Советские кавалеристы под Берлином

Устарела или нет?

Первая мировая война показала устарелость кавалерии как рода войск. Казалось, что после неё лихие конники могли рассчитывать на успех, только сражаясь в весьма специфических конфликтах вроде Гражданской войны в России… На самом деле — нет.

Кавалерии Красной армии суждено было ещё дойти до Эльбы, а потом поучаствовать в успешном походе «к последнему морю» в Маньчжурии — но описание похода по местам боевой славы Чингисхана выходит за рамки статьи.

При этом она вовсе не плелась в хвосте наступающих войск.

Наоборот, в битве за Берлин 7-й гвардейский кавалерийский корпус отправили в прорыв. Его ввели в бой между 47-й армией и 1-й армией Войска Польского, и задачей кавалерии стало наступление на северо-восточные пригороды немецкой столицы. В результате корпус успешно прикрыл фланг, действуя против наступавшей с севера группы генерала Штайнера, а последние дни Берлинской операции вёл бои за находящийся совсем недалеко от Берлина городок Ратенов.

Группа Штайнера — это хилая и зыбкая последняя надежда фюрера (одна из). Она контрударяла с севера по советским войскам, наступавшим на Берлин и обходившим его. Но в итоге не столько ударила, сколько ударилась.

По итогам боёв о действиях корпуса во время операции написали несколько отчётов. Кроме того, в них можно найти немало ценного и о действиях противника.

Ввод в прорыв

По плану операции корпус следовало ввести в прорыв после провала обороны на Одере. Но на деле немцы оборонялись довольно упорно. Только 19 апреля оборона начала рушиться — и тогда корпус всё же ввели.

Заклятым противником Красной армии была немецкая артиллерия, вываливавшая сотни тонн металла в день на наступавшие войска под Сталинградом, Ржевом, Ленинградом… Но на дворе стоял 1945 год, и бороться с ней уже научились. В отчёте корпуса с явным удовлетворением отмечалось, что артиллерия противника была своевременно подавлена и большой роли не сыграла. Естественно, немцам пришлось хоть чем-то компенсировать эту слабость.

Частично это удалось сделать за счёт действия зенитной артиллерии, благо под Берлином её было собрано очень много — для борьбы с американскими и британскими бомберами. Отмечались даже случаи стрельбы с закрытых позиций наиболее тяжёлых зениток; якобы использовались даже некие орудия на ж/д установках. Возможно, это были стационарные зенитки, но скорее огонь вели железнодорожные орудия особой мощности. Однако и этого не хватало.

Противник, как сказано в документе, «потеряв единое управление и руководство», направлял в сражение отдельные части — зачастую собранные с бору по сосенке. В бой были брошены фольксштурмисты. Утверждалось, что против корпуса (а точнее, 14-й гв. кд из его состава) сражалась и некая истребительно-противотанковая бригада. Вероятно, так в советских документах описали группу Штайнера, состоявшую из множества частей самого разного происхождения. В её составе было немало разного рода танкоистребительных отрядов, которые формировали из фольксштурмистов и вчерашних призывников.

Впрочем, это не помогло.

Более того, из двух тысяч пленных, взятых в ходе боёв этой дивизией, 1500 человек составили фольксштурмисты.

Как сформулировал один эсэсовский чиновник, взятый в плен под Познанью, в 1945 году Гиммлер верил, что за счёт внушения солдатам фанатизма возможно «немецким мясом пробить русское железо».

Бои группы Штайнера прекрасно иллюстрировали эту аллегорию.

Однако в городских боях фаустпатрон был грозным оружием, а по мере приближения к Берлину кавалеристам всё больше и больше приходилось ввязываться в бои в застройке. Там вооружённые фаустпатронами группы по 10-15 человек действовали на перекрёстках и из подвалов. Били залпами не только по танкам (которые у кавалеристов тоже имелись), но и по пехоте.

Мощный заряд ВВ фаустпатрона не очень эффективно расходовался на создание кумулятивной струи, но эта неэффективность позволяла при соприкосновении с мостовой создавать «ливень огня», который наносил большой урон спешенным кавалеристам и не лучшим образом сказывался на моральном состоянии бойцов. В отчёте не упоминаются действия в конном строю, но несколько раз мимоходом говорится о спешенных кавалеристах.

Пешие действия для кавалерии 1945 года — это норма.

Ещё одно экзотическое применение фаустпатрона — в качестве мины. Реактивный снаряд закрепляли на дереве на высоте порядка метра, к нему тянулась нитка от другого дерева. При натяжении происходил выстрел. Правда, схему этого чудо-оружия отобрали у пленного сапёра, и в полосе наступления корпуса таких ловушек не отмечали.

Использовались группы по четыре-восемь автоматчиков и снайперов. Имелись и корректировщики с радиостанциями. Парочку таких наши войска сняли с трубы сахарного завода и с чердаков. Кроме того, для разведки использовалось и местное население.

Танки и САУ вермахт применял в основном из засад. Вероятно, это связано как с малочисленностью бронетехники, так и с деградацией танковых войск в целом — на скоординированные контратаки, немало попортившие крови нашим солдатам, немцы были способны далеко не всегда.

Люфтваффе тоже были уже не те. Бомбардировочная авиация слабо отметилась в начале операции, а затем и вовсе пропала. Зато истребители группами по шесть-восемь, а иногда и по 15-30 самолётов появлялись над боевыми порядками и штурмовали кавалеристов — увы, иногда успешно. Ещё до начала ввода в прорыв из-за ударов погибли четверо человек, 20 получили ранения; кроме того, было убито и ранено 30 коней. Впрочем, ответным огнём удалось сбить «Фокке-Вульф», а лётчика взять в плен.

Увы, полностью прекратить полёты люфтваффе ВВС Красной армии не сумели даже в апреле 1945 года. Однако взаимодействие с приданной авиацией в штабе корпуса оценивали весьма высоко.

Развитие успеха

Девятнадцатого — двадцать первого апреля корпус, преодолевая сопротивление противника, двигался вперёд. Кроме того, важной задачей для него было прикрытие правого фланга фронта, который оказался под ударами группы Штайнера.

Не стоит думать, что кавалеристы действовали нахрапом. Наоборот, в отчёте специально отмечается, что корпус активно использовал обходные манёвры. Например, один из полков завладел окраиной городка Ладебург, но встретил упорное сопротивление. Чтобы не ввязываться в бои, 14-я гвардейская кавалерийская дивизия, в которую входил полк, обошла город и вновь вышла на направление наступления, указанное в приказе. Тем не менее, многие населённые пункты приходилось штурмовать с хода.

В Первую мировую войну кавалерия всех стран продемонстрировала очень слабые возможности этого рода войск при штурме укреплённых пунктов. Но на дворе был 1945-й, и кавалерия Красной армии сильно отличалась от привычного образа казака с шашкой.

Формировались штурмовые группы, где на пять-восемь бойцов имелся станковый пулемёт или даже ДШК, а также 45-мм или 76-мм орудие; кроме того, группе придавались сапёры для разрушения каменных зданий и — правда, уже в ходе боёв — по четыре-шесть фаустпатронов на человека. И всё это не считая дивизионной и корпусной артиллерии, танков и тому подобного.

Не то чтобы всё это было необходимо для штурма города, но раз начал убивать нацистов, то иди в своём увлечении до конца.

Под прикрытием станковых пулемётов кавалеристы скрытно подходили к зданиям и вели огонь из фаустпатронов. По вражеской пехоте наши успешно применяли и залповый огонь.

Но кроме «карманной» артиллерии была и настоящая. Она использовалась централизовано: командующий артиллерией дивизии присутствовал на НП и решал вопросы взаимодействия лично с командующими дивизией. На уровне полков и ниже взаимодействие тоже было довольно плотным: артиллерийским командирам показывали на местности, в архитектуру каких именно зданий требовалось «внести срочные изменения».

Есть три главных вопроса русской интеллигенции: «Кто виноват?», «Что делать?» и «Почему пехота не идёт за танками?». Здесь же всё было наоборот. Из-за опасности фаустников именно танки следовали за спешенными конниками, при бое в городе усиливая штурмовые группы. То же самое касалось и самоходок.

Двадцать первого апреля войска корпуса вышли к Гогенцоллерн-каналу, а 22 апреля форсировали его, не дожидаясь направленных к нему понтонно-мостовых батальонов. Затем был форсирован и Ораниенбургер-канал, в результате чего удалось захватить аэродром с шестью исправными самолётами.

После переправы через каналы и уничтожения противостоящего противника корпусу поставили новую задачу — наступать в направлении несколько городков, расположенных северо-восточнее Берлина. Одним из них был Ратенов.

Бои за Ратенов

Захват основной части Ратенова

После перегруппировки корпус начал наступление на Бранденбург и Ратенов. Первое время продвижение происходило очень быстро: за 25 апреля было пройдено 80 км — танкисты могли бы позавидовать! Однако обратной стороной такого продвижения было отсутствие истребительного прикрытия. Немцы группами по 20-30 самолётов штурмовали корпус и смогли нанести большой урон: одна только 15-я гвардейская кавалерийская дивизия потеряла 250 лошадей.

В ходе наступления корпусу поставили задачу повернуть дивизию и занять Бранденбург до 6-го мехкорпуса. Однако быстро захватить город не удалось.

Не стоит думать, что наступление на Ратенов было сплошным победным маршем. В районе Бамме немцы успешно атаковали 16-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию. Атака проходила с востока на запад. При этом полк реактивных миномётов встретил противника огнём с прямой наводки. Несмотря на заявления о больших потерях немцев, последние ворвались в Бамме и уничтожили шесть «катюш». Досталось и истребительно-противотанковому полку, три орудия которого были «подавлены» огнём противника.

Зато рота в составе трёх Т-34 устроила засаду на опушке леса в километре от Бамме, подпустила танки противника на 30-40 метров и заявила подбитыми два «тигра». Третий застрял в канаве, его захватили и впоследствии применили в городских боях за Ратенов.

Вскоре войска противника были рассеяны и отошли. Советские силы продолжили наступление.

Наконец части достигли самого Ратенова. В 5:30 утра 26 апреля, без артподготовки красноармейцы бесшумно, без единого выстрела ворвались в город. Первоначально противник был деморализован и начал оказывать сопротивление только при продвижении к центру города. Но захватить Ратенов сразу не удалось. Немцы засели в домах.

Утверждалось, что их поддерживали танки и САУ. При этом своя артиллерия (максимум 76-мм орудия дивизионной артиллерии и 120-мм миномёты) была неэффективна по каменным зданиям. «Катюши» БМ-13 тоже не помогли.

Три дня шли бои, и обе стороны воевали в основном фаустпатронами: штурмовавшая город дивизия израсходовала более четырёх тысяч этих боеприпасов. Для сравнения: за всю Берлинскую операцию во всём корпусе использовали 23 432 мины калибром 82 мм — и это был самый «ходовой» боеприпас. Удивительно, но на втором месте — 37-мм зенитные снаряды.

Вероятно, их применяли против наземного противника, но, к сожалению, сведений об этом пока не удалось найти.

Немцы не давали использовать 152-мм орудия на прямой наводке. С закрытых позиций обрабатывать нужные здания тоже было затруднительно, поскольку линия фронта часто находилась в 20-50 метрах от наших войск. Перелома удалось достичь, только используя реактивные снаряды.

Их устанавливали на рейки в противоположном здании, с помощью аккумулятора делали выстрел, и снаряд летел до цели 40-60 метров. Двух-трёх боеприпасов хватало для уничтожения двух- или трёхэтажного здания. Более того, так как двигатель реактивного снаряда не успевал отработать, то он ещё и поджигал обломки.

Сформировали даже штурмовые батареи — каждая включала две пусковые установки и 12 человек. Удивительно, но и там нашлось место фаустникам. В отчёте о действиях артиллерии корпуса говорилось: «личный состав штурмовых батарей проявлял действительный героизм… Штурмовые батареи… вступали в бой, сами брали пленных и порой устанавливали рейки в адском огне фауст-патронов». Всего таким способом удалось разгромить 60 зданий; в целом же было разрушено более 50 процентов основных каменных построек.

Пятого мая, после свирепых боёв, Ратенов пал.

Пока полыхали бои за город, войска корпуса проводили зачистку занятого района. Двадцать шестого апреля войскам корпуса сдался венгерский строительный батальон в составе 537 человек. Была также захвачена ремонтная база с более чем двумя тысячами автомобилей и 800 мотоциклами; взяты авиамастерские со 146 самолётами.

Когда бои за Ратенов стали затихать, часть сил перебросили против Бранденбурга, который штурмовали уже совместно с 6-м механизированным корпусом 1-го Украинского фронта и 77-м стрелковым корпусом. Город пал 30 апреля. Кавалерийский корпус получил почётное наименование «Бранденбургский», хотя даже в отчёте по итогам боёв куда больше внимания уделено событиям в Ратенове.

Выводы

Красная армия в 1945 году удивительно отличалась от Красной армии 1941 года. Если под Москвой сложнейшей проблемой становилось взятие хотя бы одной деревеньки и каждый успех стоил огромной крови, то в 1945 году пехота и кавалерия успешно штурмовали немецкие укреплённые города. Если в 1942 году под Сталинградом целые танковые бригады уезжали за холмы, чтобы погибнуть, будучи отсечёнными от пехоты, то в 1945 году кавалеристы-штурмовики вели за собой бронетехнику. Если в 1943 году немцы под Ленинградом раз за разом с трудом отбивали атаки при помощи артиллерии, то под Берлином её попросту задавили.

Хуже было в воздухе — но и там ощущались перемены. А уж кавалериста 1945 года, умевшего действовать в штурмовой группе и орудовавшего реактивным гранатомётом (которого ещё и не существовало в 1941-м), никак не сравнить с его предшественником из 1941-го.

Всё это стоило много пота и крови. Тем обиднее, что эффективность РПГ против пехоты, особенно в городских боях, заново «открыли» сначала в Афганистане, а потом ещё раз — в Чечне. Хотя Великая Отечественная закончилась 75 лет назад, ее опыт достоин изучения и в наши дни.