Советские кооперативы: неудачная попытка спасти экономику

Хотели как лучше, а получилось как всегда

 На протяжении десятилетий в сознании советских людей агрессивно формировалось отрицательное отношение к частному предпринимательству. Поскольку пропаганда СССР — это отдельный вид искусства, то «обработка» шла по всем, скажем так, фронтам. А начиналось всё, конечно же, с детей. Например, у популярного в советское время писателя Владимира Добрякова есть книга «Зуб мамонта», написанная в середине 1970-х гг. Два подростка увлеклись разведением аквариумных рыбок, а затем реализовывали приплод на птичьем рынке. Полученные деньги они откладывали. Когда об этом узнали их одноклассники, произошёл скандал. Мальчишек дружно порицали на пионерском собрании, называли «спекулянтами» и прочими обидными в советское время словами. Логика проста: нельзя получать доход от продаж. И неважно, что товар ты получил благодаря собственному труду. В глазах общества эти «излишки» тебе не принадлежат.

Подобных примеров пропаганды можно привести много. Но к середине 1980-х гг. стало понятно, что экономика СССР находится на пороге клинической смерти. И её экстренно требовалось оживить. «Благословенное» время Брежнева прошло, а Андропов с Черненко не успели как-то сильно повлиять на заданный курс. Расхлёбывать огрехи предыдущих лидеров и просчёты всей системы пришлось Горбачёву. С одной стороны, у президента СССР было ядерное оружие, гигантская страна, нескончаемые природные ресурсы. А с другой, — кризис во всех сферах. Причём кризис такой силы, что он больше напоминал раковую опухоль.

 Особенно сильно поражена была экономика. Поначалу руководящая верхушка обвинила во всех бедах Брежнева с его «застоем». Но делу это не помогло. Пришлось искать «лекарство». Горбачёв попытался «поиграть» в Андропова. Начал активную кампанию против бюрократии, взяток, разгильдяйства и пьянства. А уничтожение виноградников люди помнят до сих пор.

Через три года, когда стало окончательно понятно, что меры нужны максимально радикальные, стартовала перестройка. Начался болезненный и мало кому понятный переход государственных предприятий на хозрасчёт, а затем и фактическая легализация малого бизнеса, который назвали «кооперативами». То, что государство десятилетиями внушало отвращение к предпринимательству, предпочли забыть. Более того, под кооперативы даже подвели политику НЭПа и наследие Ленина.

Так появились кооперативы. Но сразу что-то пошло не по плану. Переход на рыночную экономику вовсе не означал, что у архаичных партийных деятелей хватит сил для смены мышления. И поэтому уже легальную экономическую деятельность было решено взять под жёсткий контроль.

Без шансов на законопослушность

Парадокс советского государства в конце 1980-х гг. заключался в том, что в уголовном кодексе всё ещё оставалась статья за спекуляцию, то есть, за «куплю-продажу товаров с целью наживы». Соответственно, все кооперативы полностью подходили под это определение. Конечно, в идеальном мире предприниматели должны были что-то производить самостоятельно и реализовывать это, а не заниматься перепродажей чужого товара. Но советское государство было устроено таким образом, что сделать это не представлялось возможным. Планово-централизованное распределение сырья и материалов никто не отменял. Плюс бюрократический аппарат, который давил на всех и вся, пользуясь своей бесконтрольной властью. И получилось, что Советский Союз вроде и «переобулся», но только частично. И заковылял к «светлому рыночному будущему» в кроссовке на одной ноге и кирзовом сапоге на другой.

Взяточничество расцвело с новой силой. Выжить могли только те кооператоры, у которых были связи с «нужными» людьми. Директора различных предприятий быстро создали свой бизнес, заручившись поддержкой чиновников при помощи взяток. Особо успешные кооператоры действовали в рамках закона. Они выпускали продукцию из полученных по блату материалов, фактически используя государственные производственные мощности и электроэнергию. А затем продавали её по свободной цене, получая прибыль. Рядовому жителю СССР открыть своё дело было практически невозможно, его бы быстро задушили налогами и бюрократией. Взять для примера мясо. Получить его законным путём для последующего превращения в условный шашлык было невозможно. Конечно, существовали рынки, где мясо продавалось. Вот только его ценник был высок, соответственно, себестоимость того же шашлыка получалась абсолютно неадекватной. И эту нишу заняли бизнесмены, которые могли «дать на лапу» и получить сырьё за копейки.

Вышло так, что архаичный фундамент экономики оставили, а на нём возвели кооперативы. Естественно, ни к чему хорошему это привести не могло. Конструкция оказалась слишком хрупкой.

Крах мировоззрения, крах системы

 Советский обыватель неоднозначно воспринял появление кооперативов и кооператоров. Частные предприниматели как были, так и остались для многих работяг главными врагами и источниками всех бед в государстве. В памяти были свежи громкие дела с подпольными миллионерами, различными цеховиками, «меховой мафией» и прочими «расхитителями государственной собственности».

Например, в 1989 году «Литературная газета» с тиражом, превышающим 6 миллионов экземпляров, по просьбе ВЦИОМ (Всесоюзный центр исследования общественного мнения) опубликовала анкету. В ней у людей просили рассказать о том, каким получился ушедший 1988-й.

Ответов оказалось под двести тысяч! В большинстве из анкет люди жаловались на снижающийся уровень жизни и то, что процветают только кооператоры, работники торговли, частники, а также махинаторы и жулики. Проще говоря, вчерашние «враги государства». А в представлении людей термины «кооператор» и «жулик» являлись чуть ли не синонимами.

 Правда в этом была, поскольку подавляющее большинство успешных кооператоров получало прибыль незаконно. А власть уже ничего не могла с этим поделать. Надежды на переход к рыночной экономике за счет кооперативов, как это было в Югославии и Венгрии, не оправдался.

В 1990 году было принято несколько новых законов, которые фактически легализовали приватизацию. И кооператоры ринулись сгребать фабрики и заводы. Следом рухнула и централизованная система снабжения, её оперативно заменили на товарно-сырьевые биржи.

Понятное дело, что кооперативы не стали главными «убийцами» советского государства. Они являлись «продуктом» системы, которую сильно лихорадило, и чиновников, которые сами не знали, чего хотят. И предприниматели эти пользовались по полной программе: получали колоссальную прибыль, уклонялись от налогов, вели двойную бухгалтерию. Государство уже никак не могло на них повлиять. Плюс отношение людей. Народ презирал кооператоров за их незаконную деятельность, но понимал, что только они способны обеспечить нужными товарами, пусть и за большие деньги. В 1989 году уже Госкомстат СССР провёл опрос среди населения и выяснил, что подавляющее большинство граждан связывает ухудшающуюся жизнь и рост преступности именно с кооперативами.

Затея с кооперативами провалилась, по мнению многих исследователей, только из-за того, что государство уже просто не могло перестроиться под изменившиеся условия. Крах системы и мировоззрения привёл к августовскому путчу 1991 года. Это событие стало своеобразным итогом лихорадочных попыток спасти государство.