Роковая битва на Метавре

Гонцов мне гордых слать в Карфаген уже
Нельзя отныне: пали надежды все
С тех пор, как Газдрубал сражен был, —
Имени нашего счастья пало.

Гораций «Оды»

В разгар Второй Пунической войны в Италии объявилась ещё одна (вдобавок к Ганнибаловой) карфагенская армия, предводительствуемая братом великого Ганннибала — Гасдрубалом. От того успеют ли братья соединиться или римляне изолируют их и разобьют по отдельности, зависел исход всей войны, а значит и власть над всем Средиземноморьем.

Во второй половине июня 207 года до н. э. армии римских консулов Клавдия Нерона и Ливия Салинатора настигли Гасдрубала у реки Метавр в Северной Италии неподалёку от современного Римини. Предстоящее сражение должно было решить судьбу всей Италии — удайся Гасдрубалу его план нанести поражение римской армии и продолжить движение на юг, как Республику снова ждали темные времена. Однако на этот раз римляне подготовились как следует.

Силы сторон

Армия Гасдрубала вряд ли насчитывала больше 25 тысяч воинов, по большей части кельтов и лигуров (18−20 тысяч воинов). Ядро войска составляли испытанные и лично преданные полководцу иберийцы. Эти закалённые в боях воины сослужили добрую службу отцу и брату Гасдрубала, а их манера сражаться и особенности вооружения повлияли на самих римлян — у них они переняли элементы защитного вооружения и знаменитый обоюдоострый меч-гладиус.

Кроме того, испанцы, как и римляне, использовали в бою копья наподобие римских пилумов, метая их непосредственно перед вступлением в рукопашную. Всё это делало испанских воинов опасными противниками в руках опытного полководца. Испанская кавалерия не уступала по своим качествам пехоте, но была представлена в карфагенском войске только небольшим контингентом, вероятно, не более 500−800 всадников — сказывались особенности марша в Италию с переходами через две горные гряды.

Наименее значительным элементом были собственно африканские контингенты — то немногое, что осталось от отрядов, оставленных Ганнибалом брату перед отправлением в Италию в самом начале войны и редкими пополнениями из метрополии. Вероятно, эти отряды составляли своего рода гвардию и не превышали нескольких сот конных и пеших воинов. Козырем в руках Гасдрубала был отряд слонов — 10 зверей, которые уже не раз обеспечивали победы пунийцам, однако теперь их было совсем немного по античным меркам, даже меньше, чем некогда было у Пирра, не говоря уж о великих гигантомахиях древности. И всё-таки полководец рассчитывал на то, что даже этот небольшой отряд произведёт должное впечатление на римлян, в армии которых было немало новобранцев, которые никогда не видели этих исполинов.

Численное большинство в армии пунийца составляли кельты или галлы. Большинство их них не имели надёжного защитного вооружения, ограничиваясь использованием щита. Отличаясь личной отвагой и напористостью, они однако не были способны выдержать удар сомкнутого построения римлян, в бою быстро теряли боевой пыл после чего пускались в бегство. Полагаться на них нужно было очень осторожно, но другого выхода у Гасдрубала не было.

Римская армия к моменту битвы при Метавре уже сложилась как самобытная и эффективная военная организация. Конечно, как любая система, она подвергалась постоянным изменениям, но фундаментальные принципы были неизменны. Легион — основа военной мощи Рима — соединение, способное решать задачи самостоятельно, без помощи извне. В 207 году на фронтах Второй Пунической были развёрнуты 15 легионов, общей численностью более 80 тысяч человек. К этому нужно прибавить отряды союзников-италиков, многие из которых переняли военную организацию римлян и выставляли на помощь корпуса со схожей организацией и вооружением.

Любопытно, что именно в это время, под влиянием тактики карфагенян, массированно применявших тяжёлую испанскую пехоту, меняется структура легиона: манипулы уступают место когортам. Что это означало на практике? Появилась новая организационная единица, и так как когорта была крупнее и гибче манипулы, с её помощью можно было решать более широкий спектр задач. Проводя параллель с войнами Нового Времени когорту корректно сравнивать с батальоном, а манипулу с ротой. Нововведение оказалось столь удачным, что когорты пережили саму Республику и фигурировали в документах до поздней Античности.

Впрочем, не стоит думать, что римская армия представляла из себя единую и монолитную систему — в ней было достаточно пришлых элементов, в первую очередь италиков, уступавших своим «старшим братьям» в вооружении и выучке. Конница римлян имела традиционно второстепенное значение (такое положение будет сохраняться до конца IV века нашей эры, то есть ещё 600 лет!) и сражение при Метавре не было исключением.

Численное превосходство римлян позволяло им чувствовать себя хозяевами положения, но его ещё нужно было уметь реализовать, ведь Ганнибал раз за разом доказывал консулам, что одного количественного преимущества недостаточно, нужно что-то большее — умение его правильно использовать.

Поле боя

Битва протекала на сложной пересечённой местности. Левый фланг римлян, занятый конницей, упирался в Метавр, а правый был отделён от противника цепью холмов, проходимость которых была весьма невысокой. В центре и слева разместились основные силы римлян под командованием консула Салинатора, на правом — отборный отряд Клавдия Нерона.

Гасдрубал построил армию схожим образом: крайний правый фланг заняла кавалерия, к ней примыкали отряды испанцев — самой надёжной силы пунийцев, в центре лигуры со слонами перед фронтом, а на левом фланге расположились прочие кельтские контингенты — наименее надёжные, единственной задачей которых было не допустить прорыва Клавдия Нерона через холмы на фланге.

Удайся Гасдрубалу его план сосредоточить всю энергию удара на центре римлян, он мог бы рассчитывать на победу, пока Клавдий Нерон был занят бесплодным штурмом высот на правом фланге.

Битва

Сражение началось ещё до того, как пунийцам удалось перестроиться в боевой порядок. Атакуемые конницей неприятеля и осыпаемые дротиками велитов карфагеняне были вынуждены принять бой в невыгодных для себя условиях. Первая фаза боя целиком протекала в центре и на левом фланге. Несмотря на усталость и то положение, в котором оказалась армия, воины Гасдрубала сражались отчаянно — сказывались особенности военной организации войск карфагенян, в которой харизма и лидерские качества лидера играли важную роль. Испанцы, преданные ветераны Гасдрубала, были готовы скорее погибнуть за него, чем бежать.

Вот как Тит Ливий описывает то, что происходило в центре поля боя: «схватка превратилась в ожесточеннейшую сечу: здесь скопилась большая часть римской пехоты и конницы, здесь бились испанцы, давние и опытные противники римлян, сюда стянулись лигурийцы, воины храбрые и упорные». И всё-таки, заставить римлян отступить не удалось, даже введение в бой последнего довода Баркидов — слонов, не переломило ход боя. Ни одна из сторон не хотела уступать, исход сражения зависел от того, кто окажется изобретательнее и решительнее. Что же в это время происходило на правом фланге римлян?

Пока в центре шла рубка, Клавдий Нерон со своими людьми пытался взобраться на холмы, отделявшие его от неприятельской линии. Но всё было тщетно: высоты оказались неприступными, так что галлам даже не нужно было их защищать. Как должно быть обидно было проделать 400-километровый марш, претерпеть бесчисленные лишения и преодолеть столько трудностей, чтобы остановиться перед какими-то холмами, когда враг был так близок! Наверное, что-то подобное думал Клавдий Нерон, когда бой в центре уже кипел, а он не ввёл в сражение ещё ни одной когорты. И тут ему пришла в голову идея.

Манёвр Нерона

Если консулу удалось провести Ганнибала и с отборным отрядом присоединиться к Салинатору, то почему бы не проделать тоже самое в масштабе сражения? Взяв с собой несколько когорт, Клавдий обошёл с тыла линию союзных войск и немедля обрушился на правый фланг Гасдрубала, постепенно охватывая его с тыла. Такая неожиданная (даже для самих римлян) помощь сыграла роль — несмотря на все старания Гасдрубала, линия его войск стала стремительно разваливаться. И если испанцы (особенно) и лигурийцы (отчасти) сражались до последнего, то галлы бежали при первых признаках опасности. Гасдрубал, видя, что дело плохо, совершил смелый, но безрассудный поступок: не желая бросать своих людей на погибель, он на полном скаку врубился в строй неприятельской пехоты и был убит. Победа римлян была полной.

Ливий сообщает, что в сражении пало 56 000 воинов Гасдрубала — несомненное преувеличение, вряд ли его армия даже вместе с нонкомбатантами когда-либо насчитывала столько людей. Впрочем, очевидно, что карфагеняне потерпели страшное поражение, пожалуй, одно из самых страшных в войне и самое крупное в Италии с момента вторжения. Вторая карфагенская армия была уничтожена вместе с надеждами на перелом хода войны.

Карфагенянам не помогли даже хвалёные слоны. В описании сражения у Тита Ливия фигурирует следующий фрагмент: «Первый их [слонов] натиск расстроил передние ряды врага, и даже римские знамена чуть подались назад, но, по мере того как битва становилась все свирепее, а крики все громче, все труднее было управлять слонами — они метались, словно не понимая, где свои, где чужие, и напоминали корабли с обломившимся кормилом». Большинство животных убили сами погонщики, как только те стали выходить из-под контроля. Для этого у каждого карнака был специальный молоточек и долото, которое они вбивали в снование черепа слона, если существовала опасность выхода животного из повиновения, ведь в этом случае слон представлял для своих войск куда большую опасность, чем для противника. Несколько слонов достались римлянам — они украсили празднества в честь победы в сражении.

После битвы

Победа при Метавре воскресила в сердцах римлян надежду на скорую победу в войне. После дюжины лет изнуряющей войны (мужское население, годное для службы в армии сократилось вдвое с начала войны) битва стала настоящим триумфом воли римского народа, а слава победителей по праву принадлежала Клавдию Нерону. Самому полководцу, впрочем, было не до празднеств — едва были рассеяны неприятельские войска, как он тут же пустился в обратный путь — нужно было спешить вернуться на исходные позиции, пока Ганнибал не заподозрил неладное.

В этот раз чутьё подвело великого пунийца. Если верить источникам, он так и не догадался, что Нерон с частью сил покинул расположение армии. Думается, что Фульвий Флакк, находившийся при армии, придумал, как развлечь Ганнибала в отсутствии командующего ложными выпадами и мелкими стычками. Правда вскрылась только по возвращении Нерона — консул не удержался от искушения и приказал подбросить голову Гасдрубала на один из карфагенских аванпостов. Когда эта страшная посылка дошла до Ганнибала, трудно представить, какие чувства он испытывал в этот момент. Его младший брат, с которым они с самого детства прошли столько трудностей и невзгод, который взял на себя ответственность за дела в Испании, а после лично отправился выручать своего великого брата, теперь был мёртв.

Вместе с Гасдрубалом погибла всякая надежда на победу в Италии. По преданию Ганнибал, потрясённый произошедшим, в сердцах сказал, что отныне участь Карфагена решилась и Рим будет владыкой мира. Если этот эпизод имеет реальное основание, то его слова оказались пророческими. Надломленный морально, без надежды на помощь (по крайней мере, в ближайшие пару лет), без сил для ведения полномасштабных операций, Ганнибал поспешил отступить в Бруттий — на самый носок итальянского сапога, контролировать который он был ещё в силах. Война продолжалась, но теперь это была лишь агония, закономерно завершившаяся на полях битвы при Заме.

В военном искусстве

Кампания, венцом которой стала битва при Метавре, мало известна широкому кругу читателей, навечно оставшись в тени великих (и бесплодных) побед Ганнибала в начале войны и свершений римлян (прежде всего Сципиона-младшего) в Испании и Африке, тем не менее, является, пожалуй, важнейшей в войне. Обращает на себя внимание и чисто военная сторона дела. На уровне стратегии римляне изначально имели серьёзное преимущество над противником, и лишь точнейшая, почти телепатическая координация действий могла изменить положение.

Стоит отметить, что Гасдрубал, хотя и был мастером манёвра и прекрасным тактиком, не обладал достаточно широким стратегическим мышлением. Его задержка сначала в Галлии, а затем под Плаценией серьёзно сбили темп наступления, даруя римлянам драгоценное время. Возможно, стоило даже попытаться переправиться морем, как это сделал несколько лет спустя Магон — задача была не из лёгких, но сулила большие выгоды в борьбе с римлянами. Последние, впрочем, оказались прилежными учениками — марш Нерона на север был выполнен во вполне ганнибаловском духе, а умение маскировать свои действия и замыслы, когда это необходимо, помогло избежать потенциальных неприятностей на юге, пока консул был в отлучке.

На тактическом уровне Нерон снова проявил себя блестяще — его обходной манёвр решил исход сражения, которое стало одной из самых громких побед римского оружия, чего не бывало уже много лет. Гибкость мышления, разумный риск и верная оценка ситуации сделали Нерона кузнецом этой победы, что справедливо отмечали и сами современники. Перенимая всё лучше у своих врагов, римляне совершенствовали и без того могучую военную машину своего государства. Очень скоро это даст свои плоды, и Рим станет владыкой мира. А битва при Метавре навеки останется как поучительный пример грамотного перераспределения сил в условиях непосредственного контакта с противником.