары, которые он считал совершенно бесполезными.
Король Пруссии Фридрих Великий в наставлениях коннице указывал, что атаковать неприятеля надо на полном скаку, с клинками наголо, не отвлекаясь на стрельбу. В атаке кавалерист вытягивал вперёд руку с палашом и наносил мощный колющий удар, подкрепляемый натиском своего коня. Рубящие удары пригождались, когда враг обращался в бегство. Для этого использовались лёгкие кавалеристы — гусары, получившие на вооружение саблю.
«Универсальное оружие»
В XVIII и XIX веках сабля использовалась для колющих ударов, сохраняя возможность рубки, и одновременна была пригодна для сложных приёмов фехтования. Это считалось большим достоинством — получалось этакое «универсальное оружие».
Не случайно в XIX веке сабли становились всё более распространёнными, а палаши сохранились лишь у тяжёлой кавалерии. В итоге универсальность привела к тому, что европейская кавалерийская сабля плохо справлялась с обеими порученными ей задачами. Несмотря на уменьшение кривизны клинка, ею было всё же не столь удобно колоть, как прямым палашом. Одновременно сабля стала слишком тяжёлой, утомляя всадника и теряя эффективность при нанесении рубящих ударов.
В России типичный пример такого оружия — сабля модели 1827 года. Она была на редкость неудачной, хотя и продержалась на вооружении вплоть до 1917 года, оставаясь символом эпохи расцвета конницы.
Британцы, долго пытавшиеся создать «универсальный» клинок, пришли к модели 1889 года. Отзывы о клинке были настолько плохими, что заставили задуматься о разработке нового «кавалерийского меча» после конфликта в Судане и
англо-бурской войны.
Эксперименты на рубеже веков
В 80-х годах XIX столетия в европейских армиях было популярно мнение, что коннице сто́ит полностью отказаться от рубящих ударов в пользу колющих. Тогда же сформулировали требования к оружию: пистолетная рукоять, снижающая шансы повредить кисть руки при ударе, длинный клинок с острым концом, большая гарда для защиты руки.
Эта идеология нашла воплощение во французской модели 1882 года, которая продолжала именоваться саблей, хотя была более похожа на тяжёлую шпагу. Но консерватизм военных, привыкших к классической легкокавалерийской сабле образца 1822 года, возобладал, так что модель 1882 года вскоре сняли с вооружения.
В 1896 году к идее колющего клинка вернулись снова. Шпагу нового образца получили кирасиры и драгуны. Попытка принять на вооружение такое же оружие, но с более коротким клинком для лёгкой кавалерии опять натолкнулась на сопротивление в армии. Поэтому французские гусары и конные егеря вступили в Первую мировую войну с безнадёжно устаревшей саблей модели 1822 года.
Похожие эксперименты проводились в германской, итальянской и американской армиях.
Британцы в 1908 году вооружили своих всадников бескомпромиссным «шоковым» палашом, пригодным только для колющих ударов. Клинок имел совершено футуристический дизайн с наклонной рукоятью для пистолетного хвата, сделанной из новейшего материала — эбонита, и огромной чашей гарды. Принятый в 1912 году новый устав кавалерии признавал только колющие удары. Новый меч считался совершенно бесполезным для спешенного кавалериста и поэтому крепился только к седлу. Это необычное оружие и поныне используется британскими кавалерийскими частями — уже в качестве церемониального.
Доводы «против»
При всех преимуществах колющего удара, у него были и серьёзные недостатки. Если хват оружия недостаточно крепок, а после удара всадник не отвёл руку назад, то кисть легко может быть повреждена — да так, что боец будет выведен из строя на довольно длительный период. Кроме того, колотая рана, несмотря на свою смертоносность, обладает меньшим останавливающим действием, нежели рубящая. Если противник не погиб сразу и не получил болевой шок, то, скорее всего, он ещё сможет некоторое время сражаться.
Фридрих Великий вообще на эту тему заметил что-то вроде «Убейте врага как хотите, я не буду спрашивать отчёта, как именно вы его укокошили». С тех пор как у большинства солдат пропали доспехи, хороший рубящий удар легко мог нанести жуткую рану, а остановить его было сложно.
Русская альтернатива
В XIX веке русская армия, втянувшаяся в долгую войну на Северном Кавказе, столкнулась с необычным оружием горских народов — шашкой. Впечатления от этого клинка были самые неприятные: оказалось, что кавказцы благодаря своим шашкам получают явное превосходство над русской конницей — драгунами и казаками.
Как выяснилось, эти горские «длинные ножи» дёшевы, не требуют высоких навыков фехтования (всё фехтование на шашках — это буквально пара движений, только их надо выполнять быстро и точно), очень просты в обращении, заметно легче русских сабель и позволяют наносить быстрые рубяще-режущие удары.
Уже в 1834 году Нижегородским драгунам, действовавшим на Кавказе, выдали «шашку азиатского образца». Новое оружие продемонстрировало свою эффективность, и поэтому всего через четыре года шашки приняли на вооружение казаков. Остальная регулярная кавалерия, предназначенная для войны в Европе, сохранила традиционные сабли и палаши.
В 1881 году в ходе большой «драгунской реформы», кардинально изменившей русскую кавалерию, на вооружение поступили драгунская и казачья шашки. Так Россия выбрала особый путь, используя рубящее оружие восточного образца.
Впрочем, не все были довольны шашкой. Некоторых она не устраивала с точки зрения эстетики в сравнении с саблей, других — из-за неудобства при нанесении колющего удара, кому-то не нравилось предпочтение простой рубки высокому искусству фехтования. Гвардейские офицеры лёгкой кавалерии долго просили возвратить им право ношения традиционных сабель (это произошло в 1896 году).
Однако дешевизна и простота нового оружия сделали своё дело, и в ХХ веке русская, а затем и советская кавалерия не представляли иного оружия, кроме шашки. В наши дни холодное оружие превратилось в церемониальное, так что разные армии используют те виды, которые считают наиболее традиционными. В советской и российской армиях таким оружием оставалась шашка.
