Маршак против Ленина

Заголовок статьи, вероятно, повергнет в изумление большинство читателей. Маршак — лауреат Ленинской и четырёх Сталинских премий, кавалер двух орденов Ленина, возможно, самый читаемый в советские, постсоветские и прочие времена поэт, писавший на русском языке в 20-м веке. Вот уж кого трудно заподозрить в чём-то этаком, однако…

Начнём с фрагмента одного из первых, напечатанных Маршаком в Екатеринодаре, тогдашней столице Белого движения на Юге России, стихотворений под названием «Нах Фатерланд (Новый походный марш)». Оно было опубликовано в газете «Родная земля» 14 октября 1918 года. В это время уже совершенно ясно определилось поражение Германии на Западном фронте и было понятно, что окончание мировой войны — дело ближайшего будущего. Соответственно, германские войска должны были покинуть и территорию бывшей Российской империи.

Поход играет музыкант
На берегу Днепра:
«Нах Фатерланд, нах Фатерланд,
В Германию пора»…
В Кремле тревожный снится сон
Вождям советских банд…
«Где пломбированный вагон.
Бежим — нах Фатерланд!».

Думаю, не нужно напоминать, кто прибыл в Россию в апреле 1917 года в пломбированном вагоне, проехав через Германию. Идея о том, что большевики — всего лишь немецкие агенты, была широко распространена среди их противников, являлась постоянным мотивом антибольшевистской пропаганды. Казалось, уйдут немцы — и наваждение рассеется. Кто бы мог подумать, что вектор в пропагандистской войне вскоре радикально изменится — теперь большевики, оказавшиеся вовсе не наваждением, а константой, будут обвинять белых в том, что они — наймиты Антанты.

Издателем и редактором газеты «Родная земля» был эсер Григорий Шрейдер, в 1917 году городской голова Петрограда. 24 октября 1917 года он возглавил Комитет общественной безопасности, созданный Петроградской городской думой для ликвидации большевистского выступления. Однако ликвидированной оказалась сама дума. В ноябре 1917-го Шрейдер был арестован за отказ подчиниться распоряжению большевистских властей о роспуске городской думы, однако вскоре освобождён. В 1919 году Шрейдер вновь был арестован, теперь уже белыми, и выслан за границу. Наверное, к лучшему: он умер в Медоне (пригороде Парижа) в 1940 году в 80-летнем возрасте, избежав скорбной участи большинства своих товарищей по партии, оставшихся в России.

Подписано цитированное выше ёрническое стихотворение псевдонимом Д-р Фрикен. Это один из традиционных псевдонимов Маршака 1912−1913 годов.

Как Маршак дошёл до жизни такой и как он вообще оказался в Екатеринодаре? В мае 1917 года туда перебрались родители Маршака: отец Яков Миронович Маршак, химик по специальности, нашёл там работу, да и прокормиться на юге было проще. Вместе с родителями Самуила Яковлевича уехала на Кубань его жена Софья с трёхмесячным сыном Иммануэлем. Очевидно, летом или ближе к осени 1918 года Маршак воссоединился с родными в Екатеринодаре.

Дела семьи были нерадостными: в ноябре 1917 года умерла мать Самуила Яковлевича, в 1918-м переболела тифом жена; материальное положение было тяжёлым. 17 августа 1918 года Екатеринодар был взят Добровольческой армией, и белые сохраняли контроль над городом до 17 марта 1920 года.

Самуил Маршак стал зарабатывать на жизнь пером. Во время власти белых на Кубани выходило около 20 газет, столько же — в Ростове-на-Дону. Газеты были разной направленности и оттенков. Конечно, кроме большевистских. Цензура работала и временами свирепствовала, но это всё же не шло ни в какое сравнение с советской Россией, чьей цензуре посвящено датированное ноябрём 1918 года стихотворение Маршака «Несчастье Валаама». Смысл названия поясняет эпиграф — строки Владимира Соловьёва, то ли неточно воспроизведённые по памяти, то ли сознательно переиначенные, но адекватно передающие их смысл:

Наказана ты, Русь, всесильным роком,
Как некогда несчастный Валаам:
Заграждены уста твоим пророкам
И слово вольное дано твоим ослам.

Ну, а теперь Маршак:

Уста свободные печати
Замкнул чудовищным замком,
Боясь заслуженных проклятий,
Самодержавный Совнарком.
Не слышно слов и мнений вольных.
Зато повсюду слышен рёв
Восторженных, самодовольных,
Неунывающих ослов…
Ужель по всей Руси великой
Ты не отыщешь и угла,
Где в эти дни не слышно крика
Официозного осла?..

Маршак стал заведующим редакцией и штатным фельетонистом газеты «Утро Юга». Это был орган «Союза возрождения России», который возник в марте-мае 1918 года в Москве как коалиция политических партий левого и центристского толка, противостоявших большевикам и их тогдашним союзникам — левым эсерам. Как и её предшественница, «Родная земля», газета была умеренно-социалистического направления. А подлинной «звездой» — фельетонист «доктор Фрикен».

В целом его тексты написаны на злобу дня, причём значительную долю занимали местные сюжеты, нередки «маленькие фельетоны» на бытовые темы. В 1919 году в Екатеринодаре вышел сборник «д-ра Фрикена» «Сатиры и эпиграммы» объёмом 62 страницы, включавший 40 стихотворений. Это первая книга Маршака. Не входившая ни в какие перечни его сочинений.

Среди наиболее ярких антибольшевистских текстов — «Дебаты о Петрограде», опубликованные в дни, когда войска белых вели наступление на Петроград:

Троцкий пылок, вдохновенен,
Он — большой энтузиаст,
Но бесстрастен мудрый Ленин,
Как старик — Экклезиаст.
На собраньи комиссаров
Пылкий Троцкий бил в набат,
Призывая «коммунаров»
Отстоять свой Петроград.
Комиссары грозным рёвом
Поддержали страстный клич,
Но смирил их мудрым словом
Рассудительный Ильич.
«Нет, — сказал он. — Петрограда
Откровенно говоря,
Нам, товарищи, не надо…
Что нам силы тратить зря!
Петроград, пустой и нищий,
Позабыл свой прежний хмель,
Превращается в кладбище
Нашей славы колыбель.
Шлёт депеши ежедневно
Петроградский мне Совдеп,
Просит ласково и гневно:
«Хлеб нам нужен. Нужен хлеб!..».
Пусть Юденич с бандой финской
Город вымерший возьмут.
(Правда, жаль дворец Кшесинской
Был он первый мой приют!)
Пусть возьмут наш Питер с моря
Иностранцы. Я готов
Уступить его, не споря…
Меньше будет лишних ртов!
Я избавлюсь от обузы,
От забот и от затрат…
Пусть британцы и французы
Кормят красный Петроград!».

Претензия, которую Маршак «предъявил» большевикам в одной из первых публикаций в Екатеринодаре, — их покушение на исторические названия. В честь годовщины Октябрьского переворота Невский проспект был переименован в проспект 25 Октября. «Д-р Фрикен» отозвался на это фельетоном «Гибель Невского проспекта», в котором писал:

Взмах пера — и сгинул Невский.
Пушкин, Гоголь, Достоевский
Обессмертили его…
Впрочем, это ничего…
Так, отвергнув власть традиций,
Все названия в столице
Изменяет большевик.
Он стесняться не привык…
Если только он у власти
Год пробудет, что за страсти
Может выдумать бунтарь.
Уничтожит весь словарь.
Сбросит старые отрепья…
Вместо неба — «Надсовдепье»,
Вместо солнца — «Центрожар»,
Не луна, а «Луначар».
Имена планет над нами
Он заменит именами
«Ленин», «Троцкий», «Коллонтай»…
Это будет. Так и знай.

Не менее ядовито высмеивал «д-р Фрикен» правых. На основе газетных публикаций о том, что совет Национального центра (антибольшевистская организация правоцентристского толка) под председательством Василия Шульгина вынес постановление о необходимости диктатуры, он написал «маленький фельетон» «Диктатура и её пророк» (опубликован в марте 1919 года). Чтобы текст был понятнее: 2 марта 1917 года Шульгин вместе с Александром Гучковым в качестве представителей Государственной думы приняли отречение императора Николая II.

Сорвав венец с главы царя,
Шульгин не знал утех…
Одним желанием горя —
Загладить тяжкий грех.
Вотще потом стремился он
Вернуть событья вспять…
Легко разрушить царский трон,
А как его создать?
Как вместо прежнего царя
Другого возвести?
Увы, под вьюгой декабря
Цветам не расцвести…
А под стеклом оранжерей,
В искусственной жаре
Нельзя выращивать царей,
Как розы в декабре.
Шульгин хлопочет и сейчас,
Шульгин неукротим.
«Нет императора у нас,
Диктатора хотим…
Пусть будет вновь у россиян
Единый властелин.
«Один Аллах, — гласит Коран.
И Магомет один!».

В годы Гражданской войны антисемитизм, по выражению Питера Кенеза, стал «козырной картой» в пропаганде белых. Не сумев предложить привлекательных для масс лозунгов, руководство белых сквозь пальцы смотрело на антисемитскую пропаганду, используя её, сознательно или неосознанно, как средство мобилизации масс. Николай Львов писал в официозе белых «Великая Россия», что «нигде революция не носила такого антинационального характера, как у нас» и что «отрицать факт возглавления большевистской революции евреями нельзя».

«Д-р Фрикен» отреагировал на лекцию в Екатеринодаре некоего Ножина, рассказывавшего слушателям о том, что корень всех зол — франкмасоны и, конечно, евреи, фельетоном «Учёное открытие» (май/июнь 1919 года):

…Весь мир евреи держат в путах…
Кто их влиянья избежит?
Во всех волнениях и смутах
Cherchez le жид, cherchez le жид!
Пусть нам рассказывает книжка
О том, что в сумраке веков
Мутил народ Отрепьев Гришка,
Затем — Емелька Пугачёв.
Всё это — ложь и передержка,
А факт действительно таков:
Мутил народ Отрепьев Гершка
И некий Хаим Пугачёв…

Гражданская война разделила «мастеров культуры» на два лагеря: одни служили в РОСТА (советском Российском телеграфном агентстве), другие — в ОСВАГе (деникинском осведомительно-информационном агентстве). Однако при смене власти у некоторых «мастеров» легко менялись если не убеждения, то место службы. Многие предпочли просто уехать. У «д-ра Фрикена» об этом в стихотворении «Перекати-поле» (декабрь 1919 года), посвящённом автором «беженцам — актёрам и журналистам»:

Ты из рая ушёл Пролетарского,
Из объятий ушёл Луначарского.
От Совдепа ушёл Петроградского
И от пана ушёл Скоропадского.
Под Сулькевичем жил,
Под Петлюрою.
У Краснова ты был
Под цензурою.
От Махно ты ушёл,
От Зелёного,
От Думенко ушёл,
От Будённого.
Всё кочуешь, дружок.
Вечно тратишься…
Колобок, колобок,
Куда катишься?

Кто докатился до Парижа, кто до Берлина или Праги, а кто до Москвы.

Была ещё одна тема, волновавшая всех жителей России: и белых, и красных, и зелёных, и всех прочих оттенков — проблема дороговизны, дефицита и спекуляции. В сознании «простого человека», и без того не жаловавшего торговцев, любая торговля в период инфляции и дефицита выглядела спекуляцией.

«Экономику дефицита» и тщетность силовых методов в борьбе со зловредными торговцами хорошо понимал «д-р Фрикен», посвятивший проблеме борьбы со спекуляцией «маленький фельетон» под устрашающим названием «Город мёртвых» (ноябрь 1919 года). На мой вкус, это один из лучших текстов Маршака екатеринодарского периода:

Я пришёл к жене своей
И хотел её утешить.
Говорю ей:
«С этих дней
Спекулянтов будут вешать.
Снова в норму всё войдёт,
Купим окорок на рынке,
Заграничный шевиот
И шевровые ботинки.
Заживём с тобой опять
Без забот, как жили прежде!».
В этот вечер лёг я спать,
Детски радуясь надежде…
В первых утренних лучах
На базар пошла прислуга —
И вернулась вся в слезах,
Обезумев от испуга.
Говорит: столбы стоят,
А меж ними на верёвке,
Словно куколки, висят
Все базарные торговки…
В тот же день решил снести
Я к сапожнику ботинки,
Увидав, что их спасти
Невозможно без починки.
Сколько — думаю — сдерёт
Этот варвар и безбожник?
Глядь, направо у ворот
На столбе висит сапожник.
Рядом с ним висят мясник,
Ювелир, портной и пекарь,
Гробовщик и дровяник,
Парикмахер и аптекарь…
Я зашёл в кафе «Бристоль»,
Где вагонами когда-то
Продавались нефть и соль,
Антрацит, хинин и вата.
Но теперь там тишина,
Не шумят негоцианты,
И от скуки у окна
Ловят мух официанты…
А жена сидит и ждёт, —
Скоро ль купим мы на рынке
Заграничный шевиот
И шевровые ботинки…

Одно из немногих стихотворений, подписанных Маршаком собственным именем, было вовсе лишено юмора или иронии. Оно о трагедии Гражданской войны. Озаглавлено «Кто скажет?» (январь/ февраль 1919 года). Его пафос — «довольно крови»!

Кто скажет нам: не надо крови.
Кто без тревоги на челе
Напомнит нам о Божьем слове,
Давно забытом на земле?
Изведал в городе рабочий
Немало трудных, жутких дней.
Пусть день работы стал короче,
Но сутки голода — длинней.
И вместе с ним узнал богатый,
Что значит голод и нужда.
Невозвратимые утраты,
Неумолимая вражда.
Забыл кормилец всенародный —
Крестьянин мирный свой покой:
В окно стучится гость голодный,
Красноармеец городской.
Идут без дрожи брат на брата
Терзать, калечить, убивать…
А каждого из них когда-то
Качала любящая мать.
Кто скажет нам: довольно крови.
Кто без тревоги на челе
Напомнит вновь о Божьем слове,
Давно забытом на земле?

Большинство фельетонов «д-ра Фрикена», как и «положено» фельетонам, были однодневками. Однако некоторые тексты Маршака не утратили актуальности, по крайней мере частично, и столетие спустя после публикации. Как едва ли не первый «маленький фельетон» «д-ра Фрикена» в «Утре Юга» (29 ноября/11 декабря 1918 года) под заглавием «Кому живётся весело»:

Хорошо тому на свете,
Кто, не впутавшись в долги,
Без стеснения в бюджете
Может справить сапоги.
Только тот на белом свете
Этой жизни бренной рад,
У кого всегда в буфете
Есть песок и рафинад.
Для того лишь в этом мире
Жизнь — сплошная благодать,
Кто не должен о квартире
В наше время помышлять.
Но живя в своей квартире,
Безмятежен только тот,
Кто ни штатских, ни в мундире
Реквизиторов не ждёт.
Без тревог живёт на свете
Тот, кто в нынешние дни
Чужд политике, как дети,
И наивен, как они.
Хорошо тому на свете,
Кто ни явно, ни тайком
Не участвует в газете
И с цензурой незнаком.

17 марта 1920 года Красная армия взяла Екатеринодар. «Утро Юга», конечно, закрыли, а в редакции газеты уполномоченный ЧК в первый же день реквизировал пишущую машинку. По воспоминаниям Иммануэля Маршака, отец якобы отправился в ЧК, в тамошней неразберихе отыскал редакционную машинку среди её конфискованных «сестёр» «и преспокойно вынес её мимо единственного стоявшего около ворот часового». Правда, вскоре он был арестован и две недели провёл в ЧК.

Новая власть нуждалась в работниках на самых разных «фронтах», в том числе на «детском»: проблема сиротства, беспризорности была чрезвычайно острой. Очевидно, Маршак был сочтён достаточно лояльным для привлечения его к работе с детьми. Областной отдел народного образования был создан в Екатеринодаре 31 марта 1920 года. А уже 2 апреля Маршак был назначен заведующим секцией детских приютов и колоний.

А как же сборник «Сатиры и эпиграммы», содержащий высокую концентрацию откровенно антибольшевистских текстов? Думаю, что он не попал в руки чекистов. Тираж был, несомненно, невелик, и вполне резонно предположить, что Маршак предпринял меры для уничтожения доступных экземпляров.

О самом существовании этой опасной книжки он никогда не упоминал, как и вообще не сообщал никаких подробностей о своей жизни при белых. Сборник считался безвозвратно утраченным. Публичной библиотеке в Ленинграде его подарил вместе с альбомом, содержащим собрание вырезок газетных публикаций Маршака, его друг и почитатель Дмитрий Ефимов в 1961 году, когда это уже не представляло опасности.

В Ленинке, куда копия книжки поступила из Ленинграда, её сочли принадлежащей перу врача-психиатра Аркадия Александровича фон Фрикена (1869−1940), чьи работы по специальности имелись в фондах библиотеки. Если был реальный доктор Фрикен, зачем искать кого-то ещё? Автор «Сатир и эпиграмм» до сих пор обозначен в библиографической карточке: Фрикен, Аркадий Александрович. И никаких Маршаков.