Польские уланы с пиками против немецких танков: миф или реальность первого дня Второй мировой?

Одним из наиболее известных событий стала первая кавалерийская атака во Второй мировой войне, осуществлённая 18-м полком уланов Поморских возле селения Кроянты в Померании 1 сентября 1939 года. Буквально сразу она была окутана легендами и послужила одним из прообразов мифа об атаке польских уланов на немецкие танки. Попробуем разобраться, что же в действительности произошло в первый день Второй мировой войны в десятке километров от польско-немецкой границы.

Главный участник событий, 18-й полк уланов Поморских, как и большинство кавалерийских полков Второй Речи Посполитой, начал свой боевой путь в 1918 году. Во время советско-польской войны 1919–1920 годов полк провёл ряд удачных боёв. 15 уланов были награждены крестом Ордена воинской доблести (Virtuti Militari) 5-го класса, а 61 удостоился Креста Храбрых (Krzyż Walecznych). 1 августа 1939 года полк возглавил полковник Казимеж Масталеж, опытный офицер, начавший свой боевой путь ещё в годы Первой мировой войны.

22 августа 1939 года, после обострения польско-немецких отношений, полностью отмобилизованный 18-й полк уланов Поморских выступил к границе. Полк включал четыре эскадрона уланов и один пулемётный, а также взвод противотанковых орудий и эскадрон велосипедистов. На вооружении полка состояли четыре 37-мм противотанковые пушки wz.36 Bofors (по некоторым данным их было только две), 12 тяжёлых (Браунинг wz.30 калибра 7,92 мм) и 18 ручных (Браунинг wz.28 калибра 7,92 мм) пулемётов, 18 противотанковых ружей wz.35. Стоит отметить, что противотанковые ружья, разработанные Юзефом Марошком, были довольно удачной конструкции и на расстоянии 100 м пробивали броню любого танка, с которым сталкивался польский солдат в сентябре 1939 года. Однако полная секретность, окружившая это оружие (на ящиках с ружьями ставилась маркировка «Kb. Ur», означавшая, что оружие якобы идёт на экспорт в далёкий Уругвай), привела к тому, что многие в армии даже не знали об их существовании.

Основным оружием улана были кавалерийский карабин Маузер wz.98, сабля wz.34, а также кавалерийская пика, которой был вооружён каждый второй солдат линейных эскадронов. Правда, в сентябре 1939 года уланы действовали без пик, которые были оставлены в казармах.

25 августа полк вошёл в состав группы «Хойнице» (командир — полковник Тадеуш Маевский), прикрывавшей направление Члухов – Хойнице – Черск. Группа «Хойнице», в свою очередь, являлась частью операционной группы «Черск», возглавляемой генералом Станиславом Гжмот-Скотницким. В своём распоряжении генерал имел Поморскую бригаду кавалерии, 1-й и 2-й батальоны стрелков и несколько батальонов Поморской бригады обороны народовой.

Боевой приказ, отданный 30 августа, предписывал поморским уланам сдерживать немецкое наступление южнее железнодорожной станции Хойнице (которая, по всей видимости, должна быть главной целью немецкого наступления на этом участке фронта) на трёх последовательных на линиях обороны: Шенфилд – Дореговице, Анговице – Новый Двор и Павлово – Граново. Масталеж расположил свои войска следующим образом:

• 2-й эскадрон (командир — ротмистр Ян Ладось) занял позицию у Шенфилда;
• 1-й эскадрон без одного взвода (командир — ротмистр Евгениуш Щвещчак) расположился южнее, у Мощченицы;
• дальше к югу, у Дореговице, стоял 3-й эскадрон (командир — поручник Антоний Шлосовский);
• в районе местечка Лихновы расположился резерв, состоявший из 4-го эскадрона (командир — поручник Ежи Глыба-Глыбович), взвода 1-го эскадрона, пулемётного эскадрона (командир — ротмистр Зигмунт Эртман), взвода самокатчиков и противотанкового артиллерийского взвода;
• немногим восточнее Лихновы находилась 2-я батарея 11-го конноартиллерийского дивизиона (командир — капитан Януш Пастурчак).

Любопытно, что по уставу четырёхполковая кавалерийская бригада должна была занимать в обороне участок от 2 до 4 км, а линия обороны 18-го уланского полка протянулась на целых 7 км с севера на юг.

Вермахт наступает

На участке обороны группы «Черск» наступала 20-я моторизованная дивизия генерала Морица фон Викторина из состава ХІХ армейского корпуса вермахта (командир — Гейнц Вильгельм Гудериан). Прямую атаку на Хойнице осуществлял 90-й пехотный полк, а против поморских уланов должен был действовать 76-й пехотный полк. Его солдаты уже прошлись по Судетской области в 1938 году и надеялись, что в условиях войны сохранят традиции победного марша. Командовал 76-м пехотным полком полковник Ханс Гольник.

1 сентября в 4:45 с попытки захватить железнодорожную станцию Хойнице началось немецкое наступление. Пехотный десант высадился с бронепоезда и сумел овладеть зданием вокзала. Брошенная против него 1-я стрелковая рота, усиленная взводом сапёров и взводом противотанковых орудий, заставила немцев вернуться в бронепоезд и отступить в западном направлении. Взорванные на его пути рельсы не позволили бронепоезду отойти в тыл, и он превратился в прекрасную артиллерийскую мишень. Поманеврировав некоторое время на железнодорожной линии, экипаж бронепоезда и десант оставили вагоны и укрылись от огня польской артиллерии в ближайшем фольварке, где дождались подхода основных сил 90-го пехотного полка.

Тем временем полк начал лобовое наступление на Хойнице. Несмотря на артиллерийскую поддержку и использование бронемашин, немцы не смогли овладеть польскими позициями и к 9:00 были вынуждены отступить, оставив на поле боя несколько горящих броневиков. Севернее батальон обороны народовой «Черск» из состава Поморской бригады обороны народовой также отбил немецкую атаку.

Впрочем, на южном участке наступления, где 76-й пехотный полк столкнулся с обороной уланов, немцам сопутствовал успех. Довольно быстро смяв передовые посты, они вышли к первой линии обороны. Почти сразу сказалась слабость малочисленных и имевших недостаточно тяжёлого вооружения уланов в обороне. Но самое главное: на этом участке не было вырытых окопов, как на позициях польской пехоты. И если первоначально уланы, преимущественно огнём пулемётов, замедлили немецкое наступление, то после начала артиллерийского обстрела, не имея надёжных укрытий, стали отходить к следующей линии обороны.

Первым начал отступать 1-й эскадрон ротмистра Э. Щвещчака, оборонявший Мощевицы. 2-й эскадрон, видя угрозу своему левому флангу, также оставил свои позиции. Ян Ладось попытался закрепиться с эскадроном на позициях возле Анговице, и полякам даже удалось отразить немецкую атаку. Но когда немцы около 8:00 возобновили наступление, уланы оставили и этот участок. Отступление прикрыла артиллерийским огнём 2-я батарея 11 конно-артиллерийского дивизиона. К 9:00 уланы заняли третью линию обороны в районе Лихновы. Однако полковник К. Масталеж уже понимал, что и здесь он не сумеет остановить противника.

В бой вступили все эскадроны полка. Немецкое наступление поддержали бронемашины — по всей видимости, это были броневики разведывательного дивизиона 20-й моторизованной дивизии. В дело пошёл польский противотанковый взвод. Поляки отразили немецкую атаку, но при этом понесли большие потери.

Когда около 10:00 2-й батальон 76-го полка начал обходить Лихновицы с юга, уланы продолжили отступление, планируя сдержать немцев на следующих оборонительных позициях в районе Новая Церковь – Стерново. Как и раньше, отступление прикрывали артиллеристы 2-й батареи, стрелявшие настолько часто, что одно из раскалившихся орудий полностью вышло из строя. К этому времени многие сооружения на участке боевых действий горели, подожжённые огнём артиллерии с обеих сторон, и эта картина не внушала оптимизма отступающим уланам. В то же время немцы были воодушевлены: за пять часов их пехота продвинулась на 8 км, а главное, 1-й батальон стрелков, оборонявший Хойнице, был окружён с юга.

Воспользовавшись территориальным простором, 3-й батальон 90-го пехотного полка обошёл с юга польские оборонительные позиции у Хойнице и атаковал железнодорожную станцию. Одновременно немцы начали наступление на северных окраинах города. Здесь им даже удалось ворваться на позиции, занимаемые 1-й ротой. Поляки пошли в штыковую контратаку. В рукопашной схватке они отбросили немцев и вернули свои позиции, но понесённые ротой потери были огромны.

Продвижение немецкой пехоты с юга ставило под вопрос возможность дальнейшей обороны Хойнице. Полковник Т. Маевский, понимая, что в случае промедления оборонявшие город польские батальоны будут окружены, в 14:00 отдал приказ к отступлению. Однако отступать к городу Рытел, как было запланировано ранее, стрелки уже не могли: отход уланов привёл к тому, что наступавшие немецкие части уже находились южнее шоссе Хойнице – Рытел и могли его оседлать в течение получаса. Поэтому 1-й батальон стрелков получил приказ отступать не в западном направлении, на Рытел, а в северо-восточном — на Мылоф.

Батальон «Черск» должен был удерживать свои позиции, пока стрелки не отступят к Мылофу, а затем отходить в этом же направлении. В 15:00 началось общее отступление 1-го батальона, удача которого теперь полностью зависела от солдат батальона «Черск» — они должны были не только удерживать наступавшего в лоб противника, но и прикрыть южное направление со стороны Хойнице. И они удержали. «Черск» дал стрелкам целых два часа, и только в 17:00 обескровленный батальон обороны народовой начал отступление к Мылофу.

Замысел контрудара

Чтобы не дать немцам настичь отступавшие батальоны, командующий группой «Черск» Гжмот-Скотницкий, который в это время находился в штабе группы «Хойнице», отдал приказ К. Масталежу контратаковать наступавшие немецкие войска, а затем отступать за реку Брду. В распоряжение Масталежа были отправлены эскадрон разведывательных танков ТК из 81-го танкового дивизиона и эскадрон самокатчиков из состава Поморской бригады кавалерии. Приказ, по всей видимости, был отдан в общих чертах: время и место контратаки должен был выбрать сам Масталеж.

Полковник решил для обороны по линии Стерново – Езиорки оставить по одному взводу из 3-го и 4-го эскадронов. Их должны были поддерживать пулемётный эскадрон, противотанковый взвод, взвод самокатчиков и 2-я батарея 11-го артдивизиона. Командование обороной было возложено на ротмистра Эртмана. Для осуществления контратаки Масталеж сформировал манёвренную группу из 1-го и 2-го эскадронов и взводов 3-го и 4-го эскадронов. Определить её численность довольно сложно: всё-таки уланы участвовали в бою уже больше десяти часов. Вероятно, насчитывалось около двух сотен всадников. Возглавил группу заместитель командира полка майор Станислав Малецкий. Группа должна была совершить марш через Крушке – Кроянты – Павлово и, обойдя наступавший немецкий 76-й пехотный полк, атаковать его с тыла, после чего через Граново отступать в район Рытла.

Неплохой в общих чертах план имел два «если». Он мог удаться в том случае, если:

• уланы не встретят на марше немецкое подразделение;
• во время отхода в Граново на пути уланов не будет немецких войск.

К тому же уланы во время марша должны были пройти расстояние примерно в 20 км, чтобы выйти на нужные позиции для атаки. На это у них должно было уйти около двух часов. Соответственно, контратака могла начаться не ранее 19:00, а за это время ситуация могла сильно ухудшиться. Впрочем, кратковременный отдых требовался и немцам, так что временная задержка на плане Масталежа почти не отразилась. Но вот первое «если» сработало на 100%.

Отправленные к уланам танкетки Масталеж решил не присоединять к манёвренной группе. Отказался он также и от участия тачанок. Принимая это решение, полковник исходил из того, что группе придётся действовать на пересечённой местности и переправляться через небольшие ручьи. В этом случае танкетки и тачанки замедлили бы скорость передвижения. Около 17:30 прозвучал приказ к выступлению. После недолгого раздумья полковник со своим штабом присоединился к манёвренной группе и из-за этого лишился возможности управлять дальнейшим ходом сражения.

Уланы наносят ответный удар

Как бы ни спешила группа С. Малецкого, марш через Крушки и лес восточнее Кроянт занял у неё больше часа. Внезапно шедший в передовом охранении взвод 4-го эскадрона под командованием подпоручника Казимежа Урановича, выйдя к опушке, увидел немецких солдат.

Чаще всего в польской историографии упоминается о том, что в этот момент немцы расположились на привале. Об этом же твердят и оставшиеся в живых участники атаки. Но при этом они зачастую непоследовательны в своих воспоминаниях. К примеру, Ян Ладось в одном случае указывает, что немцы расположились на отдых:

«Батальон пехоты человек 800–900 разбил бивак на поляне. Оружие было сложено в козлы. Солдаты ходили, лежали на траве, курили папиросы — одним словом — маёвка».

В другом случае он отмечает:

«За холм выехали наблюдатели (два улана), чтобы незаметно посмотреть, что расположено за вторым холмом. Это был холм 161. Они сообщили, что за холмом на расстоянии 300–400 м от лесной опушки находится немецкая пехотная часть численностью около батальона в вольном построении, не выставившая часовых и без единого прикрытия флангов и тыла. Немецкую пехоту привезли сюда транспортёры, которые стояли в кустах на дороге Хойнице – Черск. Её задачей было прочесать лес в поисках недобитых польских подразделений».

Второй вариант развития событий, на взгляд автора, более соответствует истине. Какой смысл за два часа до заката устраивать отдых под открытым небом, когда, пройдя с километр, можно расположиться в селении? По всей видимости, наступавший в направлении Кроянт 2-й батальон 76-го пехотного полка выслал к населённому пункту разведку, а в ожидании её возвращения устроил себе кратковременный привал. Соответственно, вряд ли немцы оказались без винтовок в руках, когда их настигла опасность. Слева от них проходила насыпь железной дороги, а справа рос густой кустарник. Иными словами, немецкая пехота, сама того не зная, перекрыла полякам маршрут движения. Решение создавшейся проблемы было только одно — кавалерийская атака здесь и сейчас.

Уранович даже не успел передать сведения командиру группы: эскадроны шли настолько плотно, что буквально через минуту к опушке подошёл 1-й эскадрон, и его командир ротмистр Евгениуш Щвещчак, молниеносно оценив ситуацию, решил атаковать врага. Тут же был отдан приказ о построении эскадрона к атаке. Шедший следующим 2-й эскадрон Яна Ладося составил вторую линию атакующего построения. Фактически именно Щвещчак выступил инициатором конной атаки, но ни Малецкий, ни Масталеж не отдали приказа о её отмене. Напротив, Масталеж со своим штабом даже выехал из леса на пригорок, чтобы лучше видеть все перипетии.

Наступил тот час, которого уланы ждали весь кровавый день и к которому готовились в течение долгих месяцев службы. За спиной Родина, впереди противник — и всего несколько сотен метров отделяют их от того мига, когда уланская сабля заберёт жизнь врага. Прозвучавшая команда «В атаку! Марш, марш!» в едином порыве бросила вперёд две сотни уланов. 1-й эскадрон атаковал левый фланг немцев, 2-й — правый. Отделявшее их от немцев расстояние кони преодолели за пару минут, и уланы начали рубить, рубить и рубить… И только чудо в виде пулемётов, находившихся на спрятанных в кустах немецких броневиках (иногда встречается информация, что это были танки), спасли остатки пехотинцев и заставили уланов, потерявших много солдат, отступить вправо и укрыться за железнодорожной насыпью.

Впрочем, это каноническая польская версия, ставшая классикой ещё в послевоенные годы. Немецкие документы, недавно опубликованные Юлиушем Тымом, рисуют несколько иную картину. Прежде всего, из участия в бою исключаются немецкие броневики. В 20-й моторизованной дивизии действительно были бронемашины, которые входили в состав 20-го разведывательного дивизиона. Во второй половине дня он был задействован в наступлении дивизии на правом фланге, в районе Ситно, против частей польского 35-го пехотного полка. И никак при этом броневики не могли оказаться в 19:00 у Кроянт.

Согласно немецкому официальному рапорту, события развивались следующим образом:

«Разведывательный патруль, высланный батальоном, доложил, что в лесу у Кроянт неприятеля не замечено. Началось продвижение вперёд. Передовые отряды батальона уже обошли находившуюся справа от них часть леса, когда оттуда начался частый огонь со стороны врага. Два эскадрона польской кавалерии ударили встык между вторым и третьим батальоном, атакуя как в старые времена. По кавалеристам был открыт огонь из всех видов оружия, применили даже гранаты. Понеся большие потери, в том числе одного майора и двух ротмистров, эскадроны были вынуждены прервать атаку и начать отступление».

Унтер-офицер 6-й роты 2-го батальона 76-го пехотного полка Макс Мантгей в своём дневнике записал:

«Эта неожиданная и необычная атака не обошлась и без потерь с нашей стороны. Наш адъютант, лейтенант Грюнвальд, лейтенант Паг и несколько бойцов 7-й роты из-за полученных ранений были эвакуированы на медицинский пункт, а оттуда — в полевой госпиталь. Затем наша рота продолжила наступательные действия, идя в первом эшелоне справа от 7-й роты. Под решительным руководством нашего командира мы начали преследование кавалерии. От 30 до 40 поляков остались лежать».

Интересный момент с немецкими потерями. Их точная численность неизвестна. По косвенным данным можно установить, что 11 военнослужащих были отправлены в госпиталь, а ещё неустановленное количество легкораненых осталось в строю. При этом невозможно определить характер ранения: нанесено оно огнестрельным или холодным оружием.

Реконструкция кавалерийской атаки под Кроянтами

Если совместить классическую версию с немецкими документами, то получается примерно следующее. Уланская атака началась неожиданно для немцев. Однако за те секунды, которые понадобились лошадям, чтобы донести поляков до врага, пехотинцы сумели открыть огонь. Вполне возможно, что в кустах, как указывают все польские участники событий, находилось несколько немецких пулемётов — может быть, они были расположены на грузовых автомобилях, на которых прибыла часть солдат. В любом случае, не вызывает сомнений, что атакующие уланы попали под пулемётный огонь с левого фланга, жертвой которого стал и штаб полка, в том числе и его командир (напомним, что штаб в атаке не участвовал, расположившись слева от боевого порядка). Прорваться сквозь плотный огонь смогли лишь единицы, которые и нанесли немцам упомянутые незначительные потери. Стремясь избежать пулемётного флангового огня, уланы взяли вправо и укрылись за железнодорожной насыпью.

Пара минут боя привела к потере 25 уланов убитыми и около полусотни ранеными. В числе погибших были полковник К. Масталеж, шедший в атаку с трубкой в зубах ротмистр Е. Щвещчак, подпоручник Т. Млицкий. Адъютант полка ротмистр В. Годлевский, находившийся возле Масталежа, закрылся лошадью, которая своей жизнью заплатила за сохранение человеческой.

Собрав уцелевших уланов за железнодорожной насыпью, Я. Ладось решил обойти немцев под прикрытием насыпи и продолжить движение манёвренной группы к Павлово. Однако прибывший майор Малецкий отменил решение и отдал приказ об отходе. Для уланов на сегодня бои закончились. 2-й батальон 76-го пехотного полка продолжил марш к Кроянтам, занял их, но дальше на север не пошёл.

Но бои ещё не закончились для немцев и поляков, удерживавших позиции у Стерново. Оставшиеся на позициях уланы подверглись атаке 1-го батальона 76-го пехотного полка, которую смогли отбить при помощи подошедших танкеток ТК. Около 21:00 немцы пошли в наступление в районе Стерново – Новая Церковь. Генерал Викторин бросил в бой находившийся до этого в резерве 69-й пехотный полк. Со свежими силами и при подавляющем превосходстве немцы выбили уланов с позиций.

Во время отступления 4-й эскадрон попал в окружение, и лишь немногим удалось пробиться к своим. В наступивших вечерних сумерках немцы решили не рисковать и остановили дальнейшее наступление. Остатки эскадронов 18-го уланского полка смогли беспрепятственно отступить за реку Брду, где соединились с манёвренной группой. В полку оставалось не более 40% солдат от того количества, что вступило в бой утром 1 сентября. Прибывший к уланам С. Гжмот-Скотницкий снял со своей груди Крест Virtuti Militari и прикрепил его к полковому знамени. Уланы это заслужили.

Несмотря на кажущуюся неудачу кавалерийской атаки, смерть уланов была не напрасной. Даже отбив почти без потерь польскую конницу, немцы пребывали под впечатлением от увиденного зрелища. А вдруг поляки вернутся? Паника охватила немецкие штабы, которые первыми получали сведения по телефонным линиям. Гейнц Гудериан вспоминал, что когда вечером он вернулся в свой штаб после поездки в войска, то

«увидел несколько человек в шлемах. Это были люди из моего штаба. Они устанавливали противотанковую пушку на огневой позиции. На мой вопрос, зачем они это делают, я получил ответ, что польская кавалерия начала наступление и может появиться здесь каждую минуту. Я успокоил людей и приступил к работе в штабе».

Поляки получили небольшую передышку для отступления и переформирования. Но в целом это мало повлияло на ход военных действий, исход которых был предопределён техническим превосходством немецкой армии. Сами немцы в дальнейшем даже извлекли пользу из этой атаки, объявив в пропагандистских целях, что поляки с пиками и копьями атаковали немецкие танки. Тот же Гудериан написал, что

«польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действий наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери».

Это является заведомой неправдой, которая, впрочем, и в наше время продолжает гулять по просторам сети.

Продолжение: Истоки легенды о самоубийственных конных атаках польских уланов на немецкие танки в сентябре 1939 года.