На самом ли деле «Линия Мажино» была фатальна для французов?

Стратегическое положение

Одиннадцатое ноября 1918-го был днём величайшего триумфа французской армии. В Европе и Германия, и Россия не являлись её конкурентами по военной мощи, а новые державы были многим обязаны Франции и намного слабее её. Более того — французские войска вошли на территорию Германии для обеспечения репараций. Естественно, первые послевоенные планы были наступательными — тем более, что их поддерживали верные союзники бельгийцы.

Но Франция была крайне истощена. Потери были рекордными. Экономика разрушена. Страна в долгах как в шелках. Всё это вызвало резкое сокращение военного бюджета и, соответственно, постепенное устаревание вооружения.

Уже через десять лет после окончания войны разведка стала пугать ростом возможностей немцев. При этом пугали бомбардировочной авиацией, которую немцам официально запретили. Мнение разведки о том, что немцы превратят пассажирские самолёты в бомбардировщики и разбомбят Париж, хоть и было излишне пессимистичным, но имело некоторое основание. Достаточно сказать, что во время дружественного визита итальянских гидросамолётов новейшие французские истребители не смогли их сопровождать — не хватало скорости. Более того, французская разведка пугала 400-тысячным рейхсвером! Якобы немцы тайно умудрились вчетверо превзойти версальские ограничения.

Последней каплей для изменения планирования стал переход на одногодичный срок службы, после чего и так не слишком большая армия стала окончательно завязана на проведение мобилизации. Пока же она не закончилась, боеспособность 300-тысячной французской армии оставалась весьма сомнительной. Ни о каких наступательных операциях до завершения мобилизации и развёртывания речи не могло быть.

Кроме того, важнейшие французские ресурсы — уголь и руда — находились прямо на границе, буквально в километрах от Германии. И разумеется, с Германией граничили Лотарингия и Эльзас — всё, что было нажито непосильным трудом в Первой мировой, могло сразу оказаться под ударом. После отказа от наступательных планов стало ясно, что необходимы укрепления, которые позволили бы армии спокойно отмобилизоваться и развернуться. Эти мысли, родившиеся в армейской среде, получили и политическую поддержку.

Но были и нюансы, которые ограничивали желание залить всю границу бетоном. Во-первых, Бельгия.

Бельгия — это не только много-много отличных крепостей, но и тридцать дивизий.

Грех терять такого союзника. Потому строить линию укреплений на франко-бельгийской границе политически неверно — это может вызвать у союзника подозрение, что его собираются бросить на растерзание бошам. Да и вести войну на территории Бельгии французам было бы куда приятнее, чем у себя дома — благо север Франции едва-едва залечил раны, нанесённые Первой мировой.

А во-вторых, был Саар. То есть у Франции его пока не было. Пока. А вот войска в нём были. И оставалась надежда, что Саар (подмандатный Лиге Наций) удастся сделать французским. В тридцатые годы плебисцит жестоко растоптал эти надежды, но во времена планирования Линии не было очевидно, что голосование вообще проведут. Наличие Саара и войск в нём толкало французов к наступлению на территорию Германии в этом направлении.

Планирование

Хотя Линия получила имя человека гражданского — военного министра, при котором удалось «пробить» её финансирование, — стратегический замысел родился, конечно же, в военных кругах. Правда, первоначально было неясно, стоит ли вообще строить долговременные укрепления, которые, как показала Первая мировая, достаточно легко разрушались вражеской артиллерией. В качестве альтернативы предполагалось создать «подготовленное поле сражения», то есть укрепления, более близкие к полевому типу, меньшие по размерам и потому лучше рассредоточенные, что особенно важно, — в глубину. За такое решение выступал Петен.

Маршалы Жоффр и Вейган отмечали, что традиционно оборона Франции строилась с помощью маневрирующих около крепостей армий. Они предлагали вместо непрерывной «Великой Китайской стены» построить на важных направлениях крупные крепости. Против последнего особенно яро выступал тот же Петен, указывая на опыт Первой мировой и уязвимость крепостей перед артиллерийским огнём. В итоге сошлись на некоем промежуточном варианте.

Мощные укрепления возвели не по всей длине границы, а сосредоточили в двух укреплённых районах — около Меца и южнее, в Эльзасе. Саарскую брешь между ними, а также границу вдоль Рейна решили прикрыть лишь более слабыми промежуточными казематами. Кроме того, построили несколько более слабые, чем основные, укрепления на Корсике и вдоль франко-итальянской границы.

Укрепления на юге назывались Альпийской линией. Или Маленькой линией Мажино.

Сами форты представляли собой огромные сооружения — как правило, с двумя-тремя, а то и с десятком боевых блоков, — вооружённые пулемётными установками, противотанковыми и полевыми орудиями, гаубицами и миномётами.

От артиллерии противника свои орудия прикрывались поднимающимися башнями. Они могли пережидать артобстрел в закрытом состоянии, подставляя снарядам противника только толстую крышу, а с началом штурма выдвигаться вверх, показывая жерла орудий.

Большое внимание уделялось вопросам снабжения укреплений. Речь даже не о знаменитой подземной узкоколейке. Обычным делом было создание тыловых блоков, прикрывавших вход, от которого на передовую тянулись достаточно длинные подземные ходы.

Бюджет и танки

Часто можно услышать, что французы гораздо лучше могли потратить огромные деньги, пущенные на линию Мажино, развив танки и авиацию. Однако такой подход не учитывает множество деталей. Во-первых, расходы на Линию велики относительно бюджета потому, что сам бюджет в этот момент был очень мал. Как раз с завершением основных работ на Линии резко возросли расходы — эти деньги шли именно на авиацию и подвижные соединения.

Более того, такое положение было отчасти запрограммировано. В начале 30-х годов в Европе свирепствовала депрессия и было не до войны.

Укрепления же будут устаревать не столь быстро. Такой аргумент тоже использовался в дебатах. Кроме того, в танковых войсках, как и в авиации, просто не имелось подходящей матчасти, которую не стыдно было бы поставить в производство. Но французские военные инженеры дали весьма совершенные образцы укреплений.

Бельгийцы отказываются

Ключевым элементом французских планов было положение, что Бельгия безусловно станет союзником. Сначала с её территории планировали бросок за Рейн — в огненное сердце Германии, потом на её рубежах планировали обороняться. Но в 1936 году Бельгия объявила о нейтралитете — и это была катастрофа.

До того момента вся система обороны строилась на предположении, что если уж придётся отбивать вражеское наступление через Бельгию, то делать это надо будет именно на её территории. Иллюзий по поводу возможностей бельгийцев оборонять нейтралитет никто не строил — было понятно, что если немцы выберут удар через эту страну, то в лучшем случае французам придётся действовать без предварительного плана. Так и случилось.

Были предприняты попытки прикрыть границу Бельгии заново построенными укреплениями, но наступила ситуация «денег нет, но вы держитесь». Точнее, деньги, конечно, были — но они уходили на авиацию и танки. Укрепления на Маасе и севернее были достаточно слабыми.

Мобилизация

Но если с прикрытием Бельгии были проблемы, то основную задачу — прикрыть мобилизацию и развёртывание — никто не снимал. В реальности, правда, получилось намного проще, чем ожидалось, — немцы занимались уничтожением Польши до конца сентября, им было не до французов. Но в дальнейшем Гитлер потребовал наступления на Западе, и тут уже немецкая военная машина забуксовала.

Сумасшедших, жаждущих штурмовать линию Мажино, в немецких штабах не нашлось.

Всё планирование закрутилось вокруг вторжения в Бельгию, Голландию и Люксембург — так что задачу ограничения немецкого вторжения Линия решила ещё на этапе планирования. Кроме того, быстро стало ясно, что осеннее наступление сомнительно в силу погодных условий — слухи о прекрасных европейских дорогах на 1939 год были сильно преувеличены.

Вторжение переносилось много раз — до рокового мая 1940 года.

Май 1940-го

Как известно, центральной идеей немецкого плана вторжения во Францию стал удар через лесистые Арденны. Это само по себе было большим риском. Но, ещё раз отметим, идеи удара через лучшие в дорожном плане территории франко-германской границы даже не рассматривались. Тем не менее, Франция придавала излишнее внимание этому участку. Удивительное дело — французы держали на хорошо укреплённых позициях больше войск, чем немцы, для которых этот участок был заведомо пассивный.

Выход за Маас означал выход за левый фланг укреплений Линии. Это сейчас мы знаем, что немцы планировали исполинский удар к Ла-Маншу с отрезанием главных англо-французских сил. В мае 1940 года казалось, что они могут ударить именно в тыл линии Мажино — благо операция была менее масштабной. И эти опасения получили подтверждения — наступающие повернули на юг и зашли в тыл укреплениям малого форта Ла Ферте.

Французское командование отреагировало быстро, выдвинув резервы. На штурм форта пошла 71 пехотная дивизия. Артобстрел результата не дал, но штурмовые группы сумели приблизиться к одной из поднимающихся башен и подорвать на ней сорокакилограммовый заряд взрывчатки. Башню заклинило. В ход пошли заряды поменьше и дымовые шашки, которые бросали в образовавшиеся бреши.

Начался пожар, который заставил французов уйти в подземную галерею, соединявшую два блока форта. Немцы подобрались и к этому блоку — и вывели его из строя. Французы не сдались, затаившись в галереях. Связь с командованием у них сохранялась благодаря телефонной линии. Командование приказало держаться. Но пожары продолжались, и сержант из форта сообщил, что «держаться нет никакой возможности» и он вместе с командующим фортом «будет выбираться наружу». Однако сделать это они уже не смогли. Весь гарнизон — 107 человек — погиб от удушья.

Чуть позже немцы заняли укрепления в районе Мобёжа. Они были «второй очереди», построенные с существенной экономией средств и потому не очень мощные. Но главное — их штурмовали уже после того, как немецкие войска сумели зайти в тыл. Тем не менее, именно там выявились тенденции, которые в дальнейшем лишь подтвердились в ходе июньских боёв.

И авиация, и осадная (не говоря уж о полевой) артиллерия показали себя малоэффективными. Другое дело — знаменитые 88-мм зенитки. Они позволяли разбивать бронеколпаки наблюдения, лишая французов обзора. Они успешно стреляли и по бетону — правда, для уничтожения амбразур или пробития даже относительно тонкой тыловой стены требовалось много времени и боеприпасов.

Главное — французы не могли ничем помешать, ведь полевые войска покинули Линию, и обороняли её только гарнизоны. Артиллерийской поддержки не было, что помогало немцам. После этого на штурм сильно повреждённых укреплений шли штурмовые группы, и если им удавалось залезть на французские оборонительные сооружения и начать подрывать их с помощью специальных зарядов и выжигать огнемётами, то французам оставалось только умереть или сдаться.

Прорыв

В июне немцы запланировали глобальное наступление с прорывом Линии в нескольких местах. Но тут снова бетон сказал веское слово — попытки удались лишь на самых слабозащищённых участках. Сильно упрощало немцам задачу то, что к этому моменту полевое заполнение (то есть части, которые должны были сидеть в окопах около дотов) уже отвели. Вместе с ним ушли и артиллерийские части, что было особенно важно.

Казалось бы, дальше — дело техники. Зачастую укрепления штурмовались с тыла, поскольку их удавалось обойти за счёт прорыва по реке Эне. Но на деле бои часто принимали крайне упорный характер. Более того — там, где у французов была взаимная артиллерийская поддержка фортов, им удавалось отбиваться, несмотря на ухищрения немцев, включая зенитки, пикирующие бомбардировщики и штурмовые группы. Так, форт Шоненбург, несмотря на интенсивную бомбардировку тяжёлой артиллерией и авиацией, успел отстрелять 15 802 одних 75-мм снарядов и остался почти невредимым.

Удалось прорвать линию у Рейна, где укрепления были не столь сильны. В ходе дальнейших боёв немцы захватили несколько фортов — в основном за счёт ударов с тыла. При этом до перемирия пали только малые форты, так называемые petit ouvrage. Крупные крепости, grand ouvrage, так и не дались немцам.

Брест на Рейне

Впрочем, дело решали не успех или неудача войск Линии, а развал обороны на севере, что привело к окружению большой французской группировки между рекой Эной и границей Франции. Среди них были и все укрепления линии Мажино.

После этого катастрофа стала неизбежной. Тем не менее, войска укреплений отказывались сдаваться весьма долго, даже после официального заключения перемирия. Последние форты пали только в начале июля. При этом командиров пришлось уговаривать сдаться французскому же руководству, которое осталось верным режиму Виши.

Итальянцы… как всегда

Малоизвестный эпизод кампании 1940 года — это вступление в войну Италии и её попытки прорвать Альпийскую линию. Несмотря на подавляющее превосходство в силах, выступление армии Муссолини закончилось полным провалом. И здесь укрепления тоже показали себя положительно.

Итальянцы пытались штурмовать их с применением бронетехники, но… у них были только танкетки.

Двенадцать танкеток они сразу потеряли — их тут же занесло снегом.

Итальянцы пытались обстреливать форты, но если уж немцам не удавалось достичь успеха, то бедным потомкам римлян — тем более. В ход пошли даже бронепоезда, но тоже без всякого успеха.

В итоге итальянской пехоте удалось добраться до сооружений одного из grand ouvrage, но сделать с ним хоть что-то не получилось. Успехи итальянцев во всей войне свелись к занятию города Ментона. Впрочем, этот курортный городишко население покинуло ещё до начала сражений.

Выводы

Линия Мажино выполнила практически все свои задачи. Она была действительно разумным решением для начала 30-х годов. Проблема оказалась не в Линии, а во французской армии в целом. Не сумев создать современные, на должном уровне управляемые и организованные вооружённые силы, Франция обрекла себя если не на поражение в войне, то на череду тягостных неудач на начальном этапе.

Линия Мажино позволила сузить окно возможностей для немцев, но французы не сумели верно оценить замысел кампании. Опять же, дело не в Линии, а в непонимании способностей современной армии. Солдаты и офицеры фортов могли только храбро и умело сражаться — что они и делали. Но судьба всей кампании, увы, решалась не на их фронте.